Полицейский звездопад (сборник)
Шрифт:
— Сколько человек было?
— А кто же знает, если все сапоги 44-го размера? — удивился следователь.
— В доме следы от грязной обуви были?
— Нет! — помотал тот головой. — Наверное, или в носках шли, или бахилы надели.
— Анализ крови у Морозовой брали?
— Зачем? — уставился на Льва непонимающим взглядом следак.
— А на всякий случай, потому что ее могли элементарно усыпить, чтобы не помешала, — объяснил Гуров. — Но теперь уже брать поздно. Что еще?
— Мы Морозовой пальчики откатали, чтобы с другими не путать. У Грищенко тоже отпечатки пальцев взяли. Те, что в гараже, чужими оказались, ни по каким базам не проходят. Следы сапог обрываются возле газона — весь участок такой специальной
— Что Морозова говорила? — поинтересовался Лев.
— А что она могла сказать? Пьяными слезами заливалась и Крайнова проклинала, твердила, что это по его приказу Толика убили. Потом уже, на следующий день, побеседовал я с ней и узнал, что Грищенко этот всю их бабскую компанию окучивал, у каждой свой день был, ну, и на стороне тоже подрабатывал — мужик-то здоровый. Все причитала, как же они теперь без него.
— Ничего! Нового найдут! — брезгливо поморщился Гуров. — А теперь проводи меня в морг — мне с вашим судмедэкспертом поговорить надо.
Районный морг ничем не отличался от всех виденных Гуровым ранее: то же обшарпанное здание, та же облупившаяся краска на стенах, тот же тусклый свет слабосильных лампочек в коридорах, а еще запах смерти, который при всем желании ничем нельзя перебить. Едва заглянув туда, Лев передумал заходить внутрь и попросил санитара вызвать судмедэксперта на улицу, чтобы поговорить с ним на свежем воздухе.
Тот оказался довольно молодым мужчиной, и, встав так, чтобы ветерком относило въевшуюся в одежду эксперта смесь запахов трупов и формалина, Лев спросил:
— Что о Грищенко сказать можете? То, что в заключении, я прочел, меня интересует ваше мнение.
— А что о нем говорить? — удивился тот и закурил. — Мешок с костями. Судя по гематоме на голове, его сначала оглушили, а уж потом взялись всерьез. Били, как я думаю, бейсбольными битами, но вот лицо осталось целым.
— Это, наверное, чтобы «опознатушки» не затруднять, — предположил Лев.
— Вам виднее, — пожал плечами эксперт. — Судя по ниткам в ротовой полости, ему, чтобы не орал, кляп засунули. Насиловали черенком лопаты, причем так, что у него не только прямая кишка, но и все остальное в хлам — если бы его не повесили, то вряд ли выжил бы. Половые органы отделены той же лопатой, просто поднажали хорошенько и все. Кровью истечь ему не дали, а повесили. Причем хочу отметить, что, судя по обилию воды на полу в гараже и его мокрым волосам, которые при довольно низкой температуре не успели высохнуть, его несколько раз обливали водой, чтобы привести в чувство, так что, не исключаю, что в момент повешенья он был в сознании.
— В общем, прошел все круги ада, — покивал Лев. — Только огня не хватает.
— Знаете, мне при моей работе удивляться как-то не положено, но этот случай… Грищенко, видимо, уж очень сильно кого-то обозлил, раз с ним так обошлись. Мне о таких расправах только в специальной литературе доводилось читать, когда в лихие девяностые братки полный беспредел творили.
— Намекаете, что умельцы оттуда? — спросил Лев.
— А черт его знает? Но рука у них набита.
— Кто Грищенко опознавал?
— Да бабы тут понаехали. Так орали и вопили, что я думал, от их криков покойники из холодильника сами повыскакивают! — ответил эксперт и, выбросив окурок, пошел обратно.
— Родители приезжали? — крикнул ему вслед Гуров.
— Я его отцу позвонил, объяснил, как можно деликатнее, что с его сыном произошло, и попросил приехать. Он обещал, но потом мне позвонила мать Грищенко и сказала, что у его отца случился тяжелейший инфаркт, да и она сама еле живая.
