Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2
Шрифт:
В данном контексте нельзя воспользоваться фигурой умолчания и обойти один важный вопрос. Многие биографы Сталина особо выделяют его качества государственника, строителя и созидателя великого государства, его державные, даже великодержавные устремления. В своей основе такая трактовка соответствует истине. Однако она нуждается в дополнении. Да, Сталин был великим государственником и прилагал все силы для строительства великой мировой державы. Однако было бы упрощением и искажением исторической картины игнорировать или недооценивать то, что эту великую державу он видел прежде всего как государство социалистическое, как государство, где власть принадлежит народу, а не группе избранных, где не какие-то избранные элиты, а массы населения являются единственными носителями и выразителями верховной власти. В этом выражалось сочетание его качеств государственника-патриота и созидателя нового общественного строя.
Суммируя, хочу отметить следующее. Выше были перечислены главные события, составившие основное содержание рассматриваемой эпохи. Каждая из перечисленных задач потребовала колоссальных усилий для их практического осуществления. Я не считал возможным комкать изложение событий, поэтому важнейшим аспектам рассматриваемых процессов
Когда я приближался к завершению второго тома, то на память мне пришло мудрое высказывание великого французского ученого и философа Б. Паскаля: «Только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать» [27] . Сейчас многое из написанного мною я изложил бы несколько иначе. Однако сделанного уже не переделаешь. Поэтому я отдаю на суд читателя работу в том ее виде, в каком она получилась. Хорошо вижу ее недостатки и явные погрешности, в особенности, смысловые повторения. Не в оправдание, а в объяснение скажу, что сама многоплановость тем и сюжетов, органическая взаимосвязь событий и фактов невольно заставляли снова и снова возвращаться к затронутой проблеме, чтобы осветить ее под несколько иным углом зрения. Кроме того, объективная связь времен порой невольно приводит к нарушению рамок хронологии не для того, чтобы разорвать эту связь времен, а для того, чтобы ее лучше отразить. Этим, в частности, объясняется то, что порой мне приходиться ссылаться на период Великой Отечественной войны, поскольку без этого порой трудно понять и объяснить предшествовавшие события и процессы.
27
Библиотека всемирной литературы. Франсуа де Ларошфуко. Блез Паскаль. Жан де Лабрюер. Т. 42. М. 1974. С. 116
Глава 2
БОРЬБА СТАЛИНА ЗА УТВЕРЖДЕНИЕ СВОЕГО ЛИДЕРСТВА
1. Культ Ленина как фундамент будущего культа Сталина
Прежде чем приступить к непосредственному рассмотрению поставленной в разделе проблемы, считаю целесообразным остановиться на версии об отравлении Ленина. Дело в том, что сразу после его кончины по Москве и другим городам и весям Советской России стали настойчиво циркулировать слухи о том, что Ленин умер не естественной смертью, а ему «помогли» умереть. В первом томе я уже в общем виде касался версии о причастности Сталина к смерти Ленина [28] . Объективные факты и обстоятельства болезни и кончины Ленина, как мне представляется, убедительно опровергают данную версию. Но поскольку тема насильственной смерти Ленина вплоть до нашего времени является объектом всякого рода спекуляций и далеко идущих политических выводов на этот счет, видимо, есть основания коснуться того, какими «фактами» и «аргументами» она мотивируется.
28
В первом томе этот сюжет уже рассматривался по существу. Здесь же, как мне представляется, имеет смысл затронуть некоторые его аспекты под новым углом зрения. И мотивируется это тем, что до сих пор в литературе о Сталине он всплывает вновь и вновь. Причем зачастую в новом ключе.
Наиболее полно она изложена в работе И. Дельбарса, опубликовавшего в 1953 году книгу под многообещающим названием «Реальный Сталин». Автор этого опуса имел тесные контакты с эмигрантами из Советской России и, видимо, основываясь на их свидетельствах (или же предаваясь собственным фантазиям), рисует следующую картину событий, связанных со смертью Ленина.
«20 января 1924 года Каннер (один из секретарей Сталина — Н.К.) видел, как Ягода в сопровождении двух врачей, прикрепленных к Ленину, вошел в кабинет Сталина. «Федор Александрович, (это был Ф.А. Гетье, входивший в группу врачей, лечивших Ленина — Н.К.) — обратился Сталин к одному из врачей, — Вы должны немедленно ехать в Горки для консилиума по поводу Владимира Ильича. Генрих Григорьевич (Ягода — заместитель председателя ОГПУ и в дальнейшем нарком внутренних дел, при котором начались в 30-е годы широкомасштабные репрессии — Н.К.) проводит Вас…»
Далее И. Дельбарс повествует: «В тот же вечер Каннер, который то входил, то выходил из кабинета, услышал несколько фраз из беседы между Сталиным и Ягодой. Скоро будет новый приступ. Есть все симптомы. Он (т. е. Ленин — Н.К.) написал несколько строк, чтобы поблагодарить Вас за то, что Вы прислали ему средство избавления. Он страшно страдает при мысли о новом приступе…
21 января 1924 года фатальный приступ наступил. Это было ужасно, но он не длился долго. Крупская покинула комнату, чтобы позвонить по телефону. Когда она возвратилась, Ленин был мертв. На его тумбочке было несколько маленьких пузырьков — они были пусты. В 7 часов 15 минут вечера раздался телефонный звонок в кабинете Сталина. Ягода сообщил, что Ленин умер» [29] .
29
Ives Delbars. The Real Stalin. L. 1953. pp. 129–130.
Оставляя пока без комментариев данный пассаж, сошлюсь еще на одно «свидетельство» подобного же сорта. Речь идет о некоей Е. Лермоло, бывшей заключенной советских лагерей при Сталине, каким-то образом оказавшейся за границей и в середине 50-х годов опубликовавшей там книгу своих воспоминаний. Поскольку в первом томе уже приводилось ее умопомрачительное «свидетельство» со ссылкой на мнимого очевидца обстоятельств смерти Ленина, я повторяться не буду. Замечу лишь, что оно сродни приведенному выше [30] .
30
Cm. Elizabeth Lermolo. Face of a Victim. N.Y. 1955. pp. 156–157.
Я не стану подробно комментировать приведенные выше «свидетельства» по той простой причине, что они являются просто слухами, не подтвержденными никакими объективно достоверными фактами. Их политическая целенаправленность настолько очевидна, что не требует каких-либо доказательств. Компрометация Сталина как организатора «медицинского убийства» Ленина — такова цель этого рода публикаций и «свидетельств». В первом томе я уже достаточно подробно касался несостоятельности данной версии. Могу лишь добавить, что и автор весьма интересного, хотя и не бесспорного исследования проблемы болезни и смерти Ленина, некто Н. Петренко поместил в историческом альманахе «Минувшее» в начале 1990-х годов объемистую статью, специально посвященную данному сюжету. По поводу воспоминаний Е. Лермоло он не без некоторого сарказма замечает, что в своей работе упоминает ее книгу «лишь как образец скомбинированных слухов, в том числе и об отравлении Сталиным Ленина» [31] .
31
Минувшее. Исторический альманах. Т. 2. М. 1990. С. 157.
Но оставим, наконец, за скобками нашего внимания эту уже набившую оскомину тему о причастности генсека к насильственной смерти основателя Советского государства. Уже тот факт, что она перманентно всплывает на страницах печати и даже в серьезных исследованиях, говорит о том, что в своей основе она покоится на сугубо политических мотивах и преследует вполне очевидные цели, о которых уже шла речь выше. Возвратимся к главной линии нашего повествования.
Смерть Ленина по своим непосредственным и отдаленным последствиям явилась событием огромной исторической важности. Особое значение она имела для Советского Союза, поскольку знаменовала не только конец одной эпохи, но и вступление в принципиально новую полосу развития. Хотя многие исследователи до сих пор склонны считать общепризнанным и доказанным, что все коренные, фундаментальные проблемы общей стратегии дальнейшего развития страны были уже в основном сформулированы Лениным в его работах, в первую очередь в последних его статьях, на самом же деле все обстояло гораздо сложнее. В советской историографии с давних пор утвердилась концепция, согласно которой программа социалистического строительства в Советской России была в своих базисных чертах разработана покойным вождем и предстояло лишь на практике осуществить его важнейшие предначертания. Данная концепция слишком упрощала реальную историческую картину и не отражала всей сложности, противоречивости и многовариантности путей, по которым предстояло продвигаться стране. Было бы слишком просто, а точнее говоря, слишком примитивно, полагать, будто магистральные маршруты будущего исторического развития Советского государства в своей основе были уже предопределены в работах Ленина. Во-первых, это не так с теоретической и практической точек зрения: отдельные, пусть и важные мысли и соображения, высказанные Лениным, едва ли могли служить вполне достаточной базой для выработки и всестороннего обоснования конкретных стратегических планов социалистического строительства. Ленин в силу реальных обстоятельств не мог этого сделать, ибо основная часть его деятельности выпала как раз на период борьбы за утверждение советской власти. В фокусе его внимания стояли проблемы закрепления новой власти, удержания ее в руках большевиков. Более отдаленная, и в конечном счете более сложная по своему характеру, задача строительства фундаментальных устоев нового строя лишь высвечивалась неясными контурами на историческом горизонте. И Ленин, естественно, в силу объективных причин не мог более или менее основательно, а тем более конкретно, разработать программу социалистического строительства в целом. Так что определенным упрощением и отступлением от исторической правды выглядит утверждение официальной советской пропаганды, особенно послесталинского периода, о том, что в принципиальном плане будущая генеральная линия партии была уже изложена в работах Ленина последнего периода его жизни.
Во-вторых, в ряде существенно важных аспектов ленинская точка зрения относительно путей и самой стратегии социалистического строительства в Советской России отличалась противоречивостью, порожденной условиями самой реальной действительности. У него нередко встречались высказывания, которые содержали в себе имманентные внутренние противоречия, порой исключающие друг друга. Поэтому существовавшие в партии группировки и течения могли каждая по-своему интерпретировать смысл этих высказываний и вкладывать в них свое содержание или свое понимание ленинских идей. В этом смысле с достаточной долей обоснованности можно сказать, что в ленинских работах (выступлениях, статьях и письмах) последнего этапа его политической деятельности были заложены серьезные предпосылки для вспыхнувшей, как лесной пожар, внутрипартийной борьбы. Поскольку этим ленинским трудам сразу же попытались придать характер своеобразного большевистского катехизиса, сама интерпретация положений этого катехизиса превратилась чуть ли не в некий рубеж, разделявший сторонников и противников того или иного истолкования довольно туманных ленинских высказываний. Сама противоречивость, а порой и двойственность высказываний вождя, открывали широкое поле для противостояния различных группировок в партии.