Полигон
Шрифт:
Наконец-то пуля нашла цель. Колени шатуна подломились; он сложился, будто у куклы на шарнирах отрезали управляющие нити, и рухнул на землю.
И словно по команде, поджали хвосты собаки. Завизжали, заскулили и бросились врассыпную. Их добивали одиночными выстрелами вслед.
«Что за чертовщина? Неужели один из шатунов и был контролером?»
Роман боялся сдвинуться с места и отвести ствол от ворот СКБ, ожидая следующей пошатывающейся фигуры.
Гул в ушах постепенно проходил, и теперь он слышал негромко переговаривавшихся сзади Силантьева и Воронка: «Да не надо снимать, ремни разрежь…». Кажется, это они суетились вокруг Гаврилова. Странно… То ли на них гораздо меньше подействовал контролер, то ли их отпустило
Зона затихала. Из ворот больше никто не появлялся. Мальцев в том числе.
Наконец-то вспомнили о времени. С того момента, как он ушел в здание, двух часов как ни бывало… А индикатор по-прежнему светился оранжевым огоньком.
— Время вышло. Пора уходить, — жесткий голос Силантьева споткнулся о молчание бойцов и тихие, на каждом выдохе, стоны Гаврилова.
Мальцева нет, а Гаврилов все еще жив — и каждый час промедления снижает его шансы остаться живым.
Воронок разглядывал в бинокль кучу тел возле ворот.
— Конечно, видно плохо, но на контролера ни один из них не похож, — сказал он. — Да контролер сроду бы не вылез сам под пули. И вообще, он просто захватил бы одного из нас и заставил бы перестрелять других. Они же тупые! Тупые, но сильные, заразы… А никто из этих не смог ни одного из нас захватить…
«И вообще, как будто у этого неведомого контролера хватало сил только на то, чтоб немного нам помешать», — подумал Роман. — «Псы отвлекали с одной стороны, а более опасные противники атаковали с другой. И как согласованно! Тварей словно кто-то направлял. Как будто Зона задалась целью непременно нас укокошить…»
— Все, надо идти. Иначе темнота застанет нас в чистом поле…
Роман в последний раз оглянулся на железобетонную коробку с закопченным фасадом. Ясно, что бравый десантник уже не выйдет… Он наверняка уже превратился в безмозглую куклу с перекошенным лицом.
«Черт тебя побери, турист недоделанный… Хотя я ведь тоже не знал! И черт бы побрал начальников вместе с их секретностью! Мог бы Шепелев объяснить мне раньше, ради чего все эти предварительные звонки, и чем занимаются в Леспромхозе?! Тогда я не отпустил бы туриста просто так…»
Обратный путь выдался намного тяжелее пути в Зону. Разумеется, оставлять за спиной товарища, чья судьба неизвестна, и помочь которому нет никакой возможности — уже камень на сердце. Плюс еще один на самодельных носилках, наскоро сооруженных из подручных материалов, и у него шансы «доехать» живым весьма зыбкие. А тут еще проводник упорно не желал придерживаться прежнего маршрута, начал истерить на тему «в Зоне нельзя возвращаться по своим следам» и тем самым изрядно накрутил Силантьеву и без того вздрюченные нервы. Носилки с Гавриловым оттягивали руки, силы таяли, ни малейшего желания препираться с проводником не было, лишь бы скорее добраться до периметра. Силантьев в конце концов поддался на вопли Воронка, и махнул рукой — мол, выбирай маршрут на свое усмотрение. Но едва успели пройти по новому маршруту с километр, как уперлись невесть во что. Словно в стекло. Невидимая преграда не позволяла продвинуться ни на шаг. Взмокший и побледневший Воронок мелкими шажками двинулся вдоль «непускающей стены» — почему-то эта не причиняющая никакого вреда аномалия напугала его гораздо больше опасной «воронки» или «электры». Хотя причина его испуга выяснилась довольно скоро — проводник бормотал себе под нос: «Ведь не было тут ее, не было, а до выброса еще два дня!»
