Политология: учебник для студентов вузов
Шрифт:
Практически для всех современных концепций справедливости характерно постулирование ее договорной природы. Справедливость — это не некое абсолютное состояние общественных отношений, которое должно быть непременно установлено. Справедливость — это то, о чем сумели договориться противоборствующие стороны. Не существует абстрактной, универсальной справедливости. Существует конкретный результат соглашения, который хоть как-то удовлетворяет заинтересованные стороны и позволяет им взаимодействовать.
Одни люди более способны, другие менее. И поделать с этим ничего нельзя. Менее способные все равно будут считать, что по некоей абсолютной шкале это вопиющая несправедливость. Но они могут согласиться
Так что фактическим индикатором политической справедливости является легитимность (по М. Веберу) политической власти, т.е. принятие населением власти, признание ее права управлять и согласие этому управлению подчиняться.
По словам одного средневекового восточного философа, государство — это организация, призванная пресекать любую несправедливость, кроме той, которую творит оно само. Это определение было абсолютно точным примерно до XVII в., в котором нашли-таки противоядие и против несправедливости, творимой государством. Это была концепция естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека (Т Гоббс, Дж. Локк и др.). «Естественными» права человека назывались потому, что принадлежали ему по праву рождения, а не были милостиво дарованы государством. И поскольку не государство людям эти права предоставляет, не ему их и отбирать или урезать.
Значит, существуют такого рода сферы человеческой деятельности (личная жизнь, вероисповедание, собственность), куда государству доступа нет.
Неотчуждаемость, незыблемость для государства естественных прав человека оказалась настолько удачной идеей, что за считанные столетия она не только вошла в постоянный идеологический арсенал, но и укоренилась в массовом сознании.
Понятие «права человека» имеет характер нормативный (т.е. вводящий в социальную реальность определенную норму, упорядоченность, которой в ней «по природе» нет) и ценностный (т.е. предполагающий отнесение к некоему должному, желательному порядку).
Иными словами, вводя такое понятие, мы как бы говорим: для общества будет лучше, если мы признаем за каждым человеком его неотъемлемые права; так давайте их признаем, иначе социальный порядок будет хуже. Мы изначально постулируем некую ценность (права и свободы), а затем требуем привести социальную реальность в соответствие с ней. Но выбор исходного постулата неоднозначен: он может быть сделан и в пользу ограничения прав и свобод (Платон, Макиавелли, Ницше). Ну и что, казалось бы, за проблема — выбирайте на здоровье, кому что нравится. А вот этого-то сделать как раз и нельзя: если одна половина общества неотчуждаемые права и свободы человека признает, а вторая — нет, это будет равносильно их полному непризнанию. Невозможно обеспечить реализацию прав и свобод половине общества, если вторая половина отрицает их существование.
Возможно, под влиянием массового приятия представлений о правах человека эта идея в XX в. серьезнейшим образом видоизменилась. Объем предполагаемых «естественными» прав человека стал расти как на дрожжах. Изначально скромный перечень только гражданских и политических прав пополнился к середине столетия правами экономическими, социальными, культурными. Нынче в моде права экологические, информационные, защиты от терроризма и пр. Список этих прав, по-видимому, бесконечен. Но авторы идеи прав человека в XVII в. имели в виду нечто совсем другое. Они защищали гражданское общество от произвола государства и настаивали в основном на свободе граждан от государственной опеки и разрешительного администрирования. Это были в большинстве своем права и свободы «негативные», «от» вмешательства государства. Ныне же преобладают права и свободы «позитивные», права «на» какие-то реальные блага.
Но если сегодня декларируется право гражданина на «достойный уровень жизни», то кто этот уровень должен обеспечить? Если сам гражданин, то это незачем и декларировать. Но, скорее всего, имеется в виду, что достойный уровень жизни гражданину обязано обеспечить государство! Первоначальная идея оборачивается своей противоположностью: требование свободы от государственной опеки трансформируется в притязания на государственное попечительство.
Консервативная и неоклассическая либеральная мысль забила тревогу. Практическая реализация всех декларируемых сегодня прав требует обязательного роста государственного аппарата и его пере распределительных функций. И процесс этот, в самом деле, уже идет. Но если государство оказывается владельцем и распорядителем такой значительной части национального богатства, оно неизбежно начинает командовать обществом все более строго. В итоге снова оживает призрак тоталитаризма.
Следует признать, что, вероятнее всего, такая опасность действительно существует — тут нынешние консерваторы правы. Но ведь и расширение социальных функций государства — не чей-то злой умысел, а объективная тенденция, в которой находит свое выражение предпочтение массами упоминавшейся выше «справедливости от потребности». Модель «социального государства» считается фактически реализованной в Германии, Скандинавских странах. И пока вроде тоталитарное перерождение их политическим системам не угрожает.
Итак, проблема прав человека, как и обсуждавшиеся выше проблемы равенства и справедливости, исходно противоречива. Решения таких проблем вариативны. Но в том и заключается специфика ценностей, что они всегда предполагают наличие выбора. А возможность сделать такой выбор свободно дает только политическая демократия. Поэтому к разряду политических ценностей относятся не только свобода, равенство, справедливость, права человека, но и демократия в целом.
Стержнем демократической организации политической жизни является признание и институциональное закрепление суверенитета народа, который выражается в построении избирательной системы, обязательной периодической выборности органов власти, характере формирования партийной системы, свободной конкуренции различных групп интересов и т.д. Такая форма государственного правления, как известно, эффективна далеко не всегда. Для того чтобы сполна реализовались заложенные в ней возможности и преимущества, необходима масса условий: устоявшееся гражданское общество, высокий уровень индустриального развития, рыночная конкурентная экономика, разветвленность сети массовых коммуникаций, наличие крепкого среднего класса, образованность населения и пр. Полного набора таких условий в большинстве стран современного мира нет. И тем не менее стремление к демократии не ослабевает.
Общая политическая эволюция XX в. есть очевидное выражение тенденции к демократизации политических порядков. Это и свидетельствует о ценностной природе демократии — такой порядок должен быть установлен, несмотря на неблагоприятствующие ему условия и обстоятельства.
Проявление ценностного характера демократии заметно и в неровном, противоречивом характере ее распространения за пределы Европы и Северной Америки. Новорожденные демократии, как правило, разочаровывают своих приверженцев. Вместо ожидаемого процветания и благополучия они приносят лишь массу новых проблем. Такова судьба всех ценностей — блекнуть от завышенных ожиданий. Частично воплощаясь в практику, они оказываются совсем не похожими на свои идеальные образцы.