Полицейская история

Лернер Марик Н

Мазуров приступил к изменению старых догм и направил огромные средства в легкую и пищевую промышленность, а также в сельское хозяйство. Первая пятилетка под его руководством считается наиболее удачной в истории страны. Это не я так решил, это мне три дня лекциями долбили мозг в расчете на углубленное познание обстановки. Будто не все равно, что там пятьдесят с лишним лет назад произошло для моей деятельности по ловле бандитов.

– Самый удивительный тип в истории СССР, – заметив, как я с раздражением выключил, непринужденно сказал медведь с отчетливым

русским акцентом. Никакого бритиша. – Добровольно ушел в отставку, не дожидаясь смерти или заговора товарищей.

– Как же, – ответил я с сарказмом по-русски, – наши ЦРУшники задним числом уверяли в его тяжкой болезни. Все всегда знают апосля.

– Он, судя по позднейшим данным, был действительно тяжело болен, – ничуть не удивляясь на мои речи, ответил тот. – Но прежде чем уйти подготовил преемника, что тоже крайне изумительно. В СССР его искренне любят и уважают. Не боятся, – поднимая толстый как соска палец, провозгласил, – а любят. При нем происходило усиление технократов в руководстве, но никогда с трибун не звучали осуждения Сталина.

Подразумевалось видимо как сегодня себе позволяют некоторые.

– Фактически очень долго шло уничтожение старой системы экономики, подменяемое новыми законами при жестком диктате партии.

– Поляков Мазуров давил танками в 1956 г без зазрения совести, – говорю ехидно. – Да и венгров поставил в позу.

– Реалполитик, – пожимая плечами, отвечает. – Межгосударственные отношения не определяются добрыми чувствами. Выгодой – сколько угодно, разум обязан присутствовать. И уж никогда такие отношения не строятся на морали.

– В политике и в картах друзей не бывает?

– А то нет! Жесткий прагматик крепко держащий свою зону влияния. Договора всеми выполняются пока выгодны. Стоит измениться ситуации и любая сторона, получившая фору захочет поменять в свою пользу. Нам, русским, не похрен, насколько грубо обходились с недовольными в нашей зоне? Зато мы жить стали заметно лучше. В материальном и продовольственном смысле. Да и им послабления вышли. Даже раньше нашего.

– Провели испытания на подопытном народе.

– Так и надо, – убеждено отвечает. Ну точно новое поколение. Раньше болтать неизвестно с кем стеснялись. Разве под градусом. – Не на своих. Хватит с нас экспериментов 20 и 30-х годов. В миллионы жизней обошлись. Многие реформы при Машерове были разработаны и реализованы провинциальными руководителями, иногда без согласования, в отдельном районе. Если дела шли недурно и положительный эффект удавался, то они применялись на более обширных территориях, перерастая в реформы общегосударственного масштаба.

– Неужели без стандартной компанейщины?

– Когда как. Зато если потом выясняется втирание очков, такие хитрецы плохо кончали. Один застрелился, второго посадили лет на десять. Дмитрий, – протягивая руку, представился.

– Билл, – называюсь ответно и старательно жму ладонь.

– Выпьем за знакомство? – махая рукой ползущей по соседству стюардессе с навсегда приклеенной к красивому личику улыбкой, предложил.

Чисто по медвежьи он не спрашивая

разрешения уволок половину остатков алкоголя с тележки под возмущенный писк и принялся сноровисто откупоривать очередную бутылочку. В самолетах они изумительно мелкие на один глоток. Жадничают. Здесь я его прекрасно понимаю. Зачем утруждать девушку многократными походами. Да и себя заодно ожиданием.

– Всегда готов!

– Сердце мне вещует не из наших ты, – выпив, провозгласил он.

– В смысле не из русских? Не-а, мои предки лет триста, а может и четыреста топчут американскую землю. Если считать с присутствующими среди них гуронами, вообще фиг знает сколько. Ваших вроде в роду не имелось. Но поляки присутствовали и я за них серьезно обижен.

– В качестве извинения, водочки?

– Маловато будет, – глядя на рюмку, вздыхаю.

– Вторично нальем, – успокаивает он меня.

– Так ты Дима, Митя или Дмитрий Иванович? – закусив очередную рюмку половиной сандвича, спрашиваю.

– Иванович – это стереотип. Мы не все Иваны.

– А как?

– Петрович.

– Будто лучше.

– Нормально. И вообще зови Дима. А у тебя какое второе имя?

– А у меня его нет, – злорадно сообщаю. – Вот так! Кстати, а чем ты занимаешься, когда не летаешь на самолетах?

– У меня своя небольшая фирма, специализирующаяся на применении лазеров в промышленности. Можно выжечь маркировку на детали, а можно вживлять карбид вольфрама в легированные стали.

– Чего?

– При добыче нефти используют специальные клапана для перекрывания потока, – тоном излагающего не в первый раз принялся объяснять. – Они должны закрывать без малейших зазоров. Давление такое, что просто разорвет при утечке. Поверхности идеально ровные и без изъянов. Буквально зеркальная поверхность. Я не преувеличиваю. Отраженный от поверхности луч света разбивается неровностями на разные цвета.

– Это я в школе проходил, – обрадовано сообщаю.

– Значит не сложно. Измеряя отклонение ширины красного цвета, судят о ровности поверхности. Чтобы добиться такой зеркальной ровности, поверхность легированной покрывают карбидом вольфрама. Он плавится при очень высокой температуре, поэтому процесс наварки или наложения его на сталь – крайне дорогой и трудоемкий. Процесс нанесения карбида – ручной наваркой стоит дорого и дает массу отходов и брака. Я изобрел автомат для производства таких клапанов. Практически без сбоя и много дешевле. Вот летал заключать контракты.

– Стал миллионером? – одобрительно спрашиваю. Такое завернуть не каждому дано.

– Вообще то я не первый год он самый, – невозмутимо признался. – Но не Ротшильд с Рокфеллером. Так, слегка. Самую малость. Теперь в два раза больше. Или в три, – подумав, сказал, – как дела пойдут. Покупать станут, куда они денутся, – в голосе присутствовала непоколебимая уверенность. – А вот почему ты так хорошо говоришь по-русски?

– Знаешь, как правильно русский изучать? По ассоциации: Yellow Blue Bus – «я люблю Вас», Pale Man – «Пельмень», Blue Water – «Блевота».