Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
— Тут вы правы, — подтвердил Лев. — Отбор в эту структуру довольно жесткий.
— Именно! — взволнованно воскликнул худрук. — Именно об этом я и говорю. Человек с безупречной репутацией, мало того, всеми «компетентными» специалистами проверенный-перепроверенный, и вдруг — взяточник. Вы можете в это поверить?
— Андрея обвиняют в получении взятки?
— Да! Немыслимо! Мы все были в шоке, когда узнали. А уж бедная Ирина… о ней даже и говорить нечего. Ночей не спала. По этому так называемому «факту» была начата проверка, Андрея посадили под домашний арест. Но, к сожалению, это еще только полбеды. Сегодня вечером, буквально несколько часов назад, его нашли мертвым в квартире, и причины этой внезапной смерти совершенно непонятны. Врачи констатировали остановку сердца, но ведь просто так, ни с того ни с сего, сердце не может остановиться.
— Андрей не страдал сердечно-сосудистыми заболеваниями?
— Нет! Что вы! Это был очень здоровый человек. Я ведь сказал вам — он всю жизнь проработал в органах, а там, как говорится, просто по определению необходимо поддерживать форму. Андрей был очень активным и спортивным человеком, в отличие, увы, от меня, — грустно улыбнувшись, вздохнул Валерий Алексеевич. — На здоровье он никогда не жаловался, и с сердцем у него все было в порядке. Естественно, все эти недоразумения и несправедливости не могли пройти даром и наверняка заставили поволноваться. Но чтобы до такой степени… не знаю. Очень, очень странно. Об этом я, собственно, и хотел поговорить с вами. Ирина сейчас в ужасном состоянии, убита горем. Ей, конечно, будет трудно предпринимать какие-то действия, что-то выяснять, бороться за справедливость. Но мы, ее друзья, не можем просто так оставить все это. Я считаю, что мы должны, мы просто обязаны помочь. По крайней мере, сделать то, что в наших силах. Поэтому я попросил Машу пригласить вас на разговор. Вы — опытнейший специалист, профессионал своего дела. К тому же, как говорится, варитесь в этом котле. Вы всегда в курсе последних криминальных новостей и можете получать информацию, которую рядовые граждане, как я, например, получать не могут. Вам проще будет разобраться. Вот я и хотел попросить, если будет такая возможность, не могли бы вы помочь нам прояснить обстоятельства этого дела? Ведь погиб человек. И смерть эту уже готовы списать на естественные обстоятельства, хотя даже поверхностный взгляд показывает, что это не так. У Андрея не было проблем с сердцем. Никогда в жизни.
— То есть, если я правильно вас понял, вы бы хотели, чтобы я провел дополнительно расследование по факту этой смерти?
— Если будет такая возможность. Относительно вознаграждения можете даже не сомневаться, мы всегда…
— Речь не о вознаграждении, — перебил Гуров. — Дело в том, что расследование по этому факту и без того будет назначено, такие правила. Честно говоря, я не вижу особого смысла в том, чтобы дублировать действия коллег.
— О! Это да, но… Видите ли, — немного подумав, произнес Валерий Сергеевич. — Мне бы ни в коем случае не хотелось как-то обижать ваших коллег и, даже не будучи знакомым с ними, выражать какое-то недоверие, но, к сожалению, мы уже имели печальный опыт. В отношении Андрея по факту несуществующей взятки тоже было назначено расследование, и там тоже трудились люди, вполне возможно, даже очень добросовестно трудились. Но проблема в том, что Андрей не брал взяток. Вот и здесь то же самое. Да, наверное, расследование будет назначено, если вы говорите. Но, видите ли, ведь нам о ходе всех этих расследований никто не докладывает. Мы и по сей день вынуждены теряться в догадках, на каких основаниях сделаны выводы о том, что Андрей виновен, и почему он был помещен под арест. Это очень нервирует, согласитесь. Лишает покоя. А здесь — речь о смерти. Если нам еще раз повторят, что причина ее — остановка сердца, вы, я думаю, и сами понимаете, что никто не будет этим удовлетворен. Хорошо, пускай смерть произошла по причине остановки сердца, но сердце-то почему остановилось? Здесь какая причина? Андрей был совершенно здоров. Вот поэтому я и решил обратиться к вам. Вы — ближе к «солнцу», и можете получать информацию. Помогите нам! Мы хотим знать правду. Пускай жестокую или нелицеприятную, но — правду. Войдите в положение несчастной женщины, потерявшей самого близкого человека. Поймите, теряться в догадках, постоянно выдумывая новые и новые возможные причины и не зная причину действительную, — это просто адское мучение. Избавьте от него бедную женщину, и без того надломленную горем.
