Полиция реальности
Шрифт:
Сигнализация машины послушно откликнулась на кнопку брелка. Я открыл дверь, и залез внутрь, не забыв закрыться. Самочувствие было препоганое.
Родион пришел скоро. Наверное, минут через десять. Не знаю, чего стоило его дождаться. Я подпрыгнул на стуле, когда она постучался в окошко. Открывал дверь, дрожащими руками. Они действительно дрожали. Ощущение игл уже прошло, но все равно, во рту - сухо, Каракумы. И все так же, холодно, неприятно-волнительно бьется сердце.
Машина завелась. Мы пристегнулись. Родион, напряженной рукой, вывернул к шоссе.
– Ну...
–
– Разбудили. Арестуют. Скорую для девушки уже вызвали.
– И что будет?
– Его - в тюрьму, а девушку - в больницу. Может быть, удастся что-нибудь сделать с ее руками. Не так уж и сильно они атрофированы, она все же работала мышцами, кое-как. Но, это очень трудное дело.
Я поперхнулся. Неисполненное желание ударить собаку, сидевшее внутри, и мерно терзающее совесть, переродилось в следующие слова:
– Он убил девочку. И держал Марию, как животное. А его в тюрьму.
Родион мягко затормозил, и съехал к обочине. Машина к тому времени уже двигалась по трассе, и небольшая эта выходка, вызвала возмущенное гуденье, от ехавшей позади нас иномарки:
– А что мне по-твоему надо было сделать? Пристрелить его прямо там?
Во рту - уже не Каракумы, а абсолютная, полная сушь.
– Не знаю.
– с трудом произнес я - Но в тюрьму?
– Адекватно. Он получит то, что заслужил.
Я покачал головой. Родион, поджал губы в ответ на это. Завелся, и мы снова поехали. Его руки, были слегка присогнуты в локтях, расслаблены.
– Не так уж и легко убить человека. Что ты думаешь, после смерти?
– Никогда не задумывался.
– Гаррисона читал?
Я опять покачал головой.
– У него хорошая фраза есть. "Из небытия мы выходим, и уходим в небытие". Это из Стальной крысы. Уже достаточный повод, чтобы задуматься о убийстве.
– Все равно.
– во мне играло упрямство, крохи юношеского максимализма.
– Ты спец по Объектам. Вот их и суди. А люди - это люди. Хорошие, добрые, злые.
– Родион помолчал. И добавил, несколько кощунственную, для того момента, фразу - Человек тем и прекрасен, что он поразительно разный.
Ответить не представлялось возможным. Горло свело. Хотелось сглотнуть, но нечем. Родион, не говорил более ничего.
Я пытался думать. Он зря говорил мне все это. Я не то хотел сказать. Трудно даже самому понять - что хотелось выразить. Мне показалось, что тюрьма была бы недостаточным наказанием для собачника. С другой стороны, предложить ничего иного, я не мог. Да и кроме того, после слов Родиона, у меня в голове возникла поганенькая мыслишка: а окажись жизнь Павла Павловича в моих руках, что бы сделал я? Отправил бы в тюрьму? Убил бы? Придумал нечто более изощренное? И если первые два вариант можно понять - то придумай я что-то ужасное, дабы он пережил то, что пережили его жертвы, то чем я был бы лучше этого маньяка?
Поэтому, вполне адекватной мерой, показалось заключение в тюрьму. От этих раздумий воняло гнилью, и поганью.
Прежде всего потому, что совершенно невозможно оказалось взять в толк: сохранил бы я ему жизнь исходя из высоких убеждений, или же из-за банального страха и нерешительности.
И мне даже не снились кошмары.
Хотя, настроение все равно было отвратительное, поутру. Я проснулся, с ощущением тоски на душе. Оно не отпускало. Подобное, я ощущал лишь на первом курсе, будучи на волосок от вылета. Точно так же, дни и недели, были наполнены тоской. Чашка тоски, вместо кофе по утрам. Не бодрит. Хотя, спать тоже не хочется.
Я проснулся с ощущением тоски на душе. Медленно рассветало за окном. Солнечного света, не хватило бы, захоти я прочесть книжку. Хотя, я уже давно не читал с бумаги. Если не считать распечаток с информацией.
По телевизору, передавали новость о поимке маньяка. Он рассказал о том, где закопал школьницу. И даже дал краткое интервью. В ответ на вопрос:
– Зачем?
Он сказал:
– Я хотел повторить.
Я не дослушал. Я отключил телевизор. Он постепенно затих. Так затихают, только электронно-лучевые телевизоры.
Почистил зубы. Вернулся в комнату. В ней пахло пылью. Странно. Она чистая, а в ней все равно пахло пылью, при закрытом окне. Я открыл его, мне в лицо ударил свежий воздух. Он не принес облегчения. Я смотрел из окна, и не чувствовал ничего хорошего. Даже пульс города, был особенно ленив, и неспешен. Не кровь гоняло незримое урбан-сердце, а медленную, вялую жижу.
Я сел за компьютер. Вошел на форум. Сойер был онлайн. Он часто бывает онлайн:
– Привет.
– написал я ему
Он радостно ответил мне. Имеется в виду, со смайлами, и восклицательными знаками. Штуки три влепил.
– Да, нормально.
– ответил я.
– Еду завтра, вечером.
– ответил опять - Ничего, просто грустно.
Сойер спрашивал, что со мной. А что можно было ответить?
У меня когда-то был знакомый. Именно знакомый, не друг. Из одного небольшого города, в провинции. Его хобби, было писать разным людям из социальной сети. Просто так, писать и общаться. Так он, и познакомился со мной, это очевидно. Мы не общались долго. Примерно, через пару дней общения, он начал меня грузить своими проблемами. И даже не особо важными, не тянул из меня нервы. Просто начал грузить. Общение сошло на нет. Мы перестали разговаривать.
Я боялся именно этого. Чувствовал, что если начну что-то рассказывать Сойеру, то из меня польются сопли. Не хотелось выливать их на него.
– Да так.
– ответил я - Просто не выспался. Я афк, наверное на часок.
И закрыл ноутбук. Но это ничего не решило. Все равно, желание банально выговориться, сидело в голове. Бутылка газировки, с завинченной крышкой: крышка держит крепко. Но, это неприятно, наверное.
Я увидел, что в пластмассовом белом тазике, есть немытая посуда. Отлично. Быстро вышел в общую кухню, с теркой, и яблочным средством для мытья. Начал тереть. От ледяной воды в кране, приятно рукам. Такая смесь, боли - и еще чего-то. Приятно.