Полицейский и призрак
Шрифт:
— Сию минуту, лейтенант.
Он занялся магнитофоном.
Джастин сложила руки под грудью и холодно посмотрела на меня:
— Это что-то важное, лейтенант? Уже почти утро, мы все измучились.
— Я хотел вас еще раньше спросить: вы всегда носите столь странную одежду? Длинная белая хламида — или как ее назвать? — с серебряным поясом, или, может, это надевается по особым случаям?
— Если вы задерживаете меня здесь только для того, чтобы оскорблять, — напряженным голосом заговорила она, — я…
— На полном серьезе. Это какой-то особый наряд?
— Да! — фыркнула она. — Но вы ведь не поймете или притворитесь, что не понимаете, в любом случае.
— Давайте посмотрим…
— Проклятие Леди в сером было весьма реальным для любого члена семьи Харвей, даже до сегодняшнего кошмара с Генри Слоукомбом, — медленно заговорила она. — Находиться в одном доме с человеком, который открыто отвергает проклятие, было опасным для нас всех. Белый — цвет чистоты, лейтенант, и, как таковой, является защитой от колдовских чар. Серебряная нить — еще одно верное средство против зла. — Ее черные глаза сверкали, когда она смотрела на меня. — Так что теперь вы все знаете и можете смеяться до потери сознания, если хотите!
— Я не считаю это забавным, — мой тон был очень вежливым, — и рад тому, что вы надежно защищены, потому что мы только что обнаружили, что Леди в сером была здесь. Мне бы хотелось, чтобы вы послушали пленку.
Глаза ее округлились, рот раскрылся, как будто она хотела что-то сказать, но воздержалась. В магнитофоне зазвучал голос Слоукомба. Я пристально следил за Джастин все время, пока вращалась бобина, и видел, как изменялось выражение ее лица, от бессловесного шока до самого настоящего ужаса. К тому времени, когда магнитофон замолчал, Джастин уже сидела, спрятав лицо в ладонях.
— Это было ужасно… ужасно! — произнесла она каким-то придушенным шепотом.
— Вы узнали голоса? — спросил я.
— Вне всякого сомнения, это был голос Генри Слоукомба, — сразу же ответила она.
— Что скажете про другой голос? Голос Делии, находящейся у подножия дуба?
Она медленно подняла голову и довольно долго смотрела на меня, ничего не произнося.
— Отец был прав, — наконец прошептала она, — это должно быть какое-то перевоплощение. Они абсолютно одинаковы.
— О чем это вы?
— Их голоса… — В ее глазах читалось подлинное недоумение. — Их совершенно невозможно различить…
— Вы хотите сказать, что голос Делии тождествен голосу Марты?
— Да… — Она энергично закивала. — Это меня пугает, лейтенант.
— Имеется альтернативное объяснение, — хмыкнул я, — и весьма простое. На этой ленте записан голос Марты.
— Голос Марты?
Она с минуту недоуменно глядела на меня.
— Но это бы означало, что она находилась вместе со Слоукомбом в комнате, когда работал магнитофон.
Очевидно, до нее дошло все значение сказанного, потому что ее шелка затрепетали.
— И что, она его убила?..
— Совершенно верно, — холодно произнес я, — есть масса вопросов, которые я хочу задать Марте прямо сейчас.
— Но вы не можете, — быстро заговорила Джастин, — она же…
— Спит. — Я усмехнулся: — И будет спать до полудня. Так мне сказал доктор. Потому что ее старшая сестра предусмотрительно одурманила ее лошадиной дозой снотворного!
— Что вы хотите сказать? — рассердилась Джастин. — Я сделала то, что считала необходимым для Марты в тот момент, не могла же я знать…
Я нетерпеливо махнул рукой, она внезапно замолчала.
— Меня волнует только одно, — я повысил голос, — Марта не в состоянии отвечать на вопросы в течение ближайших шести-семи часов, и, как я полагаю, это весьма удобно для кого-то. Беда в том, что пока я не могу решить — для Марты или для вас.
Ее глаза с такой яростью глянули на меня, что я безошибочно определил: в этот момент в ее голове промелькнуло несколько десятков самых мучительных видов смерти для меня. Она с явным трудом взяла себя в руки и заговорила спокойным голосом:
— Могу я идти, лейтенант?
— Почему нет?
Я мысленно заключил пари сам с собой, когда она двинулась к выходу, и выиграл его, когда Джастин остановилась у порога и оглянулась.
— Я вам уже раз сказала, лейтенант, что вы сукин сын, — задумчиво произнесла она, — но только сейчас сообразила, что это неверно.
— Благодарю вас.
— Правда заключается в том, что вы трудно распознаваемый сукин сын, — заявила она еще более задумчиво, — а это колоссальная разница.
Джастин выскользнула в коридор, я же повернулся к Сэнджеру и убедился, что его брови явно стремятся добраться до края шевелюры.
— Одно несомненно, лейтенант, — произнес он почти благоговейно, — жалованье вам достается нелегким путем!
— Судя по тому, как складываются дела, я серьезно подумываю о том, что мне надо вежливо попросить Делию перебраться назад, в ее обитель у подножия старого дуба, — угрюмо пробормотал я, — как одна девица сказала морячку, хватит — значит хватит для одной ночи. Так что почему бы нам не убраться отсюда, Эд?
— Вы только что произнесли волшебные слова, — просиял он, — я доставлю магнитофон и «дипломат» в ваш офис где-то около двенадцати, пойдет?
— Вы настоящий денди, приятель, — заверил я его, — сам я не рассчитываю появиться в офисе раньше ленча.
Эд с треском захлопнул крышку магнитофона и взял его в одну руку, второй схватил «дипломат», мы двинулись вниз по лестнице.
— Эй, — произнес я задумчиво, уже открывая входную дверь, — кое-чего не хватает.
— Теперь он спохватился! — простонал Сэнджер.
— Керосиновой ламы! — весело сообщил я. — Что вы с ней сделали?
— Какой такой керосиновой ламы?
— Из той комнаты, разумеется!