Шрифт:
Остаться равнодушной к его внешности и манерам было невозможно. Нея уже как-то думала над этим: стоило увидеть привлекательного и доброго мужчину – устоять перед восхищением было трудно. Как раз эту воспламеняющую смесь представлял собой Виктор. Во всяком случае, тогда она так подумала.
Он улыбнулся ей, случайно встретившись взглядом. Улыбнулся, очевидно, потому что поймал ее грустный до отчаянья взгляд. Улыбнулся просто, как милому ребенку, ободряюще, ласково, и при этом его лицо, с правильными чертами, преобразилось, словно осветилось изнутри добротой, а это качество в таком красивом молодом человеке представлялось ей богоподобным. Именно доброта и вызвала в ней бурю ответных чувств: она была польщена, благодарна, восхищена его внешностью, смущена, немного напугана этой неожиданной улыбкой, и в то же время обнадежена и счастлива его вниманием. И еще она боялась в это поверить. Не то чтобы она считала себя некрасивой, скорее – обычной. И еще… никто в этом мире, после родителей, которых она потеряла уже очень давно,
И вдруг, он заметил ее!..
В этот день на улице она оказалась совершенно случайно – она работала продавщицей в большом магазине новинок в центре, и в этот день ее послали домой к их постоянной клиентке с извинениями и новым предложением отдела готового платья, раз предыдущее не удовлетворило богатую требовательную покупательницу, постоянно обновляющую свой гардероб в их отделе.
Она шла по улице с большой неудобной коробкой, и тут из местного бара на улицу вывалилась толпа гуляк, празднующих какое-то событие, оттеснившая ее и еще нескольких прохожих прямо проезжую часть. Он же стоял на противоположном тротуаре, недалеко от здания популярного театра, очевидно поджидая такси. Белый шарф, как и его темные длинные волосы, развивались даже на слабом ветру, черное строгое пальто, подчеркивающее изящный силуэт фигуры, было распахнуто, обнажая элегантный костюм. Он словно олицетворял собой современного романтического героя. Собравшись в стайку неподалеку, на него с восторгом глазели смущенно хихикающие девицы, очевидно, его поклонницы, вечно поджидающие у театра. Трое из них, решившись, подошли и просили его подписать фотографии. Виктор уступил с привычной для популярного человека мягкой улыбкой. Девушки заулыбались, согретые его уступчивостью, жадно ловя каждый его жест и взгляд. Но он их почти не видел. Задумчивость делала его необыкновенно одиноким и отрешенным. Но вот он поднял взгляд от фотографий, отдал автографы, поклонился в ответ на комплименты и заверения в признательности, глаза его тут же начали рассеяно перебирать невидимую в городе линию горизонта и невольно наткнулись на Нею. Как раз в это время она перестала наблюдать за ним, потому что посетители паба, мимо которого она проходила, изрядно возбужденные алкоголем, внезапно вывалились небольшой толпой на улицу, преградив ей дорогу. Они шумливо и бестолково двигались в разных направлениях, не особенно ориентируясь, и даже не сознавая, что могут кому-либо мешать, продолжая что-то обсуждать между собой. Нея невольно испугалась, ожидая, что ее коробку сомнут, или, уронив, растопчут. Она даже не подумала о себе, ей было страшно только за товар, рассчитываться за который, учитывая ее жалкое жалование, придется не меньше года. Она растеряно отступила на дорогу, крепко прижав картонку к себе, рассеяно посмотрела не идут ли машины… И тут она поймала его взгляд. Он улыбнулся ей и, поймав ее ответный растерянный, робкий, благодарный взгляд, поспешил помочь, все равно, что бог сошел с Олимпа. Заслонив ее собой от толпы, и одной рукой удерживая ее громоздкую коробку, он подал руку:
– Позвольте, я помогу… Простите, что столь бесцеремонно вмешиваюсь, но, похоже, Вас сейчас раздавят, и если это будут не эти невежи из паба, то транспорт, ведь Вы стоите прямо на проезжей части. Прошу Вас, сюда…
Она конечно же онемела от неожиданности, но приняла его помощь. Они перешли на противоположный тротуар.
– Ну вот, теперь Вы почти в безопасности… Во всяком случае предыдущих опасностей Вы на время избежали.
– Спасибо, сударь.
Флиртовать она не умела. Какое там!.. Она и взгляда бы не подняла от смущения, если бы он не продолжил.
– О, нет, не благодарите, мой поступок не бескорыстен. Напротив, я счастлив, что нашел предлог заговорить с вами, не знаю, как долго еще бы пришлось ждать случая…Не удивляйтесь, я немного знаю вас, однажды видел в магазине, что недалеко отсюда. Вы… произвели на меня впечатление, иными словами, я бы хотел официально представиться – меня зовут Виктор Детельнофранческо. А Вас?
– Нея Эдерсоодертен.
– Звучит как песня! Нет, правда – Нея!…Я очень хочу узнать, как Вы его получили, и о Вас самой тоже… Но, я вижу, это смущает Вас, и я боюсь отпугнуть своей нетерпеливостью и напором. Поверьте, я не маньяк!.. Это только потому, что Вы мне очень понравились…
Он улыбнулся мягко, просияв ямочками на щеках. Так улыбается ребенок, сознающий, что нравится, и что его простят, чтобы он не натворил, и довольный этим. Нея невольно сразу же почувствовала к нему доверие.
