Полет ворона
Шрифт:
Он поднял голову и с улыбкой посмотрел на свою красавицу-жену. Она улыбнулась ему в ответ и подмигнула, как в прежние времена.
— И спать бы надо, да не хочется. Кофе-то крепковат оказался, — сказал он. — Пойти поработать, что ли?
— Не поспать всегда успеешь, — сказала Таня. — Если не спится, есть у меня одно средство...
— Таблетки? — Он настороженно посмотрел на нее.
— Зачем таблетки? Кое-что другое, многократно нами испытанное. Ты после него всегда засыпал как сурок.
Он понял, улыбнулся и покачал головой.
— Нельзя нам сейчас. Повредим там что-нибудь...
— Не повредим. Я знаю одну такую позу. Она обняла его, и они направились в спальню.
— Только свет погаси, — сказала Таня. — Не хочу, чтобы ты меня видел такой.
...Кровать ходила ходуном. Павел мгновенно проснулся. Таня металась, ударяя Павла то головой, то рукой, стонала, выкрикивала чужим, низким голосом:
— ...Детей, значит, отторговала, старая сволочь? Дочку мою украсть хочешь? Не дам! Еще поглядим...
Павел схватил ее за плечи, встряхнул. Она открыла глаза.
— Ты что? — сонно спросила она обычным своим голосом.
— Ты кричала, бредила...
— Ничего не помню... Спи.
Она закрыла глаза и повернулась на бок. Через несколько минут Павел услышал ее шепот:
— Эй... Ты не спишь?
— Нет.
— Знаешь, если у нас будет девочка, назовем ее Анной.
— Почему Анной?
— Так.
— Я вообще-то Митьку намечал... Можно и Анной. Красивое имя. Только путаница будет. Таня-Аня, Аня-Таня...
— Будем звать Нюктой... то есть Нютой.
— Нюта... Анюта... Хорошо, спи.
Таня менялась и расцветала на глазах. От неряшливости, неопрятности, лени не осталось и следа. Былая тяга к сладостям, табаку, алкоголю сменилась полнейшим отвращением. Павла она гоняла курить на лестницу и подарила ему специальный дезодорант для рта «Эол», чтобы он после каждой сигареты обязательно освежал рот. Каждое утро она делала предписанную беременным гимнастику, по много часов гуляла, даже взялась вести хозяйство, как умела, — правда, умела она немного. В последнем, однако, здорово выручала Ада, нередко теперь бывавшая у них. Они стали выбираться в люди, навестили родителей Павла, побывали и в Танином отчем доме, у Ады с Николаем Николаевичем, навестили нескольких друзей Павла и даже сходили на концерт знаменитого Клиффа Ричарда в «Октябрьском» — Павел очень боялся, чтобы в давке Тане не намяли живот. Ничего, обошлось.
Но в поведении Тани появились новые странности, сильно тревожившие Павла. О них в основном рассказывали соседки, и у Павла не было оснований им не верить — такого эти достойные старые дамы (а в этом доме жили только достойные) сами в жизни бы не придумали. Они говорили, что во время прогулок Таня подолгу стоит возле пивных ларьков и разливух, наблюдая за пьяницами, жадно слушая их матерные речи; без всякого стеснения заглядывает в окна первых этажей жилых домов; часто заходит в Никольский собор во время отпеваний и откровенно глазеет на лица мертвецов. Однажды вечером, когда она гуляла вместе с Павлом, из вагона подъехавшего трамвая вывалилась толпа подростков. Разбившись на две группы, они принялись избивать друг друга, пуская в ход кулаки, ремни, тяжелые ботинки-"говнодавы" и велосипедные цепи. Таня вцепилась в Павла, застыла и упоенно смотрела на это омерзительное зрелище, к счастью быстро закончившееся: заревели милицейские сирены, и подростки бросились врассыпную. На слякотной мостовой остались ремень, свинчатка и несколько стонущих жертв.
В доме появились странные книги на английском языке, толстые, в ярких обложках, с названиями типа «Сексуальные преступления и извращения», «Наркотики и яды», «История оргий на Востоке и Западе», «Массовые безумия». Таня подолгу лежала в кровати или на диване в гостиной и читала не отрываясь.
Павлу неловко было разговаривать с женой на тему ее пристрастий, странных, если не сказать извращенных. Тем более что во всех других отношениях она была выше всяких похвал. Иногда он собирался с силами и уже готов был к серьезному разговору на эту щекотливую тему, но тут, словно предугадывая его намерения, Таня делалась особенно улыбчива, ласкова, очаровательна, и все заканчивалось любовью в темной спальне.
Наконец Павел нашел решение, причем оно оказалось настолько очевидным, что он даже обругал себя — нет чтобы раньше сообразить! Он позвонил профессору Сутееву, известному психиатру из института Бехтерева, который «вел» Елку с самого начала ее болезни и хорошо знал семью Черновых. Он рассказал профессору о странностях в поведении Тани, о том, что им предшествовало, о разговоре про «маленького вампира». Они договорились так, что Павел, как бы случайно встретив Сутеева, пригласит его в дом как старинного друга семьи и даст профессору возможность в домашней обстановке хорошенько побеседовать с Таней, незаметно провести некоторые профессиональные тесты; а потом, когда Павел пойдет провожать его до метро, высказать свое мнение и дать соответствующие рекомендации.
Кругленькая, чистенькая, пышущая здоровьем Таня встретила их радостно, даже несколько попеняв Павлу, что он так редко приводит в дом гостей, да еще таких интересных. Усевшись в гостиной, они какое-то время вели светскую беседу. Потом Таня всплеснула руками и с озабоченным видом сказала Павлу:
— Павлик, дорогой, у нас же совсем ничего нет к чаю. Будь другом, сходи, купи какой-нибудь тортик или пирожные, а то перед гостем неудобно... Василий Николаевич, вы что предпочитаете на десерт?
Павел намеренно долго мотался по булочным и кондитерским, дошел чуть ли не до Невского и под самое закрытие купил в «Метрополе» фирменных сухариков с изюмом и торт «Наполеон». Когда он вернулся, Таня, открыв ему дверь, прошептала:
— Слушай, накрой стол сам, пожалуйста. И не особенно торопись. Василий Николаевич любезно согласился дать мне профессиональную консультацию. Мы в процессе. Ты не встревай еще полчасика, будь другом.
Беседовали они в кабинете. Павел, чтобы вовсе пресечь желание подслушать, о чем идет разговор, засел на кухне и включил радио. Через некоторое время пришла Таня, поставила на газ чайник, и они вдвоем стали накрывать на стол. Сутеев в охотку попил индийского чайку, не отказался и от рюмочки коньяка, предложенного Таней, рассказал несколько любопытных случаев из практики и в начале двенадцатого откланялся.
Павел не успел еще раскрыть рот, как Таня сказала: ;
— Павлик, я понимаю, что ты устал, но надо бы проводить Василия Николаевича. До метро. Я бы охотно прошлась с вами, но утомилась и хочу спать.
Выйдя из парадной, Сутеев сказал Павлу:
— Огромное вам спасибо, молодой человек, за исключительно интересный вечер.
Павел посмотрел на него озадаченно.
— Я впервые воочию увидел в лице вашей жены невероятно редко встречающийся психологический тип. Классический сангвинический темперамент — сильный, подвижный, уравновешенный, с равно выраженными тенденциями к логическому и образно-эмоциональному мышлению, с полным отсутствием инфантилизма и развитой склонностью к построению системных и причинно-следственных связей. Поразительная целеустремленность и цельность личности. Полное отсутствие так называемых комплексов. Великолепный, извините за выражение, экземпляр.