Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2
Шрифт:
В 1935 году, когда фашистская Италия напала на Абиссинию (современная Эфиопия), Лига Наций под мощным давлением общественного мнения, в котором голос Советского Союза звучал особенно весомо, приняла постановление о применении к Италии экономических санкций. Решение вроде бы и правильное и нужное, но санкции не были распространены на нефть, в которой Италия особенно нуждалась. Кроме того, Суэцкий канал — единственный путь, по которому Италия могла посылать войска и вооружение в Абиссинию, — не был закрыт. Наша страна решительно осудила агрессию итальянского фашизма против Абиссинии и потребовала сделать все необходимое, чтобы намеченные санкции дали свои результаты. Глава Советского правительства В. Молотов по поручению Сталина заявил в начале января 1936 года: «Только Советский Союз занял в итало-абиссинской войне особую принципиальную позицию, чуждую всякому империализму, чуждую всякой политике колониальных захватов. Только Советский Союз заявил о том, что он исходит из принципа равноправия и независимости Абиссинии, являющейся к тому же членом Лиги Наций, и что он не может поддержать никаких действий Лиги Наций или отдельных капиталистических государств,
1055
Цит. по История дипломатии. Т. 3. М. – Л. 1945. С. 551.
Однако голос Советского Союза остался гласом вопиющего в пустыне. Это определение вполне уместно, поскольку часть боевых действий действительно развертывалась в пустыне. Попустительство западных держав политике захватов со стороны агрессивных государств началось, конечно, не с Абиссинии, но именно здесь оно прошло свою практическую проверку. Агрессоры все больше убеждались в том, что формальные протесты со стороны Лондона и Парижа, а также Вашингтона, который в то время был еще весьма слабо вовлечен в европейские дела, служат лишь формой маскировки их позиции. Все четче вырисовывалась стратегия западных держав направить острие захватнических устремлений на восток, против Советского Союза, поскольку в большевистском режиме они усматривали главную угрозу для своих интересов.
Принципиальную позицию занимала Москва и в отношении процесса нарушения Германией всех военных статей, подписанных ею договоров. Гитлер уже в конце 1933 года ввел в стране всеобщую воинскую повинность, что являлось грубейшим нарушением взятых Германией на себя обязательств. Однако западные державы — гаранты Версальского договора — молча проглотили эту пилюлю. Гитлер создал «люфтваффе» — военно-воздушный флот, а также подводный флот, что также было запрещено Версальским и Локарнским договорами. Видя столь вялую, а в ряде случаев чуть ли не благосклонную реакцию со стороны западных держав, Гитлер в марте 1936 года оккупировал Рейнскую область. Берлин демагогически ссылался на то, что якобы советско-французский договор явился нарушением локарнских соглашений, а поэтому Германия считает себя свободной от налагавшихся этими соглашениями обязательств. Реакция Англии и Франции была внешне бурной, особенно со стороны Франции, но по существу беззубой. Английский премьер и министр иностранных дел осудили односторонний отказ Германии от обязательств Локарнского пакта, но, по мнению английского правительства, шаг, совершенный Германией, не представляет по существу военных действий и не грозит вызвать вооруженный конфликт.
Позиция Советского Союза по вопросу о нарушении Германией Версальского и Локарнского договоров была однозначно осуждающей. Сталин исходил из принципиальной посылки о том, что фашизм действует в интересах крайних групп империалистов, но выступает он перед массами под личиной защитника обиженной нации и взывает к оскорбленному национальному чувству, как, например, германский фашизм, увлекший за собою массы лозунгом «против Версаля». В свое время и сам Сталин подвергал резкой критике версальскую систему, высказывался за ее замену подлинно эффективной системой коллективной безопасности, в которой учитывались интересы всех государств, в том числе и Советской России. Однако в новых, радикально изменившихся условиях, повторять обвинения в адрес версальской системы было бы крайне неразумно, поскольку даже эта система в какой-то степени связывала руки агрессивным кругам Германии.
Между тем акты агрессии и социального реваншизма обретали все более наглый и откровенный характер. В июле 1936 года в Испании вспыхнул фашистский мятеж при поддержке со стороны итало-германских интервентов. Западные державы учредили так называемый Международный комитет по «невмешательству», действительное назначение которого было в том, чтобы прикрыть вооружённую интервенцию в Испанию. Советская делегация на Ассамблее Лиги Наций в сентябре 1936 выступила со специальным заявлением, в котором отметила, что организация пресловутого «невмешательства» в испанские дела является прямым нарушением международного права, поскольку испанские мятежники этим самым ставятся в одинаковое положение с законным испанским правительством.
Принципиальная позиция Советского Союза по отношению к борьбе испанского народа за свою независимость была ясно выражена в телеграмме Сталина от 16 октября 1936 года на имя Генерального секретаря испанской коммунистической партии Хосе Диаса. В этой телеграмме было сказано:
«Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества. Братский привет!
И. Сталин» [1056]
1056
И.В. Сталин. Соч. Т. 14. Телеграмма в Мадрид ЦК компартии Испании. (Электронная версия).
