Политическая элита постсоветской России: этапы трансформации, проблемы совершенствования
Шрифт:
Нет, как мне представляется, достаточно адекватного ответа на вопрос и в окончательном варианте антикризисной программы на 2009 г., опубликованном в середине июня. В нем обозначены следующие семь приоритетов макроэкономического характера, реализация которых позволит, по мнению правительства, преодолеть кризис:
1. Выполнение в полном объеме социальных обязательств государства перед населением и развитие человеческого потенциала.
2. Сохранение и развитие промышленного и технологического потенциала для будущего роста.
3. Активизация внутреннего спроса на российские товары.
4. Стимулирование инноваций и структурная перестройка экономики.
5. Создание благоприятных условий для экономического подъема за счет совершенствования важнейших рыночных институтов, снятия барьеров для предпринимательской деятельности.
6. Формирование мощной финансовой системы как
7. Обеспечение макроэкономической стабильности [25] .
25
Подробнее по этому вопросу см.: Семь шагов из кризиса // Российская газета. 2009. 22 июня.
Антикризисная программа, как и некоторые другие меры правительства, сразу же стала объектом критики со стороны многих экспертов и даже некоторых членов правительства. Например, главы Счетной палаты Сергея Степашина. Чтобы из разрозненных элементов создать полноценную инновационную национальную систему, считает он, следует действовать иначе. Надо, в частности, чтобы законодательные и нормативные акты, предназначенные для сопровождения властных решений, не запаздывали постоянно, как это имеет место сейчас, а шли с ними в ногу. Это было сказано в связи с тем, что рассмотрение большей части законопроектов, призванных стимулировать переход производства на инновационные рельсы, отложено на конец 2009 г. Этой же осенью новые наработки в области инновационного законодательства собирается представить в Госдуму глава госкорпорации «Роснано» Анатолий Чубайс. По его мнению, «в России существуют зачатки инновационной экономики, но пока эти элементы не срослись в единое целое, нет внятной программы действий и целостного видения того, в чем, собственно, должен заключаться переход к инновационной экономике». «Для выстраивания единой стройной системы потребуется радикальная реформа законодательных, экономических и социальных механизмов. Практически все законодательство – Налоговый, Таможенный, Гражданский кодексы – создавалось в другую эпоху… А далее все это следует разложить на “региональную карту”: выбрать наиболее перспективные с точки зрения инновационной экономики регионы и по каждому создать конкретные программы, где будут поставлены четкие задачи и ориентиры», – отмечает А. Чубайс. Таких регионов – «точек роста» – в России, по его мнению, 10–15. Но единственным источником поддержания инноваций является бюджет, возможности которого крайне ограничены. Проблема еще и в отсутствии спроса на инновации.
По мнению другого участника дискуссии, известного ученого Вячеслава Иноземцева, директора Центра исследований постиндустриального общества, «в нынешних условиях роль государства должна заключаться не в увеличении госфинансирования, а в выработке таких правил игры, которые будут “понуждать” бизнес внедрять новые технологии и материалы. Нужны новые стандарты по энергоэффективности, качеству материалов, моторному топливу». За «силовые методы» для «навязывания» бизнесу инноваций через государственную политику, например, технические регламенты по энергоэффективности, которые есть во всех развитых странах, выступает и глава Министерства экономического развития Эльвира Набиуллина.
За более внятную инновационную политику государства ратуют также многие представители бизнеса. «Государство, – считает, например, Александр Бугров, представляющий крупную холдинговую компанию, – предоставляет деньги для поддержки экономики, но фактически финансирует отсталость, продлевается агония».
О необходимости системных универсальных мер «в части налогового, корпоративного законодательства, в том числе законодательства о банкротстве», говорит и исполнительный вице-президент РСПП Александр Мурычев [26] .
26
Подробнее по этому вопросу см.: Силовые инновации: Репортаж с заседания постоянно действующего финансово-экономического совещания на тему «Кризис как возможность обновления промышленного и технологического потенциала экономики» // Российская газета. 2009. 1 июля.
