Полководцы Украины: сражения и судьбы
Шрифт:
Огромна заслуга Рыбалко и в прорыве внешней оборонительной линии в районе Цоссена – он сумел взломать 10-километровую глубоко эшелонированную оборону, на которую гитлеровское командование возлагало последнюю надежду.
22 апреля 1945 г. танки Рыбалко вошли в пригороды столицы рейха к каналу Тельтов, по которому проходила внешняя линия Берлинского оборонительного рубежа. Командующий армией так докладывал командующему фронтом о немецкой обороне: «Передний край обороны проходит непосредственно по северному берегу канала Тельтов и представляет собой 1–2 линии прерывчатых траншей с выносными пулеметными площадками и окопами для снайперов и фаустпатронщиков, а также отдельные укрепленные здания, выходящие на берег. Канал Тельтов в полосе наступления армии имел ширину 30–35 м, глубину – до 4,5 м. Так как противником были взорваны все мосты на этом участке, то последний являлся серьезным препятствием на пути движения армии. Впереди первой линии траншей на отдельных участках были возведены проволочные препятствия – проволочный забор в 1–2 кола, а в районе озера Штансдорф – электризованный проволочный забор протяженностью
Несмотря на сильную немецкую оборону, 24 апреля Рыбалко форсирует канал и прорывает ее, после чего начинает продвижение в глубь Берлина.
27 апреля Рыбалко преодолел внутреннюю линию Берлинского оборонительного рубежа, проходившую по кольцевой линии железной дороги. После этого оставалось только подавлять изолированные очаги немецкого сопротивления непосредственно в городе, что, прекрасно подготовленными к ведению уличных боев, подразделениями 3-й гв. ТА проводилось чрезвычайно эффективно.
После соединения в этот же день с частями 2-й гв. ТА, окружение Берлина было завершено и начались совместные действия по уничтожению блокированного противника.
Танки 3-й гвардейской танковой армии в Берлине. Май 1945 г.
О характере уличных боев в Берлине исчерпывающее представление дает доклад Рыбалко, часть которого целесообразно процитировать: «Бревенчатые, железобетонные и каменные заборы и баррикады из подручного материала (трамваи, автомашины, камни из мостовой и т. д.) перекрывали все основные магистрали, идущие к центру Берлина. Кроме перекрывающих заборов, немцы подготовили здания для обороны перекрестков и отдельных участков. Окна первых этажей во многих случаях были замурованы кирпичом с оставлением небольших амбразур для огневых средств. Отмечено несколько случаев устройства на улице волчьих ям, замаскированных под мостовую. На наиболее ответственных участках противник закапывал танки до самого ствола орудия и хорошо их маскировал. Орудия в ряде случаев имели позиции в домах. Все препятствия оборонялись как непосредственно на баррикадах, так и на некоторую глубину из близстоящих зданий… В боях на улицах Берлина противник широко применял фаустпатроны для борьбы с нашими танками. Уличный бой давал широкие возможности для применения этого оружия ближнего боя. Обычно фаустпатронщики располагались в подвалах или первых этажах домов, в некоторых случаях прятались за каменными изгородями, в отрытых щелях, в подъездах и подворотнях… Фаустпатронщики пропускали пехоту, идущую впереди танков, и открывали огонь, когда мимо проходили танки… Тщательная очистка зданий, осмотр возможных позиций фаустпатронщиков и, наконец, огонь из пулеметов и автоматов, из пушек по всем подозрительным местам является основным мероприятием по борьбе с фаустпатронщиками. С большим эффектом применялись для этой цели зенитные счетверенные установки М-17… В центре большого города танковые части требуют усиления пехотой и артиллерией. Пехота необходима для очистки зданий от засевших в них фаустпатронщиков и автоматчиков, которые, маскируясь в подвалах, первых и верхних этажах, охотятся за танками. Прочесывание зданий пехотой должно предшествовать выдвижению вперед танков… Усиленные пехотой и другими средствами танковые батальоны действовали в бою за Берлин следующим образом. Если в своем продвижении батальон встречал обороняемое препятствие – забор поперек улицы или обороняемое здание, то командир батальона прежде всего производил разведку и искал возможности обойти это препятствие. Если обход оказывался невозможен, то под прикрытием огня танков и бронетранспортеров М-17 или ДШК, которые шли непосредственно за пехотой, вперед выдвигаются саперы для подрыва препятствий. Одновременно артиллерия занимала огневые позиции и вела огонь на разрушение зданий за препятствия, ослепляла и подавляла оборону противника. В практике боев баррикады часто разрушались огнем крупнокалиберной артиллерии и установок М-31. После устранения препятствия танки устремлялись в проходы и на больших скоростях проскакивали опасные места. Пехота довершала очистку объектов, захваченных танками. Огнеметчики выжигали противника… Некоторые танковые батальоны действовали иначе, имея все время впереди танков пехотные подразделения. Пехота и огнеметчики в этом случае очищали здания от противника, и когда прекращался огонь из зданий, танки начинали двигаться за пехотой. При этом методе действий, как правило, все подозрительные
В ночь на 5 мая 1945 г. 3-я гв. ТА начала движение на Прагу с целью, как было указано Ставкой, «разгромить Дрезденско-Герлицкую группировку противника и танковыми армиями на шестой день операции овладеть столицей Чехословакии».
