Полковник был бы доволен

ИДАТЧИКОВ Николай

–Что, угощаешь? – как бы спросил он, и подошел к машине, обнюхал руку, отошел и опять сел на прежнее место. Никакого разочарования на его умной, внимательной мордочке не было, он воспринял это так, будто мы просто познакомились поближе, вроде рукопожатия. Ну а то, что он не получил чего-нибудь съедобного, так это отнес на счет моей некоторой невоспитанности, что ж, бывает. Ничего не изменилось в его поведении, в наших внезапно возникших приятельских отношениях. Он всем своим видом показывал, что все в порядке, что он не заметил допущенной мной неловкости.

Ведь все на свете знают, что подзывают для того, чтобы поделиться чем-то вкусненьким.

А мне было стыдно, хотя я виду не показывал, продолжая многозначительно кивать и глуповато-извиняюще улыбаться. Дело в том, что в машине не было ничего съедобного. Дочь носилась из магазина в магазин, наконец, она зашла в последний, откуда путь был только обратно, домой. Это был, как мне казалось, блестящий повод, или вернее сказать – уважительная причина, чтобы отъехать и не видеть больше этих на все сто понимающих глаз доброго, нечаянного приятеля.

Машина завелась сразу и я, сделав небольшую петлю, подъехал к дверям торгового заведения, за которыми только что скрылся мой непосредственный на данный момент начальник. Через пару минут, повернув голову влево, я увидел Рыжика, который сидел также в метре от дверцы и дружески смотрел на меня. Он и не собирался оставить наше общение незавершенным. Весь его вид говорил:

–Давай еще поболтаем, это же нас ни к чему не обязывает, тем более скоро праздник, год Собаки.

Я улыбнулся и всю неловкость как рукой смело. Внезапно в машину с котомками вломилась начальница по закупкам и потребовала немедленно доставить ее к месту постоянного проживания, где на кухне ее давно дожидаются оставшиеся без необходимых продуктов сотоварищи по приготовлению праздничного стола. Ее появление меня очень обрадовало, так как, наверное, что-то из купленного могло быть преподнесено моему новому приятелю в качестве небольшого Новогоднего поздравления.

Мы остановились на яйце. Я торжественно открыл дверцу, со всей важностью грохнул яйцо об наст перед Рыжиком. Он поднял умную головку как бы говоря:

–Ну, это лишнее, но если ты настаиваешь…

И спокойно, неторопливо – все-таки праздничное блюдо, принялся есть. Мы, тоже соблюдая приличие и такт, потихоньку поехали домой. Я всю дорогу объяснял Люде как мы познакомились с Рыжиком, какой он интересный и умный. Предпраздничное настроение стало совсем праздничным. И все благодаря этой недолгой, даже какой-то сказочной встрече с забавным псом.

И я для себя твердо решил, что теперь всегда буду возить в машине какой-нибудь сухарик или конфетку – вдруг опять встречу Рыжика.

ПОДАРОК

Нынче летом я автостопом рванул в Абакан к сродному брату. Давно не виделись, он недавно переехал сюда с “северов" на постоянное жительство.

В общем, получилось лучше некуда – сюда же приехала его сестренка Аня с мужем Виталием. Они набрали черники и решили ее продать: зарплаты-то четыре месяца нет, а жить надо, благо, они рядом с тайгой живут.

Ну, ягоду продали, затарились всяким нужным для душевного разговора товаром и наконец-то устроились на кухне. Дальше, как обычно, закусили, разговорились. Сначала о семье и родственниках, делах, но с этим разобрались довольно быстро.

Виталя – классный охотник, стреляет с левой и правой, причем во все попадает. В свои сорок – строен и красив. Интересных случаев и историй из жизни у него куча в запасе, слушай – не переслушаешь. Но вдруг он замолчал и, внезапно изменившись в лице, заговорил снова:

– Ты знаешь, у меня тут было такое, что бывает, наверное, один раз в жизни.

Видимо, он рассказывал это уже не раз, но чувствовалось, что эти воспоминания до сих пор волнуют его.

– Аня уже слышала про это, и мы вместе решили, что это была судьба. Мы были еще не женаты, но все скоро должно было решиться. Я в это время учился заочно и был на сессии в Иркутске. Экзамены сдал и собрался лететь домой. Дело было как раз под Новый год, народу в порту тьма и задержки еще. Что делать, сидим, ждем.

И тут я увидел ее… Знаешь, как гипноз какой- то, стройная, волосы черные, жгучие глазищи в пол-лица. Я все забыл, про Аню, про свадьбу. В общем, прилип к ней, как пацан, нес всякую чепуху, смешил, хвастался. А она молчит, улыбается, так, скажет слово-два и все. А меня это еще больше заводит. Я ей уж замуж предлагаю выйти, обещаю, что будет жить, как у Христа за пазухой, соболями завалю, в доску, мол, разобьюсь, а все у тебя будет.

А она только улыбается и молчит. Где-то часа два это продолжалось, хотя время пролетело незаметно. Вдруг объявили регистрацию сразу на несколько рейсов. Все задвигалось, смешалось.

Потом я уже был в накопителе, перед самым выходом к самолету. Народу, как селедки в бочке, сразу на несколько рейсов. Холодина, пар от дыхания висит, стоим, мучаемся.

Вдруг вижу, впереди меня парень лет двадцати пяти спокойно так у стоящего впереди мужика бумажник из кармана вытаскивает. А тот не чувствует, стоит как стоял.

Я тихо вора за рукав беру и шепчу: “Положи на место!". А он и ухом не ведет, как будто это я сам с собой беседую. И тут чую – мне в спину что-то острое и холодное входит, так, на полсантиметра. Ну, думаю, влип! В такой толкотне зарежут, и пикнуть не успеешь! Оглянулся – сзади тоже парень стоит и даже не смотрит на меня, чуть ли не зевает от скуки. Но дальше свое "жало" не втыкает. Так и стоим. Что делать, черт его знает.

Вдруг от входа в накопитель громко что-то сказали, коротко так. Смотрю, вор бумажник обратно – бац! А тот лопух даже ухом не ведет, вор повернулся и пошел протискиваться к выходу.

Чувствую – “шило" тоже убрали. Смотрю назад, вижу: она у входа, а по накопителю с разных сторон мимо нее, как змейки, люди двигаются, да много так, и – на выход.

Тут я опять, как кролик к удаву, иду к ней, как будто тянет кто-то, как околдованный, прямо. Подхожу, а она посмотрела на меня и бросила: "Живи!» – и вышла.