Политическая история Первой мировой
Шрифт:
Уж не знаю, почему потянуло на откровенность бывшего английского дипломата Эдуарда Грея, но в своих «Воспоминаниях» он признался: «Миру, вероятно, никогда не будет рассказана вся подноготная убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда. Возможно, в мире нет и даже не было человека, знающего всё, что требовалось, об этом убийстве».
Откуда, спрашивается, Грей – один из непосредственных организаторов войны из лагеря Антанты – знал о том, что о покушении «никто» «ничего» толком «не знает»? Обычно так пишут люди не только хорошо осведомлённые, но и причастные. Но слова Грея
За сутки до Сараевского убийства у себя на родине, в сибирском селе Покровском, был тяжело ранен знаменитый Григорий Распутин. Бывшая его приверженка (а может, и любовница) Феония (Хиония) Гусева ударила его в живот ножом, потом убегала от гонявшихся за ней мужиков с криком «Всё равно убью антихриста!», а ещё потом пыталась зарезаться сама.
При аресте у Гусевой изъяли номер газеты «Свет» со статьёй о Распутине крупного масона Амфитеатрова, с 1905 года жившего в Париже. А назавтра, в Сараево, Гавриле Принципу повезло больше, чем Гусевой в Покровском: эрцгерцог был убит.
Автор ни в коей мере не поклонник Распутина. Перекрёстное сопоставление исторических данных не позволяет сомневаться, что:
а) Распутин действительно врачевал царевича-гемофилитика, и это несколько извиняет мать Алексея как мать, но нисколько не обеляет её как императрицу, доверительно приблизившую к себе проходимца;
б) Распутин был, что называется, «шармёром» и мог людей, особенно с неустойчивой психикой (как и было у императорской фамилии), очаровывать;
в) Распутин был очевидной и весьма гнусной куклой в руках тех «тёмных сил», которые навязли в зубах и «левых», и «правых», и «центра».
Но…
Но в чём также не приходится сомневаться, так это в том, что Распутин в вопросе о войне мыслил верно и ненужной для России войны с Германией не хотел. Не хотел сам, помимо чьих-то влияний…
В здравом смысле этому малограмотному, но сметливому мужику отказать нельзя, и он рассуждал просто: «Германия – страна царская. Россия – тоже… Драться им друг с дружкой – накликать революцию. Революция – царям «по шапке». А куды ж тады Григорий?».
То-то и оно!
Точно так же (дословно так же, с поправкой лишь на различие словарей мужика и монарха) с вершин образования и трона рассуждал Вильгельм II в своих письмах к «Ники». Кайзер настойчиво отговаривал Николая от дружбы с «республиканской» Францией, срубившей голову Людовику XVI.
Дело было, конечно, не в республиканизме, но «Вилли», очевидно не без оснований, считал, что такие аргументы дойдут до «Ники» быстрее. Для нас же тут существенно одно: кайзер толковал о мире. Пусть даже как гарантии от революций, но мире!
Сохранение мира как цель и задача искупает всё! Недаром русский народ знает крепко: «Худой мир лучше доброй ссоры»! Но вряд ли русский царь знал пословицы и поговорки русского народа, и уж точно он не знал ни нужд его, ни путей, выводящих Россию к умному и мирному будущему…
На советы Вильгельма царь реагировал кисло. Однако у Распутина влияния на Николая было явно побольше, чем у Вильгельма. В царском дневнике имя «старца» попадается не так уж часто, но это скорее доказывает, что Распутин был для царя так же свят, как и Бог, имя которого всуе упоминать не рекомендуется. Так что «святой чёрт» Григорий мог оказаться тем частным фактором, который мог обусловить общее изменение политики, то есть отказ Николая в решительный момент от войны, несмотря на внешнее давление окружения. Ведь «Грегорий» был элементом внутренней жизни упрямого и своевольного императора, и поэтому «распутин»-фактор стоил многого!
Вот же, по свидетельствам знающих участников эпохи, Распутин решающим образом сорвал участие России в Первой Балканской войне. Логика тут была той же: «куды, мол, нам соваться, кады здеся, дома, не всё у порядке…». И, как ни странно, роль Распутин тут сыграл государственно положительную, хотя и в этом факте извращённость, бесцельность русского самодержавия проявились вполне наглядно.
Известный современный историк Александр Бушков не всегда оценивает события глубоко, однако глаз у него не только острый, но зачастую и верный. В своей книге «Россия, которой не было», Бушков задаётся вопросом: существовала ли для Российской империи возможность избежать русско-германской войны? И считает, что вероятность этого была, а «ключ» – в Гришке Распутине.
Вообще-то, «ключи» от войны всегда «золотые», а не личностные, но Бушков не ошибается в том, что война не была неизбежной. Несмотря на то что Россию добрый десяток лет готовили к войне именно с Германией, «германская» война даже ранним летом 1914 года и даже после Сараево была отнюдь не очевидной для огромного большинства русского общества, включая широкую армейскую массу.
Мировая война свалилась на русскую голову так же неожиданно, как в августе свалился бы на неё снег. И при определённых обстоятельствах Гришка, возможно, смог бы стать той «соломинкой», которая сломала бы спину «верблюду» войны.
Находятся желающие рассматривать Распутина как исключительно нравственную фигуру, вождя неких «духовных христиан» и радетеля-де за Землю Русскую. Всё это, конечно, глупости. А вот очень может быть, не глупости то, что Гришку и впрямь могли пырнуть ножом накануне выстрелов Принципа по согласованному плану. И, может, недаром одновременность этих двух событий – убийства в Сараево и покушения в Покровском – давно привлекла внимание исследователей на Западе и особенно в Германии, где порой кое-кто заявляет: в том, что война началась, виновен именно Петербург.
Автор известной в советское время книги «23 ступени вниз» Марк Константинович Касвинов над подобными версиями потешался, но и сам писал неубедительно: история, мол, «движется подчас слишком алогичными, иррациональными ходами».
Мысль странная! История-то движется порой действительно так, но лишь для тех, кто не видит того, как её движут.
И кто…
И зачем…
А покушение на Распутина очень уж удачно совпало по времени с сараевскими выстрелами. Позднее он говорил, что не будь случая с «окаянной» Феонией, не было бы и войны. И если есть основания усматривать руку определённых русских кругов в действиях «Пчелы»-Аписа, то уж тем более логично допустить их участие в покровских событиях.