– Могу ли я пригласить Вас на свой спектакль завтра?.. «Театр вкуса». Вот билет… Это неплохой спектакль, наш режиссер необычайно талантлив. Вы знаете наши представления? Бывали у нас?
– Нет, боюсь, что нет…
Это был очень дорогой театр и немногие из ее подруг могли похвастаться, что были там. Но она слышала, как дамы, состоятельные покупательницы, восхищались спектаклями этого театра.
– Тогда вы просто обязаны прийти, хотя бы из любопытства. Это и опера, и балет… и драма. Всего понемногу. Вам понравится! Вы придете?
Она не могла бы ему отказать, даже под страхом смерти, так ласково он смотрел и так нежно звучал его красивый голос.
– Я буду очень рада придти. Благодарю Вас.
– Это я благодарю Вас… Я буду ждать… Вы не забудете? Хорошо. Я… О! – вдруг прошептал он, с отчаяньем кивая в сторону поклонниц, разглядывающих их с той стороны улицы,– Боюсь, я должен идти, иначе они, пожалуй, предпримут новую атаку. Могу я вас подвести? Точно, нет? Тогда до встречи!
Еще раз мило улыбнувшись, он сел в как раз подъехавшее такси и исчез.
Она думала о нем весь день.
А день то тянулся, то летел, в зависимости от направления ее мыслей. Хозяйка несколько раз отчитала ее за невнимательность, но сразу после замечания, она забывала об этом, хотя раньше бы еще долго мучилась угрызениями совести и страхом упасть в ее глазах. Теперь же она снова и снова переживала момент встречи с Виктором, и с каждым разом умудрялась вспомнить что-то новое, в его взгляде, интонации, внешности. Она с ужасом думала о том, что вот, возможно, пришло ее счастье, и страшно боялась этого, а еще больше, что это не оно. Мираж. Иллюзия. Мечта… Мечтать она умела. Это было ее главной радостью и развлечением. Как еще восполнить то, чего ее лишила судьба?… Она мечтала о ком-то нежном и добром, кого она будет предано любить и уважать, а он будет предано любить и уважать ее. И все же встреча с Виктором, и его интерес к ней пугал – он был слишком хорош, и слишком популярен, чтобы подходить ей. У них разные миры, и вряд ли найдется что-то общее. Значит, это не ее судьба. Это… ошибка.
Так и есть.Но в молодости надежда сильнее разума.
Театр совершенно околдовал ее.
Вечер был осенний, глухой, монотонный, ветреный. Даже звезд не было видно. К семи пошел дождь. Ветер злобно хлестал струями по макушкам деревьев, и без того стремительно лысеющими под его порывами. Прохожие ссутулившись торопливо расходились по домам, прячась под большие зонты. Лужи и пустынность улиц сделали вечер еще более тоскливым, но для Неи, в душе которой, то и дело зацветала надежда, которую она, впрочем, пыталась время от времени обуздать доводами разума, он был иным. Она почти не замечала грязь, не особенно огорчалась за промокшие ноги в почти новой обуви, вообще их не чувствовала, почти летела, как ей казалось, «навстречу судьбе». Вообще-то она ругала себя за каждую такую смелую мысль, но как хотелось, чтобы хоть частично, они стали реальностью.
Здание театра, хоть и было расположено почти в центре города, не было современным или большим, оно стыдливо жалось между большим старым домом, на первом этаже которого был магазин, а на втором и третьем контора, и длинными складами. Благородные колонны, высоко несущие портик, два этажа и маленькая башенка носили на себе все следы времени: облупились, покрылись трещинами, потемнели. И все же в архитектуре его наблюдалось изящество, прекрасные пропорции и стиль. Арерия довольно часто проходила по этой улице, но сам театр оставался для нее незаметным, пока о на не встретила Виктора, вернее пока он не заметил ее.
Внутри было тепло, даже жарко. В просторном, хоть и немного поблекшем вестибюле она сразу обратила внимание, что по стенам, вверху покрытым потускневшими от времени фресками на театральные темы, светильники горели в два ряда, создавая при этом странное освещение – приглушенное и таинственное. В маленьком гардеробе она сдала свое пальто молодому и высокомерному гардеробщику, окинувшему ее недобрым взглядом, и поспешно прошла в зал.
Зал не был большим, но расписанный потолок находился неожиданно высоко, отчего создавалось впечатление, что они в колодце. По стенам, сразу вокруг широкого свободного партера, располагались полузакрытые ложи с плотными зелеными занавесями и мягким светом внутренних светильников. Таинственное освещение, узорчатые стены лож, оббитые зеленым бархатом кресла партера, словно небрежно расставленные по залу, пол затянутый старинным, еще пушистым, но почти бесцветным ковром, занавес, мягкими складками укрывающий сцену, находящуюся вровень с полом, все это было так необычно. Кроме того, никто еще не спросил у нее входной билет.