Политика. История территориальных захватов XV-XX века
Шрифт:
Но уже с третьего десятилетия XVI в. картина меняется. Испанский торговый капитал неустанно требовал обследования новых стран и налаживания их эксплуатации. Тут прежде всего нужно отметить очень важную роль большой и богатейшей итальянской колонии (в частности, генуэзской), уже давно начавшей образовываться в Каднсе, в Севилье, в Мадриде. По мере того как пустело Средиземное море и прекращалась торговля со странами Леванта, многие североитальянские купцы, промышленники, владевшие капиталами, перебирались со своими фондами, со своими торговыми навыками и знаниями, со своей жаждой широкой коммерческой деятельности в Испанию, в Португалию, в Англию, в эти приатлантические страны, которым предстояло такое великое экономическое будущее. Америго Веспуччи, давший первое систематическое описание берегов Нового Света и получивший за этот скромный труд такую славу (Америка была названа его именем), был флорентийцем, натурализовавшимся в Севилье. Гримальдо. Кастелло. Гаспар Чентурионе были богатыми генуэзскими выходцами, переселившимися в Испанию и деятельно участвовавшими своим капиталом в организации первых торговых экспедиций, отправлявшихся из Севильи, Кадиса и других испанских портов в Америку. И когда уже во втором и третьем десятилетиях XVI в. торговля с Америкой стала заметно расти, в этом росте особенно бросалось в глаза именно активное участие купцов и ростовщиков, переселившихся из Генуи, Венеции, Флоренции, Пизы.
К этим привезенным из Италии капиталам, когда мы говорим о торговле Испании с Америкой, нужно причислить, конечно, и капиталы чисто испанские. Очень характерно деятельное участие аристократии и вообще дворянства в экономической эксплуатации новых колоний. Бедный идальго, рядовой дворянин Кортес завоевывает Мексику; старинный аристократ герцог Медина Сидония входит в компанию с двумя ткачами (конечно, хозяевами ткацких мастерских), и они втроем заключают цеховые договоры, вкладывают капиталы, снаряжают корабль, покупают товары, уславливаются насчет будущей прибыли, и корабль, имея на борту обоих ткачей и представителя герцога Медины Сидония, отплывает в Америку. Это — характерный конкретный образчик того, как дворянство и буржуазия работали вместе на поприще наживы в Новом Свете.
Довольно частой и характерной особенностью испанской торговли с Новым Светом является образование от случая к случаю, только для посылки одного или двух кораблей в Америку, специальных компаний, где люди устраивают складчину и соответственно размерам взносов делят барыши. Но большинство этих компаньонов остается в Испании, а в Новый Свет с товаром отправляется либо специально нанятый не за проценты с прибыли, а за определенное, наперед фиксированное жалованье приказчик, который и ведет весь торг в Новом Свете, продает или выменивает привезенный товар и. возвратясь, отчитывается перед пославшими его владельцами капитала, либо один из самих же «компаньонов» (el compacero), который за свой труд и за потерю времени, ведь ему год-два приходится тратить на это путешествие и пребывание в Америке, получает, кроме процентов, еще и жалованье, доходящее до 20 тыс. мараведн-сов в год, иногда несколько больше или меньше.
Торговля с Америкой вовлекала все больше и больше людей всех слоев испанского общества в спои круговорот. Но почти одновременно становится все заметнее и другое явление: из Испании в новые владения начинает тянуться эмигрантский колонизационный поток, через океан едут тысячи и тысячи заселять только что открытые и завоеванные территории.
До сих пор продолжаются споры испанских историков о числе жителей в Испании в XVI в. Наиболее вероятные и даже доказательные подсчеты колеблются (для конца XVI в.) между 9 и 10 млн человек. За XVI в. население возрастало, а в следующую эпоху (со второй трети XVII в.) стало несколько уменьшаться. Но и в XVII в. эмиграция в Америку не прекращалась, и есть данные, что еще при Карле II. т. е. в последние десятилетия XVII в., из Испании ежегодно переселялось в другие страны, и главным образом в американские колонии, около 40 тыс. человек.
Выселялись (особенно с середины XVI в.) многие из обезземеленных мелких собственников. Этот элемент был уже не похож на первую волну искателей золота, авантюристов, лихих соратников Кортеса или Писарро. Процесс обезземеления крестьян, процесс превращения десятков мелких владений в одну латифундию имел место параллельно с другим процессом — превращением пахотных земель в пастбище. Испания XVI в. в этом отношении походила на современную ей Англию. На собраниях кортесов неоднократно и с беспокойством отмечались упадок мелкого землевладения и происходящее в связи с этим обезлюдение деревень. «Многие части этих королевств (Кастилии и Арагона, — Е. Т.)подвергаются обезлюдению», — с тревогой отмечают, например, кортесы 1548 г.