Позиция Москвы в отношении политики невмешательства была достаточно гибкой, а не жесткой и прямолинейной. Хотя СССР и считал, что принцип нейтралитета вообще неприменим, когда речь идет о помощи законному республиканскому правительству, борющемуся против фашистских мятежников, он все-таки присоединился к международному соглашению и вступил в Комитет по невмешательству. Сталин считал, что в сложившейся обстановке строгое соблюдение соглашения о невмешательстве всеми подписавшими его государствами, в том числе Германией и Италией, явится известным препятствием для развертывания агрессии и приведет к быстрому подавлению франкистского мятежа. Используя трибуну Комитета, советские представители неоднократно требовали расследования и пресечения фактов нарушения соглашения о невмешательстве со стороны итальянских и германских властей. Когда же выяснилось, что Комитет своим бездействием фактически помогает агрессорам, Советский Союз начал борьбу за предоставление правительству Испании возможности закупить оружие за границей. Не встретив поддержки других государств, СССР один стал оказывать помощь испанскому народу. В Испанию были посланы советские добровольцы, образованы так называемые интернациональные бригады, принимавшие участие в боях против франкистских мятежников. Для Советского Союза опыт войны в Испании был своего рода предварительным знакомством с будущими противниками. Многие советские военачальники приняли участие в войне, в частности будущий главком ВМС СССР адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, будущие маршалы Советского Союза Р.Я. Малиновский, К.А. Мерецков и другие видные военачальники. Практический опыт, приобретенный там, несомненно, сыграл позитивную роль в дальнейшей боевой подготовке Красной Армии, чему Сталин придавал важное значение. Однако республиканские силы оказались слабее, чем франкисты, имевшие самую широкую прямую военную поддержку со стороны Германии и Италии, в результате чего война завершилась победой режима генерала Франко. Это был, конечно, серьезный урок для Сталина, заставивший его еще более требовательно подходить к делу оснащения Красной Армии новейшей боевой техникой и улучшения боевой подготовки военных кадров.
Наряду с проблемами, встававшими перед Советским Союзом на Европейском континенте, возникали проблемы в принципе такого же порядка и на Дальнем Востоке. Японская агрессия в Китае, начавшаяся в 1931 захватом Маньчжурии, продолжала расширяться благодаря тому, что Великобритания, Франция и США не оказывали ей противодействия, а, наоборот, попустительствовали агрессору, направляя его агрессивные устремления в сторону Советского Союза и Монгольской Народной Республики. Сталин внимательно следил за всеми перипетиями развития обстановки не только в Европе, но и на Дальнем Востоке. Ведь безопасности страны угрожали не только с запада, но и с востока, и здесь нельзя было проявлять шаблонности, заведомо умаляя или преувеличивая источники опасности. В беседе с американским журналистом Р. Говардом Сталин заявил: «В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на её независимость, нам придётся помочь Монгольской Народной Республике… Мы поможем МНР так же, как мы помогли ей в 1921 году» [1057] . В марте 1936 года Советский Союз подписал с Монгольской Народной Республикой соглашение о взаимопомощи. Спустя два года Советский Союз проучил зарвавшихся японских милитаристов у озера Хасан. Этот факт служил наглядным доказательством того, что военно-политическая стратегия Сталина исходила из необходимости располагать силами, способными дать отпор агрессору как на Западе, так и на Востоке.
1057
И.В. Сталин. Соч. Т. 14. Беседа с председателем американского газетного объединения господином Рой Говардом. (Электронный вариант).
Новые акценты, которые делал Сталин на проведении в жизнь своего внешнеполитического курса, дали некоторым исследователям его биографии определенные основания утверждать, что он чуть ли взял на вооружение прежнюю имперскую политику русских царей. Подобные утверждения страдают прямолинейностью и не учитывают принципиально иного классового характера советского государства при Сталине. Хотя отдельные внешнеполитические акции Москвы и лежали в русле старой российской внешней политики, однако эти совпадения свидетельствуют не о переходе Сталина на рельсы прежней имперской политики царизма, а скорее о том, что в ряде случаев эта политика отражала коренные национально-государственные интересы России. И в таком понимании преемственности в сущности нет ничего зазорного. Напротив, в данном случае речь идет об преемственности объективно существующих национально-государственных интересов страны. Именно в этом ключе следует расценивать усилия Советского Союза, направленные на то, чтобы добиться права неограниченного входа и выхода через черноморские проливы для военно-морского флота СССР и одновременного ограничения тоннажа флота нечерноморских государств в Чёрном море в мирное время. Эта задача была решена в 1936 году в ходе конференции в Монтрё. Хотя в сталинские времена решения, принятые в Монтрё, расценивались как половинчатые и не в полной мере удовлетворяющие интересы нашей страны, в силу чего проблема проливов, мол, ещё ожидает своего разрешения [1058] .
1058
См. Дипломатический словарь. Т. 2. М. 1950. С 674.
В это же время Советский Союз предпринял ряд шагов, нацеленных на то, чтобы придать идее коллективной безопасности более или менее конкретные очертания. В сентябре 1936 года Политбюро по инициативе Сталина одобрило план создания системы коллективного отпора агрессорам. Правительство СССР предложило Франции и Чехословакии начать переговоры на уровне представителей генштабов. Одновременно оно выступило с идеей подписания «Общего пакта о взаимной помощи» между СССР, Францией, Чехословакией, Румынией, Югославией, Турцией. Инициатива Советского Союза по созданию системы коллективного отпора агрессорам встретила более чем прохладное отношение со стороны капиталистических держав. Под предлогом соблюдения традиционного курса изоляционизма Соединенные Штаты Америки, по сути дела, устранились от борьбы против нараставшей военной угрозы. Не хотело идти на сближение с СССР и правительство Англии. Отказавшись от подписания военной конвенции с Советским Союзом, правительство Франции тем самым лишило советско-французский пакт самой важной ее составной части — конкретных военных обязательств обеих сторон на случай нападения.