«Ну не должна была она сместиться!» — Воронок сверкал на Силантьева шальными глазами. «Крышу у него повело, что ли, — с раздражением подумал тогда Роман. — Еще не хватало проблем со сбрендившим проводником!» Истерика, как известно, никого до добра не доводит; вот и Воронка не довела. Едва отыскав обход вокруг «непускающей стены», парень слишком обрадовался, расслабился и потерял бдительность. Не «прокинул» как следует тропу перед собой,
Носилки еле успели более-менее аккуратно опустить на землю; Силантьев упал на брюхо и пополз к тонущему проводнику, словно по хрупкой льдине, пытаясь дотянуться до Воронка рукой: «Ром, держи меня за ноги!» Его опорная рука уже начала вязнуть, а до проводника было еще больше метра. «Ляг! Расслабься, не дергайся! Ляг и ползи вперед!» — орал Силантьев, но обезумевший от ужаса Воронок, похоже, не понимал его слов, бился в «топи» и погружался все глубже и глубже. Когда его голова торчала над землей всего наполовину, Роман рывком отволок Силантьева назад, на твердое место, выпустил ноги напарника и схватился за «Винторез». Выстрел разнес уже почти совсем погрузившуюся в «топь» голову Воронка. Силантьев отполз от края аномалии, и перевернувшись, увидел перекошенное и белое ромкино лицо. «Да я подумал… Вдруг он там не умрет… Вдруг так и останется — живой, там… И не вытащить… Это ж не нормальное болото, это ж черт знает что такое!» — тяжело дышал Роман, яростно выплевывая фразы. «Рома! Рома, спокойно! — рявкнул Силантьев. — Выбираться надо, а не орать! И мы будем выбираться! Спокойно, внимательно, и без спешки.» Он ткнул Романа кулаком в бок, указывая на Гаврилова — мол, хоть при раненом-то не паникуй, он напуган куда больше тебя.
Медленно и осторожно, чуть ли не нащупывая каждый шаг, начали выбираться. Благо, карта была… И предыдущий маршрут еще не забыли… Сверившись с картой, решили чуть срезать угол и вернуться на прежний маршрут — к чертям сталкерские суеверия, они уже довели Воронка до беды! Но выйти на прежнюю тропу не смогли — то ли просто не нашли ее самостоятельно, то ли Воронок был прав, и Зона неожиданно и стремительно изменилась… Роман тащил носилки сзади. Серое, обескровленное лицо, скорчившееся тело… На каждый невольный толчок и резковатое движение носилок Гаврилов отзывался хриплым стоном. И при всем при том он оставался в сознании. «Уж лучше бы отключился», — думал Роман. — «И сам бы ничего не чувствовал, и мне бы проще…» Он пытался говорить что-то ободряющее о том, что они непременно выберутся, но получалось фальшиво — Роман и сам в это не слишком-то верил… Он счел за лучшее умолкнуть. И с него, и с Силантьева градом лил пот, а ноша гнула к земле.
Потом перед ними оказалась негустая рощица, которую точно не проходили по пути в Зону. Значит, все-таки они намного отклонились от маршрута… Когда углубились в рощу, буквально на головы им свалились какие-то невиданные прежде твари, похожие на уродливых кошек, разве что раза в полтора крупнее. С такой же, как у собак, облезлой шкурой в язвах и клочьях шерсти; но безволосые морды больше напоминали кошачьи.
Уродцы подкрались бесшумно и градом посыпались с веток, заскребли по комбезам длинными тонкими лапами. Но двое стоящих на ногах людей их, похоже, интересовали мало — но вот бессильная и легкодоступная добыча на носилках… Да плюс к тому же тварей наверняка приманивал запах крови. Сверху обрушилось десятка два кошаков.
Несколько уродцев промахнулись мимо Ромки и брякнулись на землю; а вот Силантьеву не повезло — двое повисли на нем, вцепившись когтями в маску. Еле оторвал… Вместе с клочками прорезиненной ткани… «Дррраные коты!» — прорычал он, выпуская очередь сначала вслед им, а потом вверх, по веткам. Но, конечно же, бесполезно — верткие твари уже бросились врассыпную. Ладно еще, трусливые оказались… От звука выстрелов сразу пустились наутек… Существенного вреда они вроде бы не причинили, разве что расцарапали Гаврилову лицо — а глаза он смог вовремя прикрыть руками, ладно еще, хоть на это сил хватило.