Полководцы X-XVI вв.
Шрифт:
Но успех не удалось закрепить. Страна была истощена войной, внутренняя обстановка оказалась очень напряженной. Именно в это время у Ивана Грозного появился опасный и умелый противник – новый король Речи Посполитой Стефан Баторий, один из видных полководцев Европы. При избрании на престол он поклялся польскому дворянству вернуть все земли, завоеванные Россией в Литве и Ливонии, и деятельно готовился к реваншу. Королевское войско было перестроено по западно-европейскому образцу, вместо шляхетского ополчения создана регулярная кавалерия, значительно усилена пехота. Стефан Баторий нанимал солдат из всех стран Европы, в его войске были даже шотландские солдаты. Главную силу короля – более половины всего войска – составили наемные немецкие и венгерские полки, превосходно вооруженные, опытные и жестокие профессиональные воины. Стефан Баторий располагал мощной осадной артиллерией и готовился к наступательным боям.
Первый свой поход в 1579
Второй поход был предпринят осенью 1580 года. Королевская армия осадила Великие Луки. И снова на стороне Стефана Батория было подавляющее численное превосходство: тридцатипятитысячная армия с сильной артиллерией против гарнизона в шесть-семь тысяч. Защитники города сражались до последней возможности, а когда королевские солдаты ворвались за городские стены, взорвали все пороховые погреба, оставив врагу одни развалины. Это был еще один урок королю. Он надеялся на внутренние противоречия в России, на недовольство политикой Ивана Грозного, но просчитался. Иноземцы с удивлением писали о русских: «Должно заметить, что народ не только не возбуждал против него (царя Ивана Грозного) никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще мало». Неудивительно, что к своему третьему походу – на Псков – Стефан Баторий готовился особенно тщательно.
Для похода на Псков была собрана огромная армия около ста тысяч человек: сорок тысяч шляхетской конницы и приблизительно шестьдесят тысяч иностранцев-наемников, в числе которых были венгры, французы, немцы, шотландцы, австрийцы, датчане, шведы, румыны. Русский книжник, современник событий, образно назвал подготовку короля к псковскому походу «собиранием многих орд».
Такие грандиозные приготовления вполне объяснимы: Псков был ключевым пунктом всей обороны северо-западной границы России, он прикрывал дорогу на Новгород, давний объект захватнических устремлений Литвы. Стефан Баторий, решив взять Псков во что бы то ни стало, допускал даже неудачу первого штурма и возможность длительной осады. Секретарь походной королевской канцелярии ксендз Станислав Пиотровский 29 июля в своем «Дневнике последнего похода Стефана Батория на Россию» писал: «Происходило тайное совещание с литовскими сенаторами: обсуждали, в которую сторону обратиться, и решили, что на Псков. На Новгород небезопасно, потому что тогда пришлось бы оставить в тылу Псков и несколько других крепостей. Если московский князь после нашего прихода под Псков не согласится на мирные условия, то мы будем добывать Псков силою; если же не возьмем города, то намерены обложить его и останемся зимовать перед ним».
В личном письме королевский секретарь более откровенен и передает те настроения, которые, вероятно, царили в польском войске перед походом на Псков. 3 августа он пишет: «Итак, мы едем под Псков. Боже, будь милостив и веди нас сам, чтобы наши труды не были напрасны. Во Пскове 3500 княжеских стрельцов, 4000 конницы, а городского населения и боярских детей, поселенных в этой области, 12 000 способных к защите; там есть также стены, но говорят, что уже старые. Мы везем 20 осадных орудий, а недалеко 14 000 пехоты. Мы надеемся, что явится посольство насчет мира. Дай бог этого. Я не думаю о псковской прибыли, дал бы бог вернуться в целости домой. Здесь уже осень и такие холода, какие у нас бывают около св. Варфоломея. Уже близка зима. Итак, веселья не будет…»
Укрепления Пскова
Численность псковского гарнизона королевский секретарь назвал почти точно – по данным военных историков, в Пскове насчитывалось не более двенадцати-пятнадцати тысяч стрельцов, дворян и вооруженных горожан. Стены были не только старые, но и сложенные из мягкого камня-известняка, не способного выдержать удары тяжелых осадных орудий, а частью даже деревянные. Что же так беспокоило ксендза Пиотровского, почему он уповал на «мир» и молил бога, чтобы тот помог им «вернуться в целости домой»? Ответ может быть только один: пугали ксендза известная стойкость и мужество защитников Пскова, слава верного стража земли Русской, с глубокой Древности связанная с этим пограничным городом.
