Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2
Шрифт:
Как видим, он не только поощрял соперничество между своими сподвижниками, но и следил, чтобы это соперничество не перешло границ и не поставило под угрозу вообще единство сформированного им руководства. Последнее обстоятельство играло, разумеется, доминирующую роль во всей внутриполитической стратегии и тактике Сталина. Причем следует подчеркнуть, что этой линии поведения он последовательно и неуклонно придерживался на всем протяжении своего пребывания у власти.
Укрепление личных позиций генсека с естественной закономерностью влекло за собой постепенно намечавшуюся тенденцию к реальному уменьшению удельного веса и роли Политбюро в целом. Разумеется, речь идет не о каких-то формальных признаках данного явления, а о его реальном содержании. Сталин по-прежнему во всех своих выступлениях, а также в деловой переписке с соратниками подчеркивает, что все решает Политбюро. На деле же, если Политбюро решало, то генсек лично предрешал все решения этого органа. В руководстве партии подобная практика не составляла секрета. Она начала внедряться в жизнь именно с начала 30-х годов, знаменовавших собой приход эпохи единоличного вождя.
3. Ликвидация
По мере обострения продовольственных трудностей и нарастания кризисных явлений в ходе сплошной коллективизации обстановка в стране, а, значит, и в партии, становилась все более напряженной. Ее уже не могли скрыть рапорты о новых успехах и достижениях, досрочном выполнении планов, широком размахе социалистического соревнования, росте числа ударников и т. д. и т. п. Роптали не только простые граждане, но и рядовые члены партии и даже отдельные представители ее среднего руководящего звена. Хорошо проверенным и показавшим свою эффективность средством борьбы с недовольными являлись чистки партии, ставшие традиционными еще во времена Ленина. Новый вождь не только полномасштабно использовал этот инструмент в целях пресечения недовольства и волны критических замечаний в адрес проводившейся политики, но превратил его в эффективное средство упрочения своей власти в целом. С мая 1929 года по май 1930 года была проведена чистка партии от так называемых чуждых элементов. Она мотивировалась необходимостью повышения боеспособности партии, ее роли в социалистическом строительстве. Официально цель чистки состояла в проверке политических и деловых качеств коммунистов под углом зрения классовых задач коммунистической партии. Но, помимо декларируемой цели, чистка была призвана исключить из партии тех, кто реально или потенциально мог выступать против политического курса генсека. В ходе чистки из партии (после рассмотрения всех апелляций) было исключено около 100 тыс. человек, или 7,8 процента прошедших чистку [598] . Среди исключенных наибольшее количество составляли непролетарские элементы, являвшие собой, по вполне понятным причинам, своего рода значительный людской резерв для возможных антисталинских течений.
598
История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4. Книга вторая. С. 35.
Но все эти меры не устранили корней недовольства. Сталинское руководство по ходу развития ситуации делало свои выводы и расширяло масштабы чистки партии от тех, кто выступал или мог выступать против сталинской генеральной линии. С ноября 1932 года была объявлена очередная чистка ВКП(б). Небывало массовый характер приобрело привлечение коммунистов к уголовной ответственности за невыполнение директив центра о вывозе хлеба из деревень. Всего за 1932–1933 гг. из партии были исключены около 450 тыс. человек [599] .
599
Сталин и Каганович. Переписка. С. 16.
Но одними лишь чистками партийных рядов дело, естественно, не могло ограничиться. Поэтому Сталин настаивает на ужесточении репрессивных мер, призванных сломить сопротивление коллективизации, а главным образом — расхищению социалистической собственности. Иными словами, речь шла в первую голову о том, чтобы строго выполнялись планы хлебозаготовок и урожай доходил до своего главного потребителя — государства. Вождь вспомнил о провозглашенном буржуазией принципе, согласно которому собственность является священной и неприкосновенной. В директивном письме Кагановичу он следующим образом обосновывал перенос действия этого принципа на социалистический уклад: «Капитализм не мог бы разбить феодализм, он не развился бы и не окреп, если бы не объявил принцип частной собственности основой капиталистического общества, если бы он не сделал частную собственность священной собственностью, нарушение интересов которой строжайше карается и для защиты которой он создал свое собственное государство. Социализм не сможет добить и похоронить капиталистические элементы и индивидуально-рваческие привычки, навыки, традиции (служащие основой воровства), расшатывающие основы нового общества, если он не объявит общественную собственность (кооперативную, колхозную, государственную) священной и неприкосновенной. Он не может укрепить и развить новый строй и социалистическое строительство, если не будет охранять имущество колхозов, кооперации, государства всеми силами, если он не отобьет охоту у антиобщественных, кулацко-капиталистических элементов расхищать общественную собственность. Для этого и нужен новый закон. Такого закона у нас нет. Этот пробел надо заполнить» [600] .
600
Там же. С. 240–241.
За воплощением в жизнь этого указания Сталина дело не стало. 7 августа 1932 г. был издан закон, позволявший приговаривать к высылке сроком до 10 лет за ущерб, наносимый колхозу. В соответствии с законом от 7 августа и статьей 58 Уголовного кодекса (которая позволяла осудить всякого, кто совершил какое-либо действие, подрывающее советскую власть) десятки тысяч колхозников были арестованы за самовольное срезание небольшого количества колосьев ржи или пшеницы.
Конечно, этот закон, получивший печальную известность как закон о колосках, был невероятно жесток, принимая во внимание голодную или полуголодную ситуацию во многих колхозах. Но осуждая его и подчеркивая невероятно драконовский характер наказания за его нарушение, нельзя все-таки не сказать о том, что он был в определенном отношении вынужденной мерой. Расхищение колхозного имущества в тот период приняло настолько широкий размах, что стало реальной угрозой для существования самих коллективных хозяйств. А Сталин не был человеком полумер, он все предпочитал делать с поистине «большевистским размахом». Так что этот закон вполне логично вытекал из всей политической философии вождя.
И невольно в этой связи вспоминаются строки великого русского сатирика: «Но не забудем, что успех никогда не обходится без жертв и что если мы очистим остов истории от тех лжей, которые нанесены на него временем и предвзятыми взглядами, то в результате всегда получится только большая или меньшая порция «убиенных». Кто эти «убиенные»? Правы они или виноваты и насколько? Каким образом они очутились в звании «убиенных»? — все это разберется после. Но они необходимы, потому что без них не по ком было бы творить поминки» [601] .
601
М.Е. Салтыков-Щедрин. История одного города. М. 1984. С. 122.
Но это так — в порядке своеобразного авторского комментария упомянутого закона. Теперь же вернемся к основной нити нашего повествования.
В рассматриваемый период Сталину пришлось столкнуться с сопротивлением небольших группировок, выступавших в той или иной форме (чаще всего в тайном порядке) против его политики. Само появление этих минигруппировок, конечно, служило отражением общего положения в стране. Едва ли следует преувеличивать реальную опасность, представляемую этими группировками для власти Генерального секретаря. Однако он последовательно руководствовался идеей о том, что существование любого вида оппозиции проводимому им курсу в сложившейся обстановке нетерпимо и чревато непредсказуемыми последствиями. Поэтому он обрушил всю силу своего гнева на эти группировки.
Блок Сырцова — Ломинадзе — Шацкина. 2 декабря 1930 г. в газетах было опубликовано постановление ЦК и ЦКК от 1 декабря 1930 г. «О фракционной работе Сырцова, Ломинадзе и др.», в котором Сырцов и Ломинадзе обвинялись в создании «фракционных подпольных групп», объединившихся в «лево-правый блок» на основе общей политической платформы, совпадающей во всем основном с платформой правых оппортунистов». Было подтверждено ранее принятое решение об исключении Сырцова и Ломинадзе из ЦК, а Шацкина из ЦКК С.И. Сырцов, в то время кандидат в члены Политбюро и предсовнаркома ведущей советской республики — Российской Федерации, в партийных кругах рассматривался как весьма перспективная фигура, поскольку к нему благоволил сам Сталин. Поговаривали даже о том, что его прочат на пост предсовнаркома взамен уже политически дышавшего на ладан Рыкова. В.В. Ломинадзе был первым секретарем Закавказского крайкома партии и считался выдвиженцем генсека и влиятельного в то время С. Орджоникидзе. В конце 20-х годов Сталин назначил его представителем Коминтерна при ЦК компартии Китая. Видимо, считая себя без всяких на то оснований знатоком Китая, Ломинадзе, словно оправдывая свою фамилию, наломал там немало дров и его отозвали в Москву. А Шацкин каким-то заметным политическим весом не отличался.
Сырцову было вменено в вину то, что он ставил под сомнение успехи индустриализации, считая их простым очковтирательством. Главное обвинение, адресованное участникам блока, заключалось якобы в стремлении изменить партийную линию и сменить руководство. Согласно показаниям одного из свидетелей, являвшихся, скорее всего, агентом ГПУ, Ломинадзе даже говорил о необходимости сместить Сталина на очередном съезде. В ходе расследования, проведенного ЦКК под руководством ее председателя Орджоникидзе, выяснилось, что, излагая подробно то, что происходило на одном из заседаний Политбюро, Сырцов рассказал о покушении на т. Сталина и говорил, что Ворошилов и Куйбышев здесь зря приписывают это для комиссии, на них никто не покушался и вообще возможно, что тут аналогия с Наполеоном III, который сам на себя организовывал покушения. Он рассказал о террористической подготовке арестованных вредителей и, что по требованию ГПУ, секретный отдел ЦК переводится в Кремль, туда же переводятся секретари ЦК, а ЦИК из Кремля выселяется. Политбюро поручило Ворошилову ускорить дальнейшую очистку Кремля от ряда живущих там не вполне надежных жильцов [602] .
602
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 99.
Но суть проблемы коренилась отнюдь не в этих мнимых покушениях, а скорее всего в том, что Сырцов выражал недовольство лично Сталиным, хотя и делал это достаточно осторожно. В частности, он обращал внимание на ненормальность положения, сложившегося в работе Политбюро, где все вопросы заранее предрешаются Сталиным и приближенными к нему лицами. На опросе в ЦКК он признал: «… Мне кажется, что руководящая группа ЦК тоже не вполне свободна в ряде своих действий, что тут есть известная обстановка, известный автоматизм действия!.. Мне кажется ненормальным является положение, при котором целый ряд решений Политбюро предрешается определенной группой. Я вполне понимаю, когда из нее исключается Рыков, как человек, допустивший правые ошибки и ведущий неправильную политическую линию, но насколько я себе представляю, что в составе этой руководящей группы совершенно не участвуют и являются механическими членами Политбюро Куйбышев, Рудзутак, Калинин…» [603]
603
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 98–99.