Полигон

Шакилов Александр

Играть наверху в здании было круто! А играть в подвале будет еще круче! И ничего, что на двери висел большой замок. Патрик достал из кармана любимую машинку – гоночную, красную, со спойлером.

– Я потом тебя починю, – пообещал он машинке и снял с нее колеса.

Чтобы открыть замок, до которого он дотянулся, только встав на цыпочки, ему нужны были оси от машинки. Замок открылся почти сразу, не зря папа тренировал Патрика.

В подвале было темно и влажно.

Патрик шел на ощупь, один раз пришлось повернуть.

Под ногами пищали

крысы, но Патрик их не боялся. Это только девочки боятся крыс, а он – мужчина, ему нельзя. К тому же у них дома часто бегали крысы по ночам. И бегали, даже когда было еще светло, и Патрик с родителями садился ужинать разогретой в микроволновке пиццей или переваренными пельменями. Мама почему-то всегда разваривала пельмени: они у нее лопались, вываливая в кипящую воду серое склизкое нутро, а тесто слипалось комом. Патрик вырастет и обязательно научится готовить вкусно-вкусно. И никогда не будет есть пельмени!

Но сейчас он обрадовался бы любой еде. В животе у него бурчало так громко, что пугались подвальные крысы. Патрик представил себе полную тарелку любимой манной каши и круассан с шоколадом. Нет, лучше два круассана…

Позади послышалось:

– Эй, малый, ты здесь?!

За поворотом вспыхнуло, осветив заодно пол и стены рядом с Патриком. И он увидел перед собой ряды плотно поставленных друг к другу металлических баллонов, помеченных особыми знаками – черепами с костями. Папа ему рассказывал, что эти знаки означают, только Патрик забыл…

Раздались шаги.

Не обращая внимания на крыс – те с писком разбегались из-под ног, – Патрик забился в самый дальний угол за баллонами.

Шаги прогрохотали дальше. Патрик обрадовался: его не нашли, он выиграл!

Но тут над головой у него раздалось:

– Ах, вот ты где, шайтан! Нашел, понимаешь, укромное местечко, дурачок! Тут же везде мины! Как только живой еще?..

Его схватили за ухо так больно, что из глаз сами собой брызнули слезы.

Как учил папа, он ударил мужчину в черном ногой в голень – и попал, но то ли слабо ударил, то ли взрослый вообще ничего не почувствовал.

Патрика закинули на плечо и выволокли из подвала.

И только наверху он вспомнил, что за знаки были нарисованы на баллонах.

Знаки химической опасности.

Так еще помечают оружие массового поражения.

* * *

– Зачем много берете? – «африканец» настолько оборзел, что позволял себе критиковать наши действия, а ведь он едва не обделался, когда я навел на него автомат.

Жаль, невинную шутку с «калашом» никто не оценил, супруга вон даже нахмурилась. Поэтому я просто вернул Резаку оружие – мне и ВСК хватит – и официально предложил участвовать в экспедиции.

Вот тут парнишка хвост и распушил, почуяв, что мы в нем заинтересованы. И возмущаться начала, что сухпая мы взяли аж по десятку палочек вяленого мяса на члена семьи да по плитке шоколада с первитином – такие выдают украинским воякам-миротворцам, сам я их столько сожрал на службе, как только не лопнул!..

– Не на

пикник идем, – грозно заявил «африканец» Петя Резак. – Вместо жратвы лучше патронов побольше взять. У меня консервы есть, всем хватит.

Я подмигнул Милене – мол, пусть себе говорит малыш, лишь бы в радость. И паек свой аккуратно засунул в накладной карман на бедре. Блондинка моя жратву тоже не выбросила.

– Нельзя брать у природы – у Полигона тем более – больше, чем необходимо. – Только отошли от побоища с трупами и горелыми джипами, «африканца» прорвало на поговорить. – Ловишь рыбу – бери столько, сколько съешь сам и съедят твои близкие, не жадничай. Иначе духи реки накажут: наведут лодку на корягу, продырявят ее, потопят, или весь улов свалится в воду, или еще что. А собираешь коренья ну или грибы… Я когда в Конго в плен попал, с шаманом тамошним много разговаривал, так вот вон…

Я не слушал. Парень не в себе из-за пережитого на Полигоне. К тому же ему есть что вспомнить, только детям рассказать нечего, как говорится. Ну да все мы такие тут собрались. Нормальные люди по Полигону что-то не шастают, не видно никого.

Мы подошли к следу, оставленному бэтэром.

Вцепившись в щеки ВСК и поводя из стороны в сторону интегрированным со стволом глушителем, я осматривал местность в закрепленный на ствольной коробке дневной оптический прицел ПСО-1. НСПУ-3, позволяющий вести огонь ночью, аккуратно упакован и засунут в сидор. Переводчик вида огня, что позади спускового крючка, я сдвинул так, чтобы стрелять очередями. Кто знает, что за твари нас могут побеспокоить? Может, тут любят прогуливаться дикие кабаны-мутанты? Даже если не мутанты, а просто дикие хрюшки – уже надо быть начеку.

Я насчет свиней не просто так, кстати, забеспокоился – копытные основательно протоптались по отпечаткам протектора, будто хотели его замаскировать.

– Вчера тут неподалеку подстрелил одного кабана, – наконец-то в тему поведал Резак. – Здоровенный такой, два магазина извел на него, прежде чем он перестал ко мне ползти. Безбожно грязный и вонючий, я потом даже проблевался…

– Кабанов грязь от комаров и слепней защищает, – буркнул я, чтобы прервать откровения «африканца» и типа поддержать разговор. – У мутантов, думаю, то же самое.

– Точно! От насекомых! – подхватил мою мысль Резак и развил: – И от воздействия приборов!

Милена покачала головой:

– Спорная теория.

И они вдруг негромко, но яростно и до хрипов принялись спорить, на кой хрюшкам-мутантам бронированные наросты на спине, хотя о наростах тех Милена, как и я, только-только узнала со слов Резака.

Я их не слушал. Меня проблемы кабанов нисколько не заботили. А вот когда Резак заявил, что десятком разнокалиберных рогов, торчащих из башки, кабан с удовольствием проткнет кого угодно и что угодно, я заинтересовался. Если верить «африканцу», все, что попадается кабану на глаза, он воспринимает как личное оскорбление и вызов… Ну и как мне теперь защитить супругу от лютой зверюги?..