Веками создавалась эта русская крепость на правом, высоком берегу реки Великой, при впадении в нее реки Псковы, превратившаяся в конце концов в целую систему оборонительных сооружений. Неприятель, штурмующий Псков, должен был преодолеть четыре мощные оборонительные линии: каменные крепостные стены Большого города, Среднего города, Довмонтова города и, наконец, кремль – Кром, как его называли псковичи. Деревянная стена тянулась только вдоль реки Великой, но здесь путь к городу преграждала водная преграда и береговые кручи: Довмонтов город возвышался над уровнем реки на десять метров, а Кром – на семнадцать метров. Стена Большого города (именно здесь разворачивались главные события обороны Пскова) простиралась на десять километров, имела тридцать семь башен и сорок восемь ворот. Башни были многоярусными, с удобными переходами на стены и подземными ходами, позволяющими маневрировать силами.
«Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам, боже, с ним справиться!» – восклицал ксендз Пиотровский, впервые увидевший Псков.
Сохранилось и более подробное описание псковской крепости, тоже сделанное иноземцем, современником событий – автором «Записок о Московской войне 1578-1582» Рейнгольдом Гейденштейном: «Город, весьма обширный в длину, к северу делается уже; с юга он орошается рекою Великою, которая в этом месте не только по названию, но вследствие притока многих других рек действительно велика; с севера находится река Псковка, которая протекает посредине города, которому дает название, и впадает в реку Великую. Сам город разделяется на три части, каждая часть отделена одна от другой особыми стенами; вторую часть, направляющуюся к западу, называют они Запсковье, как будто она находится вне Пскова, затем третья и средняя часть есть крепость, в свою очередь разделяющаяся тоже на три части – внешнюю, идущую с севера к реке Великой, они называют кремлем, вторую Довмантовской, третью называют средней; северный бок, самый длинный, простирается в длину до 8000 шагов и окружен каменною стеною. К этой стене, по взятии Великих Лук и Полоцка, московский царь прибавил другую с внутренней стороны, наложив в промежутке между двумя рядами бревен, которыми она держится, громадное количество земли. Со всех сторон имеются очень крепкие башни, сделанные из того же камня, и так как башни прежней постройки недостаточно были равны между собой и вследствие того не прикрывали себя взаимно от пушечных выстрелов, направленных от одной к другой, то, поставив с углов новые башни, и покрыв их весьма толстым дерном, и разместив по ним окна, он устроил так, что они находились на равном друг от друга расстоянии; у тех же башен, которые казались частью слишком тесными, частью слишком непрочными для того, чтобы могли выдержать выстрелы от более тяжелых орудий, с внешней части на удобных местах расставил в промежутках другие башни, также деревянные, сделанные с великим тщанием из самых крепких бревен, и снабдил их достаточным количеством больших пушек».
Описание Гейденштейна особенно интересно тем, что он упоминает о больших крепостных работах, проведенных как раз перед осадой города: позади каменной стены была построена еще одна, деревянная, что сыграло решающую роль в отражении генерального штурма. Интересны сведения Гейденштейна и о других приготовлениях к обороне Пскова. «Так как московский царь полагал, что нисколько не должно сомневаться в том, что король по взятии Лук направится ко Пскову, то снабдил его весьма хорошо всем нужным для выдержания осады и приказал все свести туда в огромном количестве», и в городе «был большой запас всего, относящегося к войне». Действительно, все месяцы осады защитники Пскова не испытывали недостатка ни в оружии, ни в порохе, ни в ядрах, ни в продовольствии.
Но все это были, если так можно сказать, материальные предпосылки для успешной обороны. Общий же ее успех могло обеспечить только умелое военное руководство, и для его осуществления в Псков были посланы лучшие воеводы.
Вот они, руководители обороны Пскова: князья Василий Скопин-Шуйский и Иван Шуйский, воевода Никита Очин-Плещеев, князь Андрей Хворостинин, Владимир Бахтеяров-Ростовский и Василий Лобанов-Ростовский, дьяк Пушечного приказа Терентий Лихачев (он командовал «нарядом»), псковские государевы дьяки Сульмен Булганов и Афанасий Викулин…
Пусть читателя не смущает, что Иван Петрович Шуйский поименован в «росписи» вторым. На самом деле именно он являлся фактическим руководителем обороны Пскова, а вторым был записан по обычному в то время «местническому» счету. Именно ему был вручен царский «письменный наказ», облекающий чрезвычайными полномочиями, и приказано «отвечать за всех воевод». Так писал неизвестный автор «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков». Ему вторит Р. Гейденштейн: «В кремле начальствовали: Шуйские Василий и сын его брата Петра по имени Иван, затем Андрей Хворостинин и Плещеев – из них пользовался большим уважением у московского царя Иван Шуйский по своему уму, Хворостинин по телесной и нравственной силе; и потому! хотя Василий был старше Ивана, однако главное начальство поручено было Ивану».