Несмотря на обоснованность многих критических взглядов и оценок, приведенных выше, складывается все же впечатление, что рассмотрение вопроса о системной модернизации российского общества и государства требует большей фундаментальности, начиная с учета нашего исторического опыта в этой области. Именно этому и посвящен следующий
Исторический опыт политической модернизации российского и советского общества и государства
В России политическая и иная модернизация всегда имела свою специфику. С одной стороны, она диктовалась необходимостью догоняющего развития, а с другой – она всегда проводилась по воле верхов, осознававших на определенном этапе развития страны опасность ее отставания и настоятельную потребность его преодоления. Из этого вытекает, что внешний фактор всегда играл особую роль в модернизации России в целом и политической сферы в частности. С этим же фактором всегда была связана высокая тяга политико-административной элиты России к копированию зарубежного опыта и перенесению его на отечественную почву. Однако это редко удавалось осуществить в полном объеме и еще реже приносило ощутимые положительные результаты.
Здесь надо сделать одно важное пояснение, связанное с терминами «догоняющее развитие», «догоняющая модернизация» и «копирование зарубежного опыта». Необходимость такого пояснения обусловлена тем, что некоторые наши ученые, особенно из числа экономистов, считают, что ничего такого в нашей истории не было. На самом деле все это было и продолжает быть. И характерно оно не только для России, но и для любой отстающей страны. Таков закон всемирной конкуренции и борьбы за лидерство. Те страны, которые вырываются вперед, становятся не только примером и маяками для остальных, но и нередко источниками опасности для отстающих. Чтобы оставаться на передовых позициях, сильные нуждаются в экспансии, которая осуществляется в различных видах и формах: экономической, финансовой, военной, политической, культурной, идеологической, духовной, религиозной, информационной, образовательной и пр. Для отстающих такая экспансия вполне может обернуться если не колонизацией, то значительным ущербом. Чтобы не допустить такого развития событий, отстающие страны вынуждены заниматься своей модернизацией. Но в этой ситуации, как уже говорилось выше, всегда возникает много вопросов. Например, такие: по какой модели модернизироваться, за счет чего проводить реформы и т. д. В истории России есть только один пример опережающей модернизации – большевистский (советский), который в конечном счете закончился поражением, хотя страна и добилась впечатляющих успехов в ряде областей: науке, образовании, космосе, обороне, культуре.
Не углубляясь далее в теорию модернизации, так как об этом достаточно много говорилось выше, отметим еще только, что особая роль среди внешних факторов принадлежит успешным революциям, которые открывают путь ускоренному социально-экономическому прогрессу.
Успешный чужеземный опыт вообще очень привлекателен для других и всегда возбуждает желание его скопировать. Поэтому не удивительно, что европейские социальные, буржуазно-демократические по своей сути революции имели значительное воздействие не только на передовые умы России, но и на власть. Различные реформы, в том числе политические, проводившиеся в России и в XIX в., и в начале XX в., были навеяны не в последнюю очередь западноевропейскими революциями. В этой связи особый интерес представляет опыт политической модернизации начала XX в., поскольку он был связан не только с формированием представительной ветви власти – Государственной Думы, но и с началом легитимной многопартийности и сопровождался к тому же определенным ограничением самодержавия. Опыт этой модернизации интересен и поучителен тем, что фактически впервые в отечественной истории в политической модернизации участвовали широкие народные массы как субъект политики. Это выразилось не только в их актуальном участии в революционном движении, но и в электоральных процессах, в партийном строительстве, создании различных общественных организаций начиная с профсоюзов и пр.
Если оценивать политическую модернизацию в императорской России в целом, то она (за исключением модернизации Петра I) была недостаточно радикальной и в целом недостаточно продуктивной. В основном из-за непоследовательности властей и регулярного чередования реформ и контрреформ.
В отличие от опыта царской России, политическая модернизация советского типа была, как представляется, чрезмерно радикальной и, как известно, преследовала цель создания абсолютно нового общественного строя и модели опережающего развития, которая была бы для всего остального мира образцом для подражания. Однако опыт такой модернизации фактически также оказался провальным, а крушение советской модели опережающего развития, однопартийной системы и власти Советов было не менее впечатляющим как для населения страны, так и для внешнего мира, чем крах политической системы царизма в 1917 г.