Полицейская история
Шрифт:
Обычно сдержанный и отличающийся вежливым поведением, Эмиль не выдерживает и кричит:
— Дура! Дрянь!
Он абсолютно прав, так как Белен быстро обнаруживает, что все эти новехонькие купюры, относящиеся к серии X 50500, были похищены у банковских инкассаторов в Труа.
Ивонна забилась в угол кровати и, спрятав лицо в колени, громко рыдает:
— Прости меня, Мимиль, прости!
Но потрясенный, бледный, Бюиссон не намерен прощать.
— Когда ты это сделала? — вопит он.
— Ночью, Эмиль, когда ты храпел, — всхлипывает она. — Я вывернула твои карманы…
Таким образом благодаря ненасытной алчности Ивонны Пенделе, которой Бюиссон купил, между прочим, кафе на улице Сен-Николя в Лилле, комиссар Белен получил неопровержимые доказательства виновности маленького человека с черными проницательными глазами.
Это был горький урок для Бюиссона, научивший его никогда и никому не доверять: ни женщинам, ни мужчинам.
Сидя в камере предварительного заключения, Бюиссон ожидал суда, не обольщаясь в отношении своего будущего. В те годы правосудие не церемонилось с мошенниками, и Бюиссона ждала пожизненная каторга.
Но началась война, оказавшаяся спасительной для Мсье Эмиля. Именно в эти годы он достиг большого мастерства в своей профессии.
Когда в июне 1940 года немцы оккупировали Францию, было решено перевести наиболее опасных преступников в тюрьму Невера. Их оказалось семьдесят человек, но только двенадцати из них были надеты на ноги кандалы, так как в тюрьме кандалов больше не оказалось. Бюиссон был в числе этих двенадцати. В сопровождении эскорта из пятнадцати охранников и семи мотоциклистов группа отправилась пешком по этапу. Им предстояло пройти двести километров.
Когда процессия, звеня цепями и кандалами, начала свое долгое шествие, главный надзиратель прекрасно понимал, что ему не удастся довести всех злодеев до места назначения. Это был великий исход: вся Франция двигалась на юг. Все дороги были загромождены гражданскими и военными лицами, бегущими от армии третьего рейха.
При входе в городок Брейли группу настигли немецкие бомбардировщики и истребители. Когда вновь воцарилась тишина, тревожная тишина, в которой каждый с удивлением констатировал, что остался в живых, главный надзиратель выстроил всех в шеренгу, чтобы пересчитать людей. Из семидесяти заключенных, осужденных за уголовные преступления, осталось пятьдесят восемь. Семеро сопровождавших их мотоциклистов, получивших приказ стрелять в каждого, кто решится бежать, исчезли. Из двенадцати заключенных, на которых были надеты кандалы, на месте остались лишь четверо, двое из которых были ранены. Одним из них был Эмиль Бюиссон.
Прошло восемь месяцев.
Один из инкассаторов, Герен, сует руку в карман пальто. Этот жест стоит ему жизни. Тотчас же раздаются два выстрела, и Герен, схватившись руками за живот, падает на тротуар. Его товарищ убегает, скрывшись в первой подворотне.
Маленький человек подходит к тележке, поднимает брезент и проверяет в сумке наличие денег. Затем с флегматичной улыбкой наблюдает, как двое его сообщников загружают тележку в «ситроен».
Так Эмиль Бюиссон заявляет о своем присутствии в Париже.
5
Скорый поезд Тулуза — Париж покидает вокзал Вьерзон и мчится к Орлеану. В одном из купе первого класса, задыхаясь от июльской жары, едут трое офицеров СС. Время от времени они бросают косые взгляды на маленького человека, спящего в углу, возле двери.
Бюиссон храпит. Он сознательно выбрал своих спутников, зная, что их присутствие спасет его от полицейского контроля. Некоторое время он провел в Марселе, скрываясь у своих корсиканских друзей, затем отправился в Тулузу, где раздобыл фальшивые документы, и сейчас он едет в Париж, чтобы разыскать там своих сообщников, участвовавших в нападении на инкассаторов на улице Виктуар: Абеля Дано, Жана-Батиста Шава и Жана Рокка-Серра.
Неожиданно на Бюиссона находит грусть. Он предается мрачным воспоминаниям о бурной ссоре с Эмилем Куржибе, сообщником по делу в Труа. Куржибе сказал ему тогда:
— Мне с тобой не по пути, Эмиль. Там, где ты, льется кровь. Я не хочу кончить жизнь на гильотине. Я беру свою долю и отправляюсь в Америку. Чао!
Бюиссон с горечью сказал ему:
— Мило, никто еще и никогда не говорил со мной таким тоном, и мне ничего не стоит пристрелить тебя…
Куржибе спокойно спросил его:
— Что же останавливает тебя, Эмиль?
— Ты был моим другом, и я любил тебя как брата. Теперь уходи, и лучше нам с тобой никогда больше не встречаться.
— Боишься выпачкать руки кровью?
Поезд неожиданно резко тормозит, отрывая Бюиссона от печальных воспоминаний. Он встает, моргает глазами, потягивается, затем берет куртку, чтобы достать из кармана расческу.
Однако жест оказался слишком порывистым. Из кармана выпала одна пуля, затем две, затем еще три, все девятимиллиметрового калибра. Пули сыпятся на скамейку, затем скатываются на пол. Бюиссон быстро соображает, что если немцы обыщут его, то тотчас же найдут оружие, которое он спрятал на животе, в специально сшитом для этого кармане. Окно в купе открыто. Решительным жестом Бюиссон вынимает маузер и выбрасывает его, в то время как скорый поезд на всех парах мчится дальше по равнине.
Трое офицеров СС колеблются лишь долю секунды. Затем один из них поворачивает ручку сигнала тревоги. Поезд грохочет тормозами и останавливается. Офицеры выталкивают Бюиссона на платформу и заставляют искать брошенное им оружие. На его руках нет наручников, и он мечтает лишь о том, чтобы, найдя маузер, выстрелить в толпу и быстро скрыться в соседнем березняке. Однако его мечте не суждено было сбыться. Два часа спустя Бюиссона приводят в здание гестапо в Орлеане.
Странно, что такие организованные и скрупулезные люди, как гестаповцы, проводят свое расследование самым халатным образом. В день слушания дела Бюиссон предстает перед немецкими судьями под вымышленным именем Метадье, и после скучного и утомительного процесса его приговаривают к одному году лишения свободы в тюрьме строгого режима.
Бюиссон не подает кассационной жалобы, зная, что очень легко отделался. После ареста в поезде он жил в постоянном страхе, что немцы обратятся за помощью к своим французским коллегам, и тогда он неминуемо будет опознан. Его передадут французским властям, а после совершенного им убийства на улице Виктуар в Париже он мог рассчитывать только на смертную казнь.
В камеру Орлеанской тюрьмы из суда возвращается успокоенный и даже довольный своей участью заключенный. Однако радость его была преждевременной. Однажды утром к нему приходит с визитом комиссар Белен.