Полководцы Древней Руси
Шрифт:
Казалось, забыты прежние обиды и все подданные Кагана, как в старые добрые времена, сплотились перед лицом грозной опасности. Но насколько прочным будет это сплочение, могла проверить только битва…
А пока измученные, почерневшие от недосыпания царские писцы едва успевали заносить в свои книги имена прибывших воинов, и число их уже приближалось к заветной цифре — пятьдесят тысяч… Множилось хазарское войско, и царь Иосиф без прежнего трепета выслушивал донесения гонцов о движении по Волге судов князя Святослава, а по степям — русской и печенежской конницы. На совете высших сановников и кочевых беков было решено не утомлять
Царь Иосиф исповедовал иудейскую веру, но, как многие другие люди в Хазарии, считал самыми искусными воителями не своих единоверцев, а мусульман-арабов. Перед сражением с руссами он выстроил войско по арабскому образцу.
Четыре линии обычно насчитывал арабский боевой строй.
Первая линия — «Утро псового лая». Она называлась так потому, что первой начинала битву, осыпая врагов стрелами конных лучников, словно дразнила их, чтобы заставить расстроить ряды. В этой линии царь Иосиф поставил кара-хазар (черных хазар) — быстрых наездников, пастухов и табунщиков, жилистых, злых, со смуглой кожей и множеством туго заплетенных косичек, которые свешивались из-под войлочных колпаков. Кара-хазары не носили доспехов, чтобы не стеснять движений, и были вооружены луками и легкими метательными копьями-дротиками.
Вторая линия называлась у арабов «День помощи». Она как бы подпирала сзади конных лучников и состояла из тяжеловооруженных всадников, одетых в железные нагрудники, кольчуги, нарядные шлемы. Длинные копья, мечи, сабли, палицы и боевые топоры составляли ее оружие. Тяжелая конница обрушивалась на врага, когда его ряды смешивались под ливнем стрел конных лучников. Здесь у царя Иосифа стояли белые хазары — рослые, плечистые, гордые прошлыми боевыми заслугами и почетным правом служить Кагану в отборной панцирной коннице.
Но если «День помощи» не сокрушал врага, то вся конница расходилась в стороны и пропускала вперед третью линию — «Вечер потрясения». Пешие ратники «Вечера потрясения», бесчисленные, как камыши в дельте Волги, стояли стеной, опустившись на одно колено и прикрываясь щитами. Древки своих копий они вонзали в землю, а острия наклоняли в сторону врага. Преодолеть эту колючую изгородь было не легче, чем добраться незащищенным пальцем до кожи ежа. Щедро проливали нападавшие кровь перед «Вечером потрясения», пока на них, обессилевших и упавших духом, снова обрушивалась панцирная конница, чтобы довершить разгром.
Пехоты у царя Иосифа было много. Итиль — большой город, все жители его по приказу царя взяли в руки оружие: ремесленники, торговцы, гребцы с судов, погонщики верблюдов, слуги знатных людей, банщики и костоправы, бродячие акробаты и всякая иная чернь, жизнь которой не стоила дороже разбитого горшка. Неумелые в одиночном бою, они, собранные в плотную толпу, представляли грозную силу. В их немытых телах застрянут мечи руссов…
И наконец, позади всех, на некотором удалении, ждала своего часа последняя боевая линия, которую арабы называли «Знамя пророка», а хазары — «Солнце Кагана». Она вмешивалась в битву в решительный миг, чтобы переломить сражение в свою пользу. Здесь, возле большого золотого круга, собралась наемная конная гвардия мусульман-арсиев.
Арсиев берегли.
Руссы приближались медленно, и царю Иосифу показалось, что князь Святослав намеренно оттягивает начало битвы. Не испугался ли предводитель руссов, увидев перед собой столь грозное и многочисленное войско? Может быть, он не захочет испытывать судьбу в сражении и начнет переговоры?
Дружины руссов, одетых в кольчуги светлого железа, уже не раз проходили через хазарские владения. Руссы вырубали своими длинными прямыми мечами сторожевые заставы, пытавшиеся преградить им путь, захватывали добычу и пленников, но, не задерживаясь в Хазарии, уходили на Каспий или за Кавказские горы. Спустя много месяцев они возвращались, обремененные добычей, и, не желая рисковать всем добытым богатством, отдавали часть хазарам за безопасный проход через их владения. Может, и князь Святослав минует Хазарию, удовлетворившись богатым выкупом?
Кажущаяся медлительность войска Святослава как будто подтверждала мысли царя Иосифа, и он уже прикидывал, сколько можно отдать руссам серебра и товаров, чтобы они не причинили вреда Хазарии…
Даже себе самому царь Иосиф боялся признаться, что мысли эти были порождены неуверенностью в войске. Когда он утром объезжал боевой строй, воины встречали царя угрюмо и обреченно, на их лицах не было заметно той восторженной готовности к самопожертвованию, без которой невозможна победа. Войско походило на старое дерево, с виду могучее, но на самом деле уже надломленное, готовое обрушиться наземь от сильного порыва ветра…
Только наемники-арсии были привычно спокойны и бесстрастны. Для них, наследственных воинов, война была простой работой, пусть опасной, но — работой. Они давно уже продали свои жизни царю за серебряные монеты, обильную еду и почетные привилегии. Арсии будут сражаться как разъяренные быки. Ничего другого они не умеют и не желают делать. Но способны ли арсии увлечь за собой все войско?..
Пешие руссы приближались, вытягиваясь вперед клином. На острие клина шли богатырского роста воины в железных панцирях и шлемах, глубоко надвинутых на брови. Живот, бедра и даже голени воинов были обтянуты мелкой кольчужной сеткой, непроницаемой для стрел. Руки в железных рукавицах сжимали устрашающе большие секиры. А вправо и влево от дружины богатырей-секироносцев — сплошные линии длинных красных щитов, которые закрывали пеших руссов почти целиком, от глаз до кожаных сапог. Над щитами поблескивали острия бесчисленных копий.
На крыльях русского войска двигалась конница: справа — светлая, переливающаяся железом дружинных доспехов, слева — черная, зловещая. Царь Иосиф догадался, что это печенеги, и подумал, что там самое слабое место. Печенежские воины быстры, но нестойки в прямом рукопашном бою.
Но пока рано, рано думать о печенегах. Главное — пешая рать руссов. Если сокрушить пешую рать, то печенеги сами разлетятся в стороны, как брызги от брошенного в лужу камня…
Царь Иосиф поднял обе руки вверх.