Уничтожая по пути очаговое сопротивление противника, ранним утром 9 мая танки вошли в Прагу, и к концу дня война для 3-й гв. ТА и ее командующего дважды Героя Советского Союза (вторая «Золотая Звезда» были им получена 6 апреля за успехи армии и личный героизм) Рыбалко была закончена.
1 июня 1945 года командарм Рыбалко получает погоны маршала бронетанковых войск, а в апреле следующего года назначается первым заместителем командующего бронетанковыми и механизированными войсками Советской армии.
В июне 1946 г. маршал проявил подлинную отвагу на заседании Высшего военного совета, хотя это вполне могло стоить ему не только карьеры, но и жизни. Для рассказа об этом полном драматизма заседании предоставим слово маршалу Жукову, который навсегда остался благодарен своему боевому товарищу за подлинное проявление воинской чести и отваги: «Собрались, расселись по местам. Генерал Штеменко занял стол секретаря Совета. Сталин почему-то опаздывал. Наконец он появился. Хмурый, в довоенном френче. По моим наблюдениям, он надевал его, когда настроение было «грозовое». Недобрая примета подтвердилась.
Неторопливыми шагами Сталин подошел к столу секретаря Совета, остановился и медленным взором обвел всех собравшихся. Как я заметил, его взгляд на какое-то едва уловимое мгновение сосредоточился на мне. Затем он положил на стол папку и глухим голосом сказал:
«Товарищ Штеменко, прочитайте, пожалуйста, нам эти документы».
Генерал Штеменко раскрыл положенную Сталиным папку и начал громко читать. То были показания находившихся в застенках Берии бывшего члена Военного совета 1-го Белорусского фронта К. Ф. Телегина и бывшего командующего ВВС Советской армии Главного маршала авиации А. А. Новикова. Нет нужды пересказывать эти показания, но суть их была однозначна: маршал Жуков возглавляет заговор с целью осуществления в стране военного переворота.
Всего в деле фигурировало 75 человек, из них 74 ко времени этого заседания были уже арестованы и несколько месяцев находились под следствием. Последним в списке был я.
После прочтения показаний генерала Телегина и маршала Новикова в зале воцарилась гнетущая тишина, длившаяся минуты две. И вот первым заговорил Сталин. Обращаясь к сидящим в зале, он предложил выступать и высказывать мнение по существу выдвинутых обвинений в мой адрес.
Выступили поочередно члены Политбюро ЦК партии Г. М. Маленков и В. М. Молотов. Оба они стремились убедить присутствующих в моей вине. Однако для доказательства не привели каких-либо новых фактов, повторив лишь то, что указывалось в показаниях Телегина и Новикова.
После Маленкова и Молотова выступили Маршалы Советского Союза И. С. Конев, А. М. Василевский и К. К. Рокоссовский. Они говорили о некоторых недостатках моего характера и допущенных ошибках в работе. В то же время в их словах прозвучало убеждение в том, что я не могу быть заговорщиком. Особенно ярко и аргументированно выступил маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко, который закончил свою речь так: «Товарищ Сталин! Товарищи члены Политбюро! Я не верю, что маршал Жуков – заговорщик. У него есть недостатки, как у всякого другого человека, но он патриот Родины, и он убедительно доказал это в сражениях Великой Отечественной войны».
Сталин никого не перебивал. Предложил прекратить обсуждение по этому вопросу. Затем он подошел ко мне, спросил: «А что вы, товарищ Жуков, можете нам сказать?»
Я посмотрел удивленно и твердым голосом ответил: «Мне, товарищ Сталин, не в чем оправдываться, я всегда честно служил партии и нашей Родине. Ни к какому заговору не причастен. Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Телегина и Новикова. Я хорошо знаю этих людей, мне приходилось с ними работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто-то их принудил написать неправду».
Сталин спокойно выслушал, внимательно посмотрел мне в глаза и затем сказал: «А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву».
Я ответил, что готов выполнить свой солдатский долг там, где прикажут партия и правительство».
В апреле 1947 г. Рыбалко назначается командующим бронетанковыми и механизированными войсками, но завершить их масштабное реформирование (которое основывалось на творческом осмыслении опыта прошедшей войны) ему не пришлось. После тяжелой болезни маршал умирает 28 августа 1948 г.