Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Ты уже мог убедиться, как «внимательно» некоторые ведут наблюдение, – с досадой сказал Гуров. – Я убежден, что за Ямщиковым следим не только мы, просто противник делает это тоньше. Ему есть что терять. Предлагаю самим включиться в эту работу. Сейчас самое важное – выявить скрытые контакты Ямщикова.
– А они есть? – с некоторым сомнением спросил Жмырин. – Может быть, их как раз и нет? Ведь, насколько я понимаю, чего-то хотят от него, а не наоборот.
– Ямщиков тоже кое-чего хочет. Он хочет избавиться от своих недругов, – сказал Гуров. – И вчера он куда-то ездил. К сожалению, наши работнички его прокараулили. Это означает, что Ямщиков тщательно скрывает свои намерения. Возможно,
Крячко связался с оперативниками, которые вели наблюдение за Ямщиковым, и предупредил их о необходимости докладывать обстановку каждые двадцать минут. Гуров тем временем изучал сводку происшествий за сутки – убийствам он уделял особенное внимание. Однако на этот раз ничего, что могло бы хотя бы косвенно указывать на причастность к убийствам Никиты, он не обнаружил – дорожные катастрофы, вооруженные ограбления, пьяные разборки – родни Ямщикова все это, кажется, не касалось. Заинтересовало Гурова на первый взгляд довольно заурядное по нынешним временам происшествие, случившееся в лесу южнее Северного Бутова, – там среди бела дня сгорел легковой автомобиль «Форд». Жертв не было, как не было и свидетелей происшествия, и заявителей. Автомобиль просто стоял брошенный на лесной дороге – с открытыми дверцами, выгоревший дотла. Принадлежность этого транспортного средства устанавливалась.
«Черт его знает, что творится! – подумал Гуров. – Чикаго времен сухого закона! Жгут, стреляют, грабят… И однако же странно. Машину сожгли не на стоянке, а, можно сказать, во время движения, и ни одного трупа при этом. И никто не заявил в милицию. Скорее всего, машину угнали, а потом сожгли. Из хулиганских побуждений или намеренно, чтобы скрыть следы преступления. Значит, должна быть вторая машина, которая увезла этих людей из леса. Уже вчера шел довольно сильный дождь – вряд ли кто-то будет разгуливать в такую погоду пешком по лесам и дорогам. Местная милиция ничего подозрительного не заметила. Преступлений, совершенных вчера на «Форде», в сводке тоже нет. Странное происшествие».
Гуров сам себе не мог объяснить, почему он решил взять этот случай на заметку. Наверное, это была даже не мысль, а некое ощущение, интуитивное беспокойство. Брошенный среди леса автомобиль был загадкой – что-то наподобие легендарного корабля «Мария-Селеста», с которого совершенно необъяснимым образом бесследно исчезла вся команда.
Гуров решил лично наведаться в отдел МУРа, который занимался угоном транспортных средств, чтобы выяснить, что там думают по этому поводу и кому принадлежит сгоревший «Форд». Крячко должен был сидеть на телефоне и принимать отчеты наблюдателей. Жмырин же объявил, что намерен пойти «проветриться» – среди тех, кто осуществлял «наружку», были его люди, и он хотел проверить их лично.
Именно по этой причине Жмырин первым оказался рядом с Ямщиковым, когда тот около трех часов дня неожиданно покинул свою лабораторию и куда-то поехал. Жмырин принял решение лично отследить его перемещения. Он даже доложил об этом, как положено, полковнику Крячко, но с некоторой задержкой. Очень небольшой, но все-таки дававшей ему преимущество. Он знал, что Гуров захочет к нему присоединиться, но надеялся, что успеет кое-что провернуть до его появления. По его мнению, полковник Гуров был человеком безусловно башковитым, но непростительно деликатным и ужасным занудой. И вообще, пока в дело по-настоящему не включался Жмырин, все едва двигалось. Это было видно невооруженным глазом.