Гуров понимал, что согласиться исполнить просьбу Валерия Алексеевича означает собственными руками самому себе добавить головной боли. Никто, в том числе и сам он первый, не любит, когда вмешиваются в его дела. Тем более когда суются в еще не законченное расследование. А если он возьмется за это дело, именно этим и придется ему заниматься. Выспрашивать и «вынюхивать», «совать нос» в работу коллег.
Но ответить отказом на прочувствованную и трогательную речь художественного руководителя театра было невозможно.
— Хорошо, я постараюсь сделать, что смогу, — ответил он. — Но пока у меня практически нет информации. То, что вы сообщили, дает только самое общее представление о деле. Я могу поговорить с этой вашей знакомой? Ирина, если не ошибаюсь?
— О! — вновь эмоционально воскликнул Валерий Алексеевич. — Я знал! Я знал, что вы не откажете. Вот оно — настоящее благородство. Благородство и великодушие. Готовность помочь слабому, тому, кто попал в беду. Поговорить с Ириной? Да, я думаю, это возможно. Вернее, даже необходимо. Кто лучше ее сможет рассказать о всех обстоятельствах? Но если вы не возражаете, я сначала созвонюсь с ней и договорюсь о времени встречи. Объясню обстоятельства, скажу, что вы действуете в ее интересах. Ирина сейчас в плачевном состоянии, думаю, вы и сами понимаете это. Просто так зайти к ней пообщаться, наверное, будет неправильно.
— Да, разумеется. Я оставлю вам телефон. Когда договоритесь с ней, сообщите мне.
— О! Благодарю! Благодарю за понимание! Кстати, если это чем-то поможет, я могу дать вам телефон адвоката. Защитника, который работал с Андреем. Кажется, это тоже неплохой человек. Грамотный юрист, с большим опытом. Андрей очень хорошо о нем отзывался. После ареста, кроме жены, посещать его разрешили только адвокату, поэтому Андрей и дал мне его номер телефона, на случай чего-то срочного и непредвиденного.
— Да, это может пригодиться. Давайте, я запишу.
— Сейчас, одну минуту. — Худрук быстро перелистал страницы объемистого блокнота, лежавшего на столе, и проговорил: — Вот, пожалуйста. Заруцкий Павел Егорович. Записывайте.
Зафиксировав номер адвоката и продиктовав свой, Гуров стал прощаться.
— Приятно, очень приятно было познакомиться с вами, — двумя руками пожимая его руку, произнес Валерий Алексеевич. — Маше просто повезло, что у нее такой муж. Сразу видно — действительно надежная опора. Каменная стена, за которой ничего не страшно. — Продолжая рассыпаться в комплиментах и благодарностях, он проводил Гурова до двери. — Итак — до связи. Как только поговорю с Ириной, я сразу же вам позвоню.
— Хорошо. До свидания.
Вернувшись в гримерку, полковник застал супругу уже одну.
— Что-то вы засиделись, — поднимаясь ему навстречу, заметила Мария. — Девочки уже давно ушли. Сижу, скучаю.
— Говорливый очень этот твой худрук оказался. По поводу самой сути дела ему, похоже, и неизвестно почти ничего, а уж рассказывал… сколько, интересно? — Гуров взглянул на часы: — Ого! Два часа почти.
— Вот-вот, я и говорю — засиделись. Но ты, по крайней мере, понял, что дело там действительно из ряда вон выходящее? Ведь это, по сути, убийство.
— Думаю, ты торопишься с выводами. Все это необходимо еще уточнить.
— Да что тут уточнять? И без уточнений все яснее ясного, — не хуже своего худрука разволновалась Мария. — Ясно, что ему подсунули что-то. Какой-то препарат. Сейчас ведь все доступно, любые лекарства, только денег заплати. Так что дело там нечисто, наверняка все это подстроено. Вот помяни мое слово — не пройдет и двух дней, как выяснится, что это настоящее убийство, а вовсе не какой-то там обычный сердечный приступ.
— Может быть, может быть, — слегка усмехаясь этой «прозорливости» и не желая спорить, произнес Лев. — Только ты упускаешь из вида один пустячок. Убить человека — серьезное преступление, и, чтобы совершить его, нужен серьезный мотив. Здесь я его пока не вижу. Скорее даже наоборот. Если этот Андрей совершил в своей жизни какие-то проступки, он уже был за них серьезно наказан. Он сидел под арестом, в отношении его велось очень неприятное расследование, по сути, сводящее на нет профессиональные достижения всей жизни. В каком-то смысле это и есть убийство. Пускай не физическое. Но нравственные поражения иногда не менее тяжки. И лично мне очень трудно представить, кому и чем мог он досадить, находясь в такой крайне незавидной ситуации. И не просто досадить, а испортить настроение настолько, что его захотели убить. Лишенный всего, чем он мог помешать? Переживания твоих друзей понятны, но как следователь, с профессиональной точки зрения, я не вижу здесь оснований подозревать, что дело «нечисто».