Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2
Шрифт:
По словам Н. Валентинова, против этой идеи резко выступили Троцкий, Каменев и Бухарин, видя в таком предложении нечто несуразное, несовместимое с материалистическим мировоззрением и оскорбляющее память Ленина как марксиста-революционера. Но все эти возражения не оказали влияния на Сталина, который ссылался на мнение «товарищей из провинции» о необходимости бальзамирования тела Ленина.
В историографии сталинизма существует и иная версия того, кто стал инициатором создания культа личности Ленина. Так, один из первых, если не самый первый, западный биограф Сталина И.Д. Левин в своей книге, опубликованной еще в 1931 году, когда фигура Сталина в глазах западной публики почти была неизвестна, утверждал: «Сталин никогда не был привлекателен для создания собственного культа. Он превосходил других в динамике, а не в мессианском вдохновении. Он мог использовать культ, как только он стал достаточно весомой силой. Зиновьев же был непревзойденным мастером в создании культа. Он мог бы быть мнимым Мессией в более отдаленные времена. Именно он задумал фантастическую идею относительно мумифицирования Ленина. Возможно, это было обязательным условием
Большевизм возвратился к истокам своей прародительницы. Самая темная Евразия была снова возведена на престол, где татарские ханы уже однажды пировали на телах русских князей. Отныне борьба за господство разума была проигранной борьбой. И снова Россия обрела свою икону. Вместо позолоченных образов были установлены в миллионах углов драпированные в красный цвет портреты Ленина» [34] .
С учетом информации, которой мы располагаем сегодня, версия, выдвигаемая Левиным, не выглядит убедительной. Неизвестно, на базе каких источников он делал свои умозаключения о том, кому принадлежит пальма первенства в деле создания своеобразного коммунистического святого в лице Ленина. Вместе с тем догадка о роли Зиновьева во всем этом «проекте» не кажется слишком фантастической. Но вне зависимости от того, кто первый выдвинул данную идею, бесспорный приоритет должен быть признан за Сталиным. Именно он первый интуитивно осознал колоссальный политический потенциал, заложенный в концепции создания культа личности. И здесь доминирующую роль сыграли не какие-то догматические или религиозно-схоластические расчеты, а голый прагматический подход. Культ вождя был созвучен исторически сформировавшемуся духу национального сознания широких слоев населения бывшей Российской империи. Сталин это уловил и тем самым проявил себя глубоким знатоком национальной психологии, что в дальнейшем стало одним из самых мощных инструментов реализации его политической философии.
34
Isaac Don Levine. Stalin. N. Y. 1931. p. 236.
Сталина, в отличие от некоторых его оппонентов, ничуть не смущали соображения ортодоксального марксизма. Позднее Троцкий в книге «Моя жизнь» так сформулировал свою собственную, противоположную Сталину, позицию: «Отношение к Ленину как революционному вождю было подменено отношением к нему как главе церковной иерархии. На Красной площади воздвигнут был, при моих протестах, недостойный и оскорбительный для революционного сознания мавзолей» [35] .
35
Лев Троцкий. Моя жизнь. Иркутск. 1991. С. 490.
Что можно сказать относительно как обстоятельств, так и самого генезиса формирования культа Ленина? Во-первых, мне представляется совершенно недостоверным факт того, что подобный вопрос вообще мог обсуждаться, когда Ленин был еще жив. Сама по себе подобная идея выглядит абсурдной, независимо от того, какими правдоподобными деталями она ни облекается. Сталина можно обвинять во многих грехах, но отказать ему в элементарном здравом смысле в любом случае нельзя. Он не мог ставить вопрос о бальзамировании тела Ленина, когда тот еще был жив и когда врачи еще выражали надежду на его возможное выздоровление. Тем более, что некоторые признаки улучшения в состоянии его здоровья временами констатировались медиками, лечившими его.
Во-вторых, как явствует из речи Сталина, он говорил о будущем паломничестве к могиле Ленина, видимо, исходя из того, что тот будет похоронен. В дальнейшем, когда поток желающих проститься с усопшим вождем не иссякал, естественно встал вопрос о том, как решить данную проблему. И было принято следующее решение: «Идя навстречу желанию, заявленному многочисленными делегациями и обращениями в ЦИК СССР; и в целях предоставления всем желающим, которые не успели прибыть в Москву ко дню похорон, возможности проститься с любимым вождем, президиум ЦИК Союза постановляет:
1. Гроб с телом Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для посещения.
2. Склеп соорудить у Кремлевской стены на Красной площади среди братской могилы борцов Октябрьской революции» [36] .
Я специально довольно детально остановился на вопросе о бальзамировании тела Ленина и роли Сталина в принятии решения по данному вопросу, поскольку и в наши дни проблема Мавзолея В.И. Ленина периодически обретает характер чрезвычайно злободневный и потенциально взрывоопасный. Речь идет об известных предложениях захоронить останки Ленина в соответствии «с христианскими обычаями». Но сейчас совершенно очевидно, что этот вопрос имеет не столько моральное или какое-то этическое значение, а в первую очередь сугубо политическое. Таким способом определенные круги хотели бы поставить последнюю точку на советском периоде истории. Все остальное, о чем они разглагольствуют, имеет подчиненное и привходящее значение. Но покончить с последним символом советской эпохи, за что так усиленно ратуют либерал-демократы, — отнюдь не означает закрыть эту страницу истории. Как показала жизнь, историю можно фальсифицировать, можно всячески замалчивать или извращать исторические факты, но вычеркнуть из нее те или иные страницы невозможно.