Глава 17
У Ямщикова с утра все шло кувырком. Он не выспался и находился в самом мрачном расположении духа. В лаборатории все это сразу заметили и старались его не тревожить. Это было очень кстати, потому что Ямщиков не хотел никого видеть и слышать. Он пытался работать, но перед глазами то и дело вставала гладкая физиономия Седого, а в ушах звучал его липкий и наглый голос. У Ямщикова сами собой сжимались кулаки и негодующе колотилось сердце.
Он ломал голову всю ночь и сейчас тоже, но ничего не мог придумать. Седой перехитрил его и припер к стенке. Седой никогда не был простаком – и нужно было учитывать это сразу. Теперь остается кусать локти. Седой здорово сузил ему поле для маневра. Оставалось лишь двое суток. Если за это время он ничего не придумает, ему нужно будет решать только один вопрос: как уйти – с позором или сохранив лицо.
Он вытерпел до трех часов дня, а потом, сухо сообщив, что ему нужно отлучиться, покинул лабораторию. Ямщиков решил взглянуть на то посольство, что дало приют этому подонку Седому. Зачем это ему, Ямщиков не знал, но какая-то сила буквально гнала его на это место. Он не рассчитывал, что Седой выйдет к нему из своего убежища, а тем более станет приглашать его к себе. Но ничего лучшего придумать Ямщиков не мог. Он надеялся, что судьба напоследок все-таки улыбнется ему.
Накануне Ямщиков вернулся домой уже в восьмом часу вечера. До этого он еще заглянул к Елене в больницу – без гостинцев, в неважном настроении и вообще будто впопыхах. Уже потом он понял, что заходить не стоило. Елена чувствовала себя почти совсем хорошо – рука все еще немного беспокоила – и сразу уловила, что с ним что-то неладно. Ямщиков сослался на усталость и неожиданно попросил Елену быть поласковее с матерью.
– Ей это нужно, – сказал он. – Особенно сейчас. Со здоровьем у нее, сама знаешь, неважно. После больницы переселяйся к нам. Между прочим, это был бы поступок зрелого человека. Жить отдельно – не большая доблесть.
Елена встревожилась.
– Ты сегодня какой-то странный, папа, – сказала она. – Конечно, если нужно, я готова пожить у вас. Я люблю маму… Но ведь я замужем. И вообще, мне не нравится, как ты это говоришь. Будто собрался… ну, не знаю – в какую-то далекую командировку.
– Кто знает, может быть, мне действительно придется уехать, – хмурясь, ответил Ямщиков. – А вообще, зря я тебе это сказал. Ты взрослый человек. Сама решишь, как поступить. Не обращай внимания, я сегодня не в форме.
– Тебе надо взять отпуск, – озабоченно заметила дочь. – Ты работаешь на износ, а ведь ты не железный.
«В самую точку попала, – усмехнулся про себя Ямщиков. – В самый нерв. Это у нас сегодня просто тема дня. Вот только, к счастью, ты, доченька, даже не подозреваешь, до какой степени твой отец железный! Только заржавел малость от времени…»
Он решил, что будет гораздо лучше, если он оставит дочь в покое, и сказал с деланым энтузиазмом:
– А что? Про отпуск – это мысль! Наверное, так и надо сделать. Завтра же подкачусь к начальству. Буду валяться на диване, читать детективы, шляться по улицам и отгонять от тебя поклонников…
– Нет у меня никаких поклонников! – сердито заметила Елена. – Этот парень просто ненормальный!
– Ну я-то думаю, что он как раз нормальный, – возразил Ямщиков. – Во всяком случае, в женской красоте он разбирается неплохо. И вообще, кто тебе сказал, что поклонники – это плохо?
Он был не очень уверен, что ему удалось до конца сгладить неловкость своего появления, но ушел он от дочери немного успокоенный. Его ребенок был здоров, за ним присматривали – Ямщиков сразу обратил внимание, что около палаты дежурит молодой человек с весьма характерной внешностью и очень серьезным взглядом, которым он просвечивал каждого, кто шел по коридору больницы.