Пастбища давали шерсть, и эта шерсть не только вывозилась из Испании, но и питала быстро развивавшуюся в стране промышленную деятельность, которая тем быстрее росла, чем более богатым и обширным рынком сбыта для испанских товаров становился Новый Свет.
Уже с 1498 г. сам Колумб, а за ним первые переселенцы из Испании в Америку не переставали домогаться обращения в рабство всех индейцев вообще, жалуясь на невозможность иначе добыть себе какие бы то ни было средства к существованию.
В 1501 г. губернатором индейских владении Испании был назначен королевой Изабеллой Николай Овандо, с которым отправилась огромная партия переселенцев (около 2500 человек). Новые колонисты сразу же взяли установку на создание своеобразных феодально-крепостнических отношений в новой стране. Их домогательства были поддержаны губернатором, и 20 декабря 1503 г. королева Изабелла дала рескрипт на имя Овандо, в котором, в сущности, объявлялось о введении крепостного права: благочестивая королева тут же настойчиво прибавляла, что «индейцы будут свободными людьми, а не рабами», но формально закрепляла их за испанскими колонистами. «…Ныне мы извещены, что вследствие крайней свободы, которой пользуются индейцы, они избегают общения и соприкосновения с испанцами до такой степени, что они не хотят работать даже за плату, но бродят без дела и не поддаются христианам для обращения в святую католическую веру», — говорится в рескрипте. На этом основании королева приказывает губернатору Овандо, начиная со дня получения ее рескрипта, «побуждать силою названных индейцев соединяться с христианами», работать на плантациях, добывать золото и другие металлы, «обрабатывать поля и добывать пищу для христианских обитателей и поселенцев острова» (рескрипт в первую очередь относился к острову Эсианьола). За свою работу каждый индеец должен получать «плату и содержание», которые губернатор найдет достаточными. Королева Изабелла вместе с тем уполномочивает губернатора делать ответственными за работу индейцев их старшин и знатных людей, кациков.
Рескрипт заканчивался уже отмеченной лицемерной фразой о том, что индейцы будут отныне свободными людьми, а не рабами, и ни к чему не обязывающими пожеланиями, чтобы «с означенными индейцами обращались хорошо, а с теми, которые сделаются христианами, лучше, чем с другими», и чтобы «губернатор не соглашался и не позволял кому бы то ни было обижать или угнетать индейцев»,
Это и было началом царившей в испанских колониях до середины XVIII в. системы эксплуатации индейцев, системы раздачи земель колонистам с приписыванием к их землям тех индейцев, которые в этой местности проживали. Эта система кое-где закончилась, впрочем, еще задолго до XVIII в., и закончилась по весьма уважительной причине: вследствие полного вымирания всех закрепощенных индейцев. Так, например, случилось на острове Эспаньола (о котором в первую очередь заботилась, как мы видим, королева Изабелла). Индейцы жили поселками и целыми общинами выходили на барщину на поля своего господина, а вечером возвращались домой. За уход с работы полагались лютые телесные наказания. Продавать индейцев их господин не мог: они были прикреплены не к нему, а к его земле.
Индейцы должны были работать на своих белых господ, которые смотрели на кациков как на прирожденных, так сказать, надсмотрщиков за крепостными. Вместе с тем верховное право собственности над крепостными индейцами оставалось за правительством.
Так, король испанский Фердинанд неоднократно приказывал переселять индейцев с «бесполезных» островов (т. е. с таких, где было доказано отсутствие драгоценных металлов) на «полезные», где еще была надежда найти золото или серебро. Землевладельцы безропотно должны были подчиняться и лишаться своих крепостных.
Вымирание индейцев шло весьма быстрыми темпами на Эспаньоле, на Кубе, на Ямайке, на Малых Антильских островах. Их не только морили на работе, но подвергали самым зверским истязаниям вплоть до сожжения на медленном огне, вплоть до истязания до смерти маленьких детей с целью наказать за что-либо их мать.
В 1515 г. впервые раздался протест против ужасов, которые творились в испанских владениях.
Лас Касас, сам долго проживший на Эспаньоле и Кубе, сам владевший пожалованным поместьем с приписанным к нему индейским населением, отпустил своих крепостных, т. е., точнее, передал их в казну, за которой оставалось верховное право ими распоряжаться, а сам поехал в Испанию с целью добиться улучшении их участи. Лас Касас держался того мнения, что индейцы не только должны быть свободны, но что и земля у них отнята испанцами без малейшего права.