Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект
Шрифт:
Современная историография ФРГ по-разному оценивает послевоенную ситуацию в ЦВЕ [106] . Историк О. Ференбах называет Версальский мирный договор недальновидным: чтобы уничтожить Германию, договор был слишком мягок; чтобы просто наказать ее, слишком унизителен [107] . Историк О. Данн пишет, что поражение Германии создало для нее в регионе даже более «выгодные предпосылки»: в результате распада Австро-Венгрии и Российской империи у Германии стало меньше конкурентов, а благодаря территориальным уступкам рейх избавился от проблемных в национально-политическом отношении земель с этническими меньшинствами [108] . Эту точку зрения разделяет Э. Кольб, подчеркивая, что Россию вытеснили из ЦВЕ и она была долгое время занята внутриполитическими проблемами [109] .
106
Merz K.-U. Das Schreckbild. Deutschland und der Bolschewismus 1917 bis 1921. Berlin, 1995; Loth W. Die Sowjetunion und die deutsche Frage: Studien zur sowjetischen Deutschlandpolitik. Gsttingen, 2007.
107
Ференбах О. Крах и возрождение Германии. Взгляд на европейскую историю ХХ века. М., 2001. С. 69–70.
108
Данн О. Нации и национализм в Германии. 1770–1990. СПб., 2003. С. 249.
109
Kolb E. Der Frieden von Versailles. M"unchen, 2005. S. 104.
Представляет интерес коллективная работа «Между традицией и революцией: детерминанты и структуры советской внешней политики 1917–1941 годов», особенно написанная В. Кноллем глава, посвященная деятельности НКИД в 1920-е годы [110] . Современные немецкие историки отрицают наличие союзных советско-германских отношений, считая основным мотивом прагматической «рапалльской линии» враждебность Германии к Польше. Так, возможность совместных действий с Россией была для командующего рейхсвером генерала Г. Секта козырем, сохранявшим силу, пока он не был разыгран.
110
Zwischen Tradition und Revolution: Determinanten und Strukturen sowjetischer Aussenpolitik 1917–1941 / hrsg. v. L. Thomas u. V. Knoll. Stuttgart, 2000. S. 113–114.
Политике Российской империи и Германии уделяла внимание польская историография. Интерес представляет книга Р. Дмовского (лидер крупнейшей польской буржуазно-помещичьей партии «Национальная демократия» – эндеки, член Государственной думы Российской империи) «Германия, Россия и польский вопрос». Галицию и Царство Польское Дмовский характеризовал как «географическое уродство» [111] . Важную и довольно полную информацию содержит III том «Истории польской дипломатии» [112] . Из последних работ польских историков выделим труд А. Ахматовича о политике России по польскому вопросу в период Первой мировой войны [113] . Современные взгляды польских (и российских) ученых на польский вопрос в годы мировой войны раскрывает сборник статей, в основу которого легли тексты выступлений на международной научной конференции, прошедшей в ноябре 2007 г. [114]
111
Дмовский Р. Германия, Россия и польский вопрос. СПб., 1909. С. 35–36.
112
Historia dyplomacji polskiej. T. III. 1795–1918 / pod red. G. Labudy. W., 1982.
113
Achmatowicz A. Polityka Rosji w kwestii polskiej w pierwszym roku Wielkiej Wojny 1914–1915. W., 2003.
114
Революционная Россия 1917 г. и польский вопрос: Новые источники, новые взгляды / отв. ред. М. Волос, А. Орехов. М.: ИСл РАН, 2009.
Польская историография политики Советской России (СССР) и Германии в ЦВЕ в 1920-1930-е годы имела в основном публицистический характер. Не ставя вопрос об обоснованности вхождения в состав Польского государства украинских, белорусских, литовских земель, историки и политики писали, что западные державы заплатили Польше при решении проблемы ее границ недостаточно высокую цену. Наиболее четко эта позиция отражена в работе Дмовского «Политика Польши и восстановление государства» [115] . Однако М. Бобжиньский в книге «Воскрешение Польского государства» подверг программу Дмовского критике, поскольку концепция эндеков следовала во многом этническому принципу, что обусловило потерю для Польши части земель на востоке, входивших в Речь Посполитую до ее разделов в XVIII веке [116] . Историк защищал программу «начальника государства» (1918–1922 гг.) Пилсудского.
115
Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. Wyd. 2. W., 1926.
116
Bobrzynski M. Wskszenie Panstwa Polskiego. T. II: 1918–1923. Krak'ow, 1925.
В период до государственного переворота 1926 г., осуществленного Пилсудским, в работах польских историков конкурировали как концепция инкорпорации эндеков, выступавших за независимую Польшу в границах ее второго раздела (относительно этнические границы), так и взгляды пилсудчиков по созданию «федеративной», по сути великодержавной, Польши. После утверждения режима «санации» возобладала легенда о «подлинных» освободителях Польши – польских легионах во главе с Пилсудским, воевавших на стороне Германии и Австро-Венгрии. Так, в 1930-е годы издавали работы видного ученого В. Конопчиньского по истории Польши XVII–XVIII веков, но не по истории ХХ века – из-за его политических взглядов. Книга Конопчиньского «Политическая история Польши в 1914–1939 гг.» вышла в свет только в 1995 г., хотя рукопись была готова еще в 1947-м. Историк, в частности, критиковал восточную политику Пилсудского, его стремление сделать столицей «ягеллонской Речи Посполитой» Вильно, который стал бы «центром центрально-восточной Европы» [117] .