— Ладно, я сам с ними поговорю, — пообещал Лев. — Как знать, может, начало этой истории нужно в Ильичевске искать? Мало ли кого он мог там обидеть? — и предложил: — Поехали на место преступления, покажешь, что и где вы нашли. Дома-то у Морозовой есть кто-нибудь?
Коттеджный поселок «Дубки» ничем не отличался от множества ему подобных, которых сейчас вокруг Москвы развелось видимо-невидимо. Особым достатком там, очевидно, никто похвалиться не мог, так, очень средний класс. Шлагбаум на въезде был, и даже списанный газетный киоск наличествовал, где коротал время дежурный охранник, но вот никакого забора вокруг поселка не было — заходи кто хочешь!
— Не очень-то они о своей безопасности заботятся, — заметил Лев.
— Так дорога эта в поселок только одна, с другой стороны речка, вот и получается, что вывезти что-то крупное отсюда никто потихоньку не сможет. Садов никто не разводит, значит, мальчишкам из соседних деревень тут делать нечего. Дома оборудованы охранной сигнализацией.
Увидев незнакомую машину, охранник вышел из будки, но, заметив следака, не стал задавать никаких вопросов и молча поднял шлагбаум.
Дом Морозовой был типовой, такой же, какими был застроен весь поселок, и стоял на берегу речки, что, наверное, считалось престижным. Домработница, украинка-нелегалка, даже пикнуть не посмела и безропотно пропустила их в дом. Парень показал Гурову, что и где было — гараж уже отмыли до блеска, и в нем ничего не напоминало о разыгравшейся несколько дней назад трагедии, так что ничего особо полезного Гуров узнать не смог. Потом они прошлись по участку, вдоль берега реки, и Лев понял, что если машина и была, то на другом берегу. Преступники приплыли на лодке, причалили к этому берегу, а, совершив то, за чем пришли, тем же путем вернулись обратно. В общем, ничего нужного для дела он в райотделе не выяснил, оставалось надеяться на то, что у Крячко и Вилкова день выдался более урожайным.
Когда они вечером собрались в кабинете, Гуров рассказал им о том, что сумел узнать.
— Профессионалы, однако! — заметил Стас.
— Да, как выразился судмедэксперт, рука у них набита, — подтвердил Гуров. — Ну а ты чем похвалишься?
— Поговорил я с этими бабами, назвать их женщинами — язык не поворачивается. Они скорее даже не бабы, а самки! Семь штук! Все одинокие, ни детей, ни плетей, но все состоятельные — у каждой какой-то свой бизнес. И завели они себе одного на всех любовника — у Грищенко на каждую был свой день недели. Эдакая общая игрушка! И никакой ревности! Они даже обсуждали между собой, как и с кем он обходится, полезной информацией делились, советы друг другу давали. Черт! — Не выдержав, Стас вскочил со стула и стал расхаживать по кабинету. — Лева! Это уже ни в какие ворота не лезет! Если сейчас так, то что дальше будет? Содом и Гоморра?
— А ты еще не понял, что мы в каком-то из этих городов уже давно живем? — невесело усмехнулся Лев. — Выгляни за окно! Посмотри! Газеты наши почитай, в том числе и объявления, в Интернете покопайся, по телевизору что-нибудь, кроме новостей, погляди! Ну а кроме этих семи женщин, кто еще был?
— Да все, кто движется и платит! — буркнул Крячко. — Без денег жить, конечно, нельзя — в победу светлого коммунизма давно никто не верит, но чтобы быть таким… Даже слова не поберу! Проститутка для него слишком мягко прозвучит. Грищенко готов был с кем угодно, где угодно и как угодно, лишь бы «бабульки» шуршали! Какая, к черту, оскорбленная отказом женщина? Он был как раз безотказный! Причем те семеро смотрели на это, и ни мур-мур! Главное, чтобы его похождения на стороне не задевали их постельно-интимно-сексуальные интересы!