Политическая история Первой мировой
Шрифт:
Забавно (или грустно?) здесь не только то, что обычно ироничному Тарле напрочь отказало чувство меры и он изобразил сомнительную личность «портсмутско-полусахалинского» графа в виде этакого суперфинансиста, суперстоика и супертитана, единолично побивающего всю Мировую Биржу.
Ещё более забавно (или всё же грустно?) то, что Тарле не ошибся, хотя и не в том, что сказал. Мировой Бирже действительно никогда не удавалось «обмануть графа Витте» по той простой причине, что она им всегда управляла!
Одному из тех, кто был к этому причастен – директору Парижско-Нидерландского банка Нейцлину, о реноме Витте заботы было мало. И поэтому ему
Витте вернулся в Россию, уже охваченную революцией. Маньчжурская страда и Цусимская трагедия русских мужиков во имя дивидендов парижских рантье завершились. Теперь народная Россия впервые потребовала от царизма уплатить по процентам с крови и пота, пролитых под Мукденом, в Цусимском проливе и под Порт-Артуром.
Отсрочить этот законный платёж буржуазно-помещичья империя уже не могла без «данайских даров» европейских банкиров, и для определения условий нового займа в Петербург съехались представители банкирских групп Франции, Германии, Англии, Америки и Голландии. Как видим, этот «Интернационал» умел объединяться – невзирая на официальные межгосударственные трения – и без призывов Маркса и Энгельса.
16 октября 1905 года, то есть через месяц с небольшим после их последней встречи, Витте увиделся с главой французской делегации Нейцлиным. Нейцлин-то потом и вспоминал, что Витте трижды, подчёркивая каждое слово, повторил: «Скажите Рувье твёрдо и настоятельно, что ничто не произойдёт в отношениях между Францией, Россией и Германией без ведома или за спиной французского правительства». А потом добавил: «Есть ещё вещи, о которых я не могу вам говорить, но скажите твердо Рувье, что он может положиться на слова, которые я поручаю вам передать».
Обычно так ведут себя не премьер-министры великой державы, а люди зависимые, несамостоятельные. Иными словами, люди, очень напоминающие агентов тех или иных сил. Ну в самом-то деле, почему бы Витте то, что он передавал Рувье по «испорченному телефону» через Нейцлина, не передать через него же в запечатанном письме?
Ан нет, выходит, много чего было между Витте и Рувье (а не между Россией и Францией!) такого, что бумаге не доверяется ни в коем случае!
И всё это было, конечно, неспроста.
Витте был лжив, лицемерен и склонен к актёрству уже в силу обстоятельств своей карьеры с самых ранних её этапов. И с самых ранних её этапов он был связан с банковским капиталом России. А это автоматически означало, что он был связан и с иностранным банковским капиталом, как патроном капитала «российского» (точнее, нью-бердичевского). Об этом уже говорилось. Так что по мере роста влияния Витте росло влияние на Россию этого внешнего капитала. Было, пожалуй, справедливо и обратное: укреплялся в России иностранный капитал – укреплялся и Витте.
С какой это делалось целью?
Ответ можно найти, пожалуй, в письме министра финансов графа В. Н. Коковцова Николаю Второму от 19 января 1914 года: «Граф Витте вносит всё новые и новые, не возникавшие в Государственной Думе предложения, явно рассчитанные на одно – разрушить то, что стоит до сих пор твёрдо, – наши финансы».
К политической биографии графа Витте можно подобрать одно ключевое слово: займы. А истинный синоним понятия иностранных займов для России был тоже единственный:
Кроме того, займы шли во многом на покрытие военных приготовлений, то есть и здесь обеспечивали интересы не России, а Франции, а затем – Антанты и США.
Наконец, займы помогали бороться с революцией, то есть с законными требованиями народов России.
Тема займов России в советской (и уж тем более в западной) историографии глубоко не рассматривалась, да и нам углубляться в неё сейчас не с руки. Но непосредственно к Бьоркскому эпизоду примыкают – и по времени, и по смыслу – хлопоты Витте относительно того займа 1906 года, который имел одну подоплёку. Ту, о которой Витте говорил Нейцлину без обиняков так: «Французы и правительство в первую очередь должны понять, что они всё потеряют здесь, если у нас будет настоящая революция».
Замечу в скобках, что это ценное признание Витте полностью опровергает россказни о том, что первая русская революция руководилась-де антироссийскими «еврейскими» финансовыми кругами. Напротив, эти круги, решавшие в Европе всё, революцию финансово помогали подавлять.
Сам Витте в своих воспоминаниях пишет о своём пребывании в Париже после возвращения из Портсмута в Европу в начале сентября 1905 года следующее: «Меня сопровождал г-н Нейцлин, директор банка Paris et Pays Bas, который являлся представителем синдиката французской группы для совершения русского займа без включения в этот синдикат еврейских банкирских домов, которые уклонялись от участия в русских займах со времени кишиневского погрома евреев, устроенного Плеве, несмотря на мои личные отношения с главою дома Ротшильдов, который всегда являлся главою синдиката по совершению русских займов, когда в нём принимали участие еврейские фирмы».
Если учесть только то, что в проведении русского займа 1906 года активно участвовал, например, Жак Гинцбург, над этими заявлениями Витте можно смеяться открыто и долго. Но ведь и сам Нейцлин возглавлял отнюдь не антисемитскую банковскую группу. В неё входили: Лионский кредит (!), Парижско-Нидерландский банк, Национальная контора, Генеральное общество, банкирский дом Готтингера, другие менее крупные банки. В большинстве из банков этой так называемой «русской группы» влияние еврейского капитала было или преобладающим, или по крайней мере существенным.
Иными словами, россказни как самого Витте, так и его биографов о том, что Витте-де несколько раз, в том числе через Артура Рафаловича, «безуспешно» зондировал настроения лондонских и парижских Ротшильдов, дают нам повод лишний раз улыбнуться.
Конечно же, Ротшильды «уходили» из дела русских займов только для того, чтобы остаться. Остаться где прямо, а где и опосредованно, через дочерние или родственные банки, через участие в прибылях Нобелей и других своих интернациональных партнёров по грабежу России.