117
KonopczynskiW. Historia polityczna Polski. 1914–1939. W., 1995. В 19221927 гг. Конопчиньский был депутатом Сейма от эндеков, а в 1948 г. новые власти сняли историка с должности профессора Ягеллонского университета (Краков) из-за его антикоммунистических взглядов.
В годы Второй мировой и «холодной» войн находившиеся в эмиграции польские историки по-прежнему пытались обосновать экспансионистскую политику Польши на востоке, видели причину неудач при решении проблемы границ Польши в англо-французских противоречиях, обеляли внешнюю политику Варшавы, используя теорию о «двух врагах» в лице Москвы и Берлина [118] . В современной Польше опубликованы практически все их работы. Второе и третье поколение историков осталось в странах проживания, издавая свои исследования и на родине.
118
Mackiewicz S. (Cat) Historia Polski od 11 listopada 1918 r. do 17 wrzesnia 1939 r. Londyn, 1941; Pob'og-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski. 1914–1939. Londyn, 1967.
Существенное значение для нашей монографии имели труды историков ПНР 1960-1980-х годов, поскольку они содержат неизвестный ранее материал и довольно взвешенные трактовки исследуемой проблемы. Отношение западных держав, Германии и Польши к проблеме установления польских границ накануне и в период работы Парижской мирной конференции получило освещение в полемических статьях сборника «Польско-германские проблемы в Версальском мирном договоре», а также в монографиях. Р. Бежанек, З. Вроняк, Г. Зелиньский, М. Лечик, К. Ляптер, Я. Собчак, П. Хаузер подвергли критике различные аспекты Версальского договора. Они подчеркивали, что страны Антанты и США навязали Польше такие границы, которые не удовлетворяли ни ее, ни соседей Польши. Действуя подобным образом, союзники, прежде всего Англия и США, стремились, во-первых, увековечить германо-польский и советско-польский конфликты;во-вторых, усилить зависимость Германии и Польши от Запада [119] . Вместе с тем, указывали польские ученые, в ходе работы мирной конференции союзные державы делали уступки Германии за счет Польши, рассчитывая в первую очередь именно Германию использовать для сокрушения советской власти.
119
Problem polsko-niemiecki w traktacie Wersalskim / pod red. J. Pajewskiego. Poznan, 1963; Bierzanek R. Panstwo Polskie w politycznych concepcjach mocarstw zachodnich. 1917–1919. W., 1964; Hauser P. Niemcy wobec sprawy polskiej. Pazdziernik 1918 – czerwiec 1919. Poznan, 1984; Leczyk M. Komitet Narodowy Polski a Ententa i Stany Zjednoczone. 1917–1919. W., 1966; Sobczak J. Propaganda zagraniczna Niemiec Weimarskich wobec Polski. Poznan, 1973; Wroniak Zd. Sprawa polskiej granicy zachodniej w latach 1918–1919. Poznan, 1963.
Историки В. Гостыньская, А. Деруга, Е. Куманецкий, П. Лоссовский и В. Матерский писали о характере советско-польских отношений после воссоздания Польского государства; о наследии войны 1920 г.; возникших по вине Польши территориальных проблемах. Они отмечали торгашеский подход к внешней политике правящих кругов Польши, стремившихся к захватам на востоке и занимавших в большинстве случаев оборонительную позицию в вопросе о возвращении западных польских земель. Однако против возможной советизации страны в 1920 г. и революционных планов СССР в 1923-м официальная историография ПНР не выступала [120] .
120
Gostynska W. Stosunki polsko-radzieckie. 1918–1919. W., 1981; Deruga A. Polityka Wschodnia Polski wobec ziem Litwy, Bialorusi i Ukrainy (1918–1919). W., 1969; Kumaniecki J. Po traktacie Ryskim. Stosunki polsko-radzieckie. 1921–1923. W., 1971; Lossowski P. Stosunki polsko-litewskie w latach 1918–1920. W., 1966; Materski W. Polska a ZSSR. 1923–1924. Wr., 1981.
В работах того времени раскрывалась теория о «двух врагах» Польского государства, критиковались апологетика польской эмигрантской историографией и встречавшиеся у историков ПНР субъективистские оценки внешнеполитического курса Пилсудского. Е. Красуский пришел к выводу, что наличие «двух врагов» у Польши проистекало не только из-за антипольской политики Германии и антисоветизма польских правящих кругов, но и вследствие давления на каждое из государств существовавших территориальных проблем [121] . Некоторые авторы изображали в качестве агрессора Литву, внешняя политика которой зависела от Москвы и Берлина [122] .
121
Krasuski J. Stosunki polsko-niemieckie 1919–1932. Poznan, 1975.
122
См., напр.: Ochmanski J. Historia Litwy. Wr., 1967.
Историки-марксисты в любых действиях Пилсудского и его окружения искали прогерманский и антисоветский подтекст. Внешняя политика СССР идеализировалась, а политика Англии и Франции критиковались. С 1956 г. началась переоценка методологических и мировоззренческих принципов польской исторической науки, которая позволила более объективно подойти к политике великих держав. С конца 1960-х годов на изучение вопроса оказывало влияние ревизионистское направление в историографии ПНР, возникшее под воздействием социально-политического кризиса в Польше. Во время событий 1980–1981 гг. был реанимирован миф о Пилсудском как «крупнейшей политической фигуре ХХ века».