Полководцы Украины: сражения и судьбы
Шрифт:
«НАРОДНОМУ КОМИССАРУ
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
Николаю Ивановичу Ежову
От арестованного Казимира
Францевича Квятек
Я решил чистосердечно рассказать следствию о своей антисоветской работе и все, что известно об антисоветских делах других участников военно-антисоветского заговора.
Желая очиститься до конца, я считаю своим долгом рассказать Вам об одном, самом ужасном преступлении перед советским народом, виновным в котором я считаю И. Н. Дубового, бывшего командующего ХВО.
Я хочу рассказать об убийстве бывшего командира 44-й стрелковой дивизии Щорса и обо всем, что приводит меня к твердой уверенности о причастности к этому делу Дубового.
В конце августа 1919 года 44-я дивизия обороняла Коростень. 388-й стрелковый полк, которым я командовал, занимал оборону от деревни Могильно до Белошицы. Я прибыл на участок 3-го батальона дер. Белошицы с целью организовать
На окраине села я встретил Щорса и доложил ему обстановку. Щорс приказал вести его на позицию. Я Щорса уговаривал не ходить на передовую линию огня, однако он пошел к бойцам, лежащим в окопах, ведя с ними разговоры, шутил. Один из красноармейцев вдруг заявил Щорсу, что он с утра наблюдал скопление противника в домике-сарае, что там имеется и пулемет и что, мол, Щорсу опасно разгуливать открыто.
Семенов, начальник артдивизиона, предложил обстрелять из батареи этот домик и распорядился командиру батарей перенести командирский пункт к себе, и когда был командный пункт батареи готов, принялся стрелять сам. Семенов стрелял неудачно, снаряды разбрасывал, чтобы прекратить напрасную трату снарядов, я предложил Щорсу поручить стрелять начальнику батареи Химиченко, который с
3– 4 м снарядом накрыл домик, показался дым, пыль, который закрыл этот домик. Спустя секунд 20 вдруг был открыт пулеметный огонь. Я лег левее Щорса, Дубовой правее, возле него. Лежа под пулеметным огнем, я обратил внимание Щорса на то, что у противника хороший боец пулеметчик, что он изучил перед собой участок и хорошо видно наблюдал. Щорс ответил мне, что пулеметчик у противника хорош, выдержанный. В это время я услыхал крепкую ругань красноармейца, который говорил, «кто там стреляет из револьвера», хотя я стрелявшего не видел. Разговор со Щорсом прекратился; вдруг я посмотрел на Щорса и заметил его стеклянные глаза, крикнул Дубовому – Щорс убит.
Тут же я поднялся и помчался на опушку леса, 50–70 метров от позиции, к месту расположения резервной роты, штаба батальона, медицинскому пункту помощи батальона. К этому времени Дубовой уже оттянул Щорса за укрытие и приказал комбату выполнять поставленную задачу, т. е. нанести короткий удар врагу. Сам же я пошел с наступающими цепями вперед.
Пройдя с ними метров 500–600, я вернулся обратно, но уже Щорса не было, его увез Дубовой в Коростень. От медсестры, да я и сам видел, что удар был Щорсу нанесен в правый висок. Он жил 20 минут, не приходя в сознание. Обращает на себя внимание, что Щорс не был похоронен в Коростене, а поспешно отправлен, с какой-то паникой, на Волгу в Самару.
Впоследствии были отдельные разговоры в полку, что Щорс убит своими. Причем среди бойцов шли усиленные разговоры, что Щорса убил Дубовой, чтобы занять место Щорса. Эта мысль еще тогда возникла и у меня. Я исходил из личных подозрений, исходя из обстоятельств смерти Щорса, которые я сам наблюдал. Дубового я тогда знал очень мало, так как я его видел второй раз. До этого Дубовой был начштаба 1-й Украинской Советской армии. Щорс был тем самым в подчинении у Дубового.
Сам же Щорс вел жесткую борьбу с бандитизмом, внедрял революционную железную дисциплину и за бандитизм карал строго, не останавливаясь ни перед чем. В 1936 году, в январе или феврале, когда Дубовой меня вербовал в контрреволюционный военный заговор, я затронул вопрос перед Дубовым относительно картины смерти Щорса, и, между прочим, я сказал, что Щорс погиб как-то нелепо и что в полку были отдельные разговоры, указывающие на него, Дубового. Он мне ответил, что не следует подымать разговора относительно смерти Щорса, так как громадное большинство считает, что Щорс убит Петлюрой. Пусть это мнение так и остается, и предложил мне, несколько волнуясь, больше об этом не говорить. Это еще больше меня убедило, что к смерти Щорса Дубовой имел непосредственное отношение.
Квятек
14.111.1938 г.
Москва Лефортовская тюрьма».
Как и в случае с Дубинским, в НКВД не знали, что делать с заявлением такого политического значения, а никакого указания из Кремля в связи с этим не последовало. Поэтому следствие по заявлению Квятека начато не было, а правдивость изложенных им и Дубовым подробностей убийства подтвердила лишь позднейшая эксгумация.
Прошли десятилетия, но светлая память о полководце, отдавшем свою молодую жизнь за свободную Украину, осталась в народе. Осталась, несмотря на все попытки временщиков переписать историю.
