Полет шершня
Шрифт:
Вскоре его повели на допрос. Пришлось подождать немного, а потом в комнату, держа в руках какую-то папку и еще страницу с машинописным текстом, вошел сержант.
– Встать! – гаркнул он, и Харальд вскочил на ноги. Сержант уселся за стол и прочитал рапорт. – В Янсборгской школе учишься, да?
– Да, господин сержант.
– Раз так, мог бы быть поумней, парень.
– Да, господин сержант.
– Где ты набрался-то?
– В джаз-клубе.
Сержант проглядел рапорт.
– В
– Да.
– Наверное, был там как раз, когда фрицы его прикрыли.
– Д-да… – Харальд удивился, что сержант обозвал немцев фрицами. Это не вязалось с атмосферой допроса.
– И часто ты напиваешься?
– Нет, господин сержант. Это впервые.
– Значит, впервые напился, а потом увидел пост и на глаза попалась банка с краской…
– Мне очень стыдно.
Сержант вдруг широко ухмыльнулся.
– Да ладно. По мне, так это правда смешно. Без штанов! – И захохотал.
Харальд растерялся. Сначала полицейский выглядел грозно, а теперь гогочет над шуткой!
– Что со мной будет? – спросил он.
– Да ничего, делов-то, – отмахнулся сержант. – Работа полиции – преступников ловить, а не шутников. – Порвал страницу с рапортом надвое и бросил в мусорную корзину.
Харальд не верил своему счастью.
«Неужели меня сейчас выпустят?»
– И что… что я должен сделать?
– Возвращайся в свой Янсборг.
– Благодарю вас!
«Да… И как мне теперь, интересно, пробраться в школу незамеченным? Средь бела дня? Ну, в поезде будет время подумать и что-нибудь сочинить. Может, все обойдется!»
Сержант поднялся на ноги.
– Один совет напоследок. От спиртного держись подальше.
– Слово даю! – от души пообещал Харальд.
«Если удастся выйти сухим из воды, в жизни не возьму в рот спиртного!»
Сержант распахнул перед ним дверь, и Харальд застыл на месте как пригвожденный. За порогом стоял Петер Флемминг. Какое-то время они молчали, поедая друг друга глазами.
– Чем могу служить, господин инспектор? – прервал этот поединок сержант.
Петер не удостоил его ответом.
– Замечательно! – произнес он как человек, доказавший наконец свою правоту. – А я-то вижу имя в списке задержанных за ночь и думаю: неужели этот Харальд Олафсен, пьяница и пачкун, – сын нашего пастора с Санде? И посмотрите-ка, так оно и есть!
У Харальда земля ушла из-под ног. Только посмел он надеяться, что этот кошмар удастся сохранить в тайне, как о нем узнал человек, у которого зуб на всех Олафсенов скопом!
Петер повернулся к сержанту и властно приказал:
– Вы свободны, сержант. Я сам им займусь.
– Старший инспектор решил, господин инспектор, что обвинение мы ему предъявлять не будем, – заартачился
– Это мы еще посмотрим.
Харальд чуть не заплакал – так ему показалось обидно: чуть-чуть не удалось улизнуть!
Сержант помедлил, не желая сдаваться.
Тогда Петер твердо сказал:
– Это все, сержант, я больше вас не задерживаю!
Тому пришлось выйти.
Петер в упор смотрел на Харальда и молчал.
– Что ты задумал? – не выдержал Харальд.
Петер улыбнулся.
– Пожалуй, отвезу-ка я тебя в школу.
* * *
На территорию Янсборгской школы они въехали в полицейском «бьюике»: за рулем – полицейский в форме, на заднем сиденье – Харальд, как заключенный.
Полуденное солнце весело освещало школьные лужайки и старые здания из красного кирпича. Завидев их, Харальд ощутил укол сожаления: где она, та простая, безопасная жизнь, какой он жил здесь последние семь лет? Как ни обернись дело сегодня, недолго этому привычному, надежному месту быть ему домом.
Совсем другие чувства вызвало это место у Петера Флемминга. Адресуясь шоферу, он кисло пробурчал:
– Вот тут и выращивают наших правителей.
– Да, господин инспектор, – равнодушно отозвался шофер.
Была как раз перемена, когда школа почти в полном составе жевала свои бутерброды на свежем воздухе, так что многие могли наблюдать, как «бьюик» подкатил к зданию дирекции и из него выбрался Харальд.
Петер предъявил секретарше удостоверение, и их с Харальдом немедленно провели в кабинет Хейса.
Харальд не знал, что и думать. Вроде бы Петер не собирался передавать его в гестапо, чего он боялся сильнее всего. Обольщаться не стоило, но были все основания полагать, что Петер видит в нем шкодливого школьника, а не участника датского Сопротивления. В кои-то веки приходилось радоваться, что к тебе относятся как к мальчишке, а не как к взрослому.
«В таком случае куда он клонит?» – терзался раздумьями Харальд.
Они вошли. Хейс поднялся навстречу, вывинтив из-за стола свое длинное тело, и с тревогой уставился на них сквозь очки, сидящие на горбинке носа.
– Олафсен? Что случилось?
Петер не позволил Харальду ответить. Ткнув в него большим пальцем, он грозно спросил Хейса:
– Это ваш?
Благовоспитанный Хейс поморщился, как от удара.
– Олафсен наш ученик, да.
– Прошлой ночью его задержали за порчу немецкого военного имущества.
Харальд понял: Петеру доставляет удовольствие унижать Хейса, он намерен продолжать в том же духе.
– Мне прискорбно слышать, – помертвел Хейс.
– Кроме того, он был пьян.