36
«Правда», 26 января 1924 г.
Возвращаясь к непосредственной теме нашего изложения, хочу подчеркнуть, что на базе имеющихся документальных и мемуарных свидетельств нет оснований делать однозначный и категорический вывод, что не кто иной, как Сталин, был инициатором бальзамирования Ленина в качестве одного из первых материальных шагов к формированию культа личности вождя. По всей видимости, эта идея родилась под влиянием тогдашних обстоятельств, прежде всего из-за желания предоставить возможность различным делегациям из провинции отдать последний долг памяти усопшему вождю. Затем эта идея обрела форму уже более фундаментальную — соорудить мавзолей и выставить там забальзамированное тело вождя. Сталин наверняка был за это, поскольку такое решение вполне вписывалось в его общую политическую философию, отвечало его менталитету человека, сложившегося не в последнюю очередь под воздействием религиозных догматов, усвоенных им в годы учебы в семинарии. Он, видимо, больше своих соперников и соратников осознавал громадную роль преклонения перед усопшим вождем, хотя это преклонение и носило в себе черты полурелигиозного и полумистического характера. Для него доминирующей стороной такого преклонения выступало его политическое содержание, возможность использовать мощи большевистского вождя в интересах политики вообще и в своих собственных расчетах в борьбе за укрепление позиций не столько в большевистской верхушке, сколько в глазах широких слоев населения. Потенциально громадная роль насаждавшегося таким способом культа Ленина отвечала дальним стратегическим расчетам Сталина. Этим, разумеется, я не хочу сказать, что он смотрел далеко сквозь года и десятилетия, примеривая к себе все атрибуты культа вождя. Все это пришло потом в ходе естественного развития событий.
Видимо, здесь имеет смысл затронуть вопрос о том, как данную проблему трактуют западные исследователи политической карьеры Сталина. Наиболее полно и четко ее выразил Р Такер. Вот что он писал по этому поводу: «Так чем же можно объяснить возникновение при советском коммунизме культа Ленина? Глубоко не вдаваясь в суть проблемы, западная наука предложила ряд объяснений. Одни ученые полагали, что большевистское руководство действовало, исходя из соображений практической политики. Создавая культ усопшего вождя, оно будто бы стремилось укрепить еще молодую Советскую власть среди населения, состоящего преимущественно из крестьян и привыкшего к отеческому правлению царя. Существует похожее, но более замысловатое объяснение, согласно которому новый общественный строй, руководимый людьми, воспитанными в духе марксистского рационализма, вобрал в себя отдельные элементы древней русской культуры, и прежде всего присущую ей религиозность. С этой точки зрения культ Ленина с его священными символами и тщательно разработанным ритуалом представлялся соединением некоторых элементов византийской традиции и обычаев греческого православия с советским коммунизмом, а Сталин (марксист Востока и продукт греческой православной семинарии Тифлиса) — основной действующей силой данного процесса» [37] .
37
Роберт Такер. Сталин. Путь к власти 1879–1929. История и личность. М. 1991. Т. 1. С. 255.
Сам Такер считает, что точка зрения, согласно которой культ личности Ленина был чужд самой природе русского коммунизма и что его можно объяснить только влиянием пережитков прошлого, носителем которых выступал получивший церковное образование Сталин, несостоятельна. По его мнению, возникновение первоначального коммунистического культа личности не было какой-то аномалией. «Напротив, этот культ явился естественным и непосредственным продуктом русского коммунизма, который как движение обрел в Ленине харизматического руководителя. Его собственная антипатия к восхвалениям ни в коей мере не обесценивает этот вывод» [38] .
38
Там же. С. 261–262.
Проблема культа личности в нашей истории занимает одно из важных мест. Не думаю, что мне следует здесь подвергать исследованию ее важнейшие аспекты. Мной эта тема затрагивается лишь в той плоскости и в той мере, в каких она касается деятельности Сталина в освещаемый отрезок времени, а именно в первые годы после смерти Ленина. И рассматривается она не в общеполитическом или социологическом плане, а прежде всего и главным образом под углом зрения борьбы Сталина за утверждение своего лидирующего положения в партии. Надо сказать, что наиболее прозорливые оппоненты Сталина уловили подспудный политический смысл начинавшейся кампании по созданию культа личности как средства политической борьбы, нацеленной на ликвидацию оппозиции проводившемуся курсу. Об этом свидетельствует, например, заявление одного из наиболее последовательных троцкистов Е.А. Преображенского (его с достаточным на то основанием считали и довольно крупным теоретиком), сделанное им в январе 1924 года: «Да, мы против культа вождей, но мы и против того, чтобы вместо культа одного вождя, практиковался культ других вождей, только масштабом поменьше» [39] . Хотя в данном заявлении и не были упомянуты чьи-либо фамилии, для партийных активистов было ясно, что имелись в виду Сталин, Зиновьев и Каменев.
39
Цит. по Лев Троцкий. Моя жизнь. С. 474.