И пожалуй, лучше всего она воплощена в простых словах, ставшей, сразу после написания, народной «Песни о Щорсе»:
В голоде и в холодеЖизнь его прошла,Но недаром пролитаКровь его была.ПОЛКОВОДЦЫ
КОМАНДУЮЩИЕ ФРОНТАМИ
Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский
«Великолепный образчик профессионального военного, в полевой обстановке одетый даже элегантно, красивый брюнет, смуглое лицо которого несло печать некой глубинной интеллигентности». Эта характеристика Малиновского, в период командования им 12-й гвардейской армией, принадлежат известному британскому журналисту и историку Александру Верту (автору фундаментального труда «Россия в войне. 1941–1945»), который во время Великой Отечественной был военным корреспондентом Би-би-си в Советском Союзе и информацию добывал не только в штабах, но и непосредственно на передовой.
Трудно более точно охарактеризовать одного из наиболее выдающихся советских военачальников, в котором так органично сочетались высочайшая полководческая одаренность, невероятная храбрость и подлинная интеллигентность.
Родился будущий Маршал Советского Союза 11 ноября 1898 г. в Одессе. Мать, Варвара Николаевна Малиновская, работала кухаркой, об отце известно лишь то, что он был землемером и незадолго до рождения сына погиб от руки сумасшедшего.
Детство у Родиона было очень тяжелым. После окончания церковноприходской школы он, несмотря на огромную тягу к знаниям, не смог продолжить учебу и был вынужден зарабатывать на жизнь батраком, а потом учеником приказчика.
Жизнь мальчика на побегушках в галантерейной лавке круто изменил переломный для судеб мира 1914 г. Родион пытался записаться добровольцем, но, естественно, 16-летнему юноше отказали. Тогда он просто проникает в идущий на фронт воинский эшелон 256-го Елисаветградского пехотного полка 64-й пехотной дивизии и его, после долгих уговоров, зачисляют подносчиком патронов в пулеметную команду.
Вскоре Малиновский после больших потерь в пулеметной команде становится наводчиком пулемета и за спасение в бою под Сувалками артиллерийской батареи от наступающего неприятеля награждается солдатским Георгием 4-й степени и производится в ефрейторы.
Спустя десятилетия, обладавший незаурядным литературным даром, бывший доброволец-пулеметчик в автобиографическом романе «Солдаты России» рассказал подробности об этом запомнившемся ему навсегда бое: «После тридцативерстного броска и короткого отдыха батальон во второй половине дня вступил в бой. Пулеметный взвод быстро снял пулеметы с двуколок и занял позиции несколько впереди Сибирской батареи мортирного дивизиона. Пулемет Ванюши (теперь он был наводчиком третьего пулемета; помощником наводчика состоял Козыря, а единственным подносчиком патронов – Анатолий) занял позицию на скате высоты, где разбросила ветви большая груша. Быстро окопались и изготовились к открытию огня. Митрофан Иванович пошел с четвертым пулеметом на соседнюю высоту, а внизу, в небольшом поселке, устроился Мешков со своим патронным вьюком. Двуколки, выложив восемь коробок с патронами, отошли версты на две в тыл за небольшой лесок…
Через некоторое время по высоте с раскидистой грушей немцы открыли сильный артиллерийский огонь, видимо, заметив, как туда выдвигался пулемет. Вслед за этим из-за кустов показалась и рассыпалась по зеленому пшеничному полю густая вражеская цепь, за ней вторая, третья… Знакомая до дурноты картина…
Безотчетная ярость охватила Ванюшу. Вместе с тем рассудок его работал с поразительной ясностью… Ванюша твердо знал, что от него зависит очень многое…
Все время стоял перед ним образ опытного пулеметчика, и Гринько как бы по нему мерил свои мысли и поступки. «Нужно ближе подпустить, – подумал Ванюша, – патронов не так много, значит, надо бить наверняка».
До немцев осталось не более трехсот шагов. Ванюша точно навел пулемет и застрочил ровно… Передняя цепь бросилась врассыпную, но далеко не ушла, немало немцев полегло. В то же время несколько немецких пулеметов открыли меткий огонь по высоте, и сразу же Козыря, схватившись за бок и волоча перебитую ногу, пополз за горку. Ванюшу спасал щит, о который с треском ударялись пули.
Анатолий, по знаку Ванюши, подполз к пулемету с двумя коробками патронов. Ванюша повел огонь короткими очередями, сдерживая немецкие цепи. Враг, очевидно, заметил Сибирскую батарею на позиции и, осыпая ее пулеметным огнем, заставил замолчать. Теперь немцы стремились захватить ее.
Немецкие цепи все ближе подходили к батарее. Ванюша видел это и разрезал их метким огнем: часть немцев упала, часть побежала назад, а кое-кто продолжал подбираться к орудиям. Вот уже завязалась рукопашная схватка сибиряков с немецкой пехотой. Что произошло дальше, Ванюша не успел понять, но только видел, что немцы побежали от батареи назад, и стал добивать их. В это время батарея открыла картечный огонь, и все впереди нее смешалось в дыму и пламени.
Лента кончилась и выпала из приемника. Ванюша повернул голову к Анатолию и к ужасу своему увидел, что у того из-под левого уха струится кровь. Анатолий бессильно лежал на земле, с запекшихся губ его слетало еле слышное: