Полководцы X-XVI вв.
Шрифт:
В самом начале 1571 года «из всех украинных городов дети боярские, станичники и сторожи и вожи (проводники) к Москве все съехались», и «станичных голов и их товарищей, станичников, и вожей, и сторожей велел государь распросить, а распрося, расписать подлинно, из которого города и по которым местам и до каких мест пригоже станицам ездить, и на которых местах сторожам на сторожах стоять».
Обстоятельно расспросив опытных служилых людей, «как бы государеву станичному делу было прибыльнее», князь Михаил Воротынский «приговор велел писать». Одновременно на границу были посланы «станичные головы», чтобы самолично убедиться в правильности расстановки сторожевых застав. По «украинным городам» ездили с той же целью воеводы и дьяки Разрядного приказа. Только после полуторамесячной напряженной работы, 16 февраля 1571
Два основных элемента составляли пограничную службу на «крымской украине» – сторожи и станицы.
Сторожа – постоянная застава, за которой закреплялось тридцать-пятьдесять верст степной границы. Обычно на ней несло службу до десятка сторожей. Часть их стояла дозором в каком-нибудь укромном, удобном для наблюдения месте, а остальные по двое ездили по степи. Сочетание неподвижного дозора со сторожевыми разъездами позволяло прикрыть немногими людьми значительный участок границы: если крымцы незаметно проскальзывали мимо дозора, следы крымской конницы – «сакму» - обнаруживали разъезды.
Подвижные сторожевые заставы – станицы – состояли из четырех-шести всадников, которые непрерывно ездили вдоль границы, отыскивая татарские «сакмы». За две недели обязательной службы станица проезжала четыреста-пятьсот верст, «с коня не сседая». Маршруты станичников были намечены так, чтобы, пересекаясь, они охватывали всю степную границу. Проскочить незамеченными не могли даже небольшие отряды крымской конницы.
«Боярский приговор», как и надлежало воинскому уставу, подробно излагает порядок несения станичной и сторожевой службы, тактические приемы охраны границы, правила обеспечения оружием и лошадьми. Составители «приговора» старались предусмотреть буквально все ситуации, в которые могли попасть служилые люди. Многовековой опыт борьбы с коварными степняками был спрессован в строгих строках устава.
Особое внимание уделялось безопасности сторожей и станичников при несении службы. «Стоять сторожам с коней не сседая, – наказывали составители «приговора».
– А станов им не делать, и огни класть не в одном месте. Коли кашу сварить, и тогда огня в одном месте не класть дважды. А в коем месте кто полдничал, в том месте не ночевать, а где кто ночевал, и в том месте не полдничать». Однако эти обязательные меры безопасности вовсе не означали, что сторожа просто прятались: оставаясь невидимыми, они сами должны были видеть все. Им было велено «в лесах не ставиться, а ставиться им в таких местах, где б было усторожливо».
Заметив движение крымской конницы, сторожа обязаны послать гонца в ближайший пограничный город, а сами продолжать наблюдение. «Приговор» обязывал их также «сзади крымских людей на сакмы ездить и по сакмам и по танам людей измечать», чтобы выяснить численность врага. Кроме того, они должны были узнать, «на которые государевы украины воинские люди пойдут», и лишь «про то разведав гораздо, самим с вестями спешить к тем городам, на которые воинские люди пойдут». Особое внимание уделялось подлинности «вестей». Устав строго-настрого предупреждал: «не быв на сакме и не сметив людей и не доведовся допрямо, на которые места воинские людий пойдут, станичникам и сторожам с ложными вестями не ездить»!
Впрочем, каких-либо наказаний за «ложные вести» устав не предусматривал. Его составители из двух зол выбирали меньшее: лучше было лишний раз полнить тревогу, даже ложную, чем узнать о набеге слишком поздно.
А вот за самовольный отъезд сторожей и станичников со службы наказания предусматривались, и очень суровые. «А которые сторожа, не дождавшись себе смены, со сторожи съедут, а в те поры государевым украинам от воинских людей учинится война, и тем сторожам быть казненными смертью». За каждый лишний день служилые люди получали с припоздавшей смены довольно большую по тем временам денежную компенсацию: «по полуполтине на человека на день». Правильность несения службы контролировали воеводы и станичные головы. Если выяснялось, что «они стоят небрежно и неусторожливо и до урочищ не доезжают, а хотя приходу воинских людей и не будет, и тех станичников и сторожей за то бить кнутом». Строгость вполне объяснимая: любое «небрежение» пограничной стражи могло привести к тяжким последствиям, неожиданные крымские набеги сопровождались разорением целых волостей и захватом многочисленных пленников.
Но устав не только требовал, он и создавал условия для успешного несения пограничной службы. «Боярский приговор» предусматривал обеспечение сторожей и станичников хорошими конями. Это понятно: служба на степной границе требовала быстрых и длительных переездов, только скорость могла спасти станичников при встречах с татарами, помочь вовремя доставить «вести» в пограничные города. Кто выигрывал в бешеной скачке по степи, тот побеждал!
Воеводам «украинных городов» предписывалось «смотреть накрепко, чтоб у сторожей лошади были добрые и ездили б на сторожи о двуконь, на которых бы лошадях можно было, видев крымских людей, уехать, а на худых лошадях однолично на сторожи не отпускать». Служилых людей, у которых не оказывалось «добрых лошадей», были обязаны обеспечить конями станичные головы. Случалось, что сторожа и станичники, торопясь вовремя доставить «вести», загоняли своих коней насмерть, теряли имущество. Устав предусматривал в таких случаях денежную компенсацию. Перед отправкой служилых людей на границу воеводы были обязаны «лошади их и рухлядь ценити по государеву наказу, а на которую станицу или на сторожей разгон будет и лошадей их и рухлядь поемлют, и за те лошади и за рухлядь по воеводским отпискам и по ценовым спискам платить деньги».
Строго была регламентирована и продолжительность службы на границе. Каждая сторожа должна была «стоять с весны шесть недель, а по осени по месяцу». Станицы объезжали свой участок границы в течение пятнадцати дней, да еще две недели были в резерве в своем пограничном городе, чтобы прикрыть границу, если «которую станицу разгонят» напавшие татары. Главной заботой составителей «приговора» была организация сторожевой службы на всем протяжении границы, чтобы «однолично сторожи без сторожей не были по весь год ни на один час, доколе большие снеги не укинут…»
Каждый участок границы, на котором стояло несколько сторож и станиц, возглавлялся станичным головой. В его распоряжении был отряд «детей боярских» численностью сто – сто тридцать человек. Им платили большое по тому времени жалованье – «польская служба» считалась трудной и опасной. «Станичным головам, которые ездят на поле в станицы, давать проезжего по четыре рубля, а детям боярским, которые ездят с ними в станицы, давать проезжего по два рубля человеку».
Были составлены подробные «росписи», где именно быть «стоялым сторожам», на сколько верст и в какую сторону двигаться «разъездным сторожам», до какого урочища нести службу и где встречаться с разъездами соседней сторожи. Всего в росписи было семьдесят три сторожи, которые объединялись в крупные участки: «донецкие сторожи», «путивльские ближние сторожи», «сторожи из украиииых городов», «мещерские сторожи» и так далее.
Свои особенности имела сторожевая служба на «засечной черте». Специальная «лесная стража» охраняла заповедные пограничные леса и «засеки». На высоких деревьях сооружались караульные площадки; к таким «призначным деревьям» было велено «лестницы поставить, чтобы видеть с деревья от караула до караула». Там стояли кузова со смолой и берестой, которые поджигались в случае опасности. Клубы черного дыма один за другим поднимались над «призначными деревьями», оповещая о набеге. Постоянно были наготове гонцы, сообщавшие о появлении степняков в пограничные города. Воеводы приказывали «бить по набату и в сурну играть», созывая под защиту крепостных стен местное население.