Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)
Шрифт:
Однажды он попытался попросить Кетлера доставить его к командору, но тот лишь злобно рассмеялся и всячески оскорбил пленника. Не сделать ли такую просьбу новому надзирателю Карлусу? Он совсем другой человек — более добрый и уравновешенный, ни разу не обругал его грязным словом.
— Послушай, Карлус, — начал Васютка на другое утро, когда надзиратель принес ему на медном подносе пищу и кубок вина. — Не сможешь ли ты оказать мне большую услугу?
— Смотря какую, русич, — неопределенно отозвался надзиратель.
— Мне бы хотелось переговорить с хозяином замка. Ты способен доложить о мой просьбе Вернеру?
— Это невозможно, русич.
— А как же ты доложил о моем недуге и пище?
— Через господина Кетлера. Всё делается через него. Только он решает такие дела.
Худое лицо Васютки помрачнело. Паук (как прозвал он Кетлера) и словом не обмолвится о просьбе пленника. Уж чересчур злобный он человек, чтобы устроить встречу с Вернером.
Длительно посмотрев на нахмурившееся, исхудалое, бледное лицо Васютки, надзиратель, пошевелив железной клюкой красные угли в камине, сочувственно произнес:
— Я понимаю, русич, что тебе очень хочется встретиться с хозяином замка. Тебе тяжело. В одиночной тюрьме не только можно умереть от болезни, но и сойти с ума.
— Я не боюсь никаких напастей. Пусть я погибну, но меня изо дня в день мучает лишь один вопрос: почему рыцарь Вернер держит меня в своем замке. Почему?!
Последнее слова Васютка даже выкрикнул, выкрикнул с яростью.
— Ну хорошо, русич. Я попытаюсь поговорить с Кетлером. А если из этого ничего не получится, я расскажу о твоей просьбе главному повару, который лично подает пищу фогту. Наберись терпения.
— Да спасет тебя Христос, Карлус.
Фогту донесли просьбу пленника. Это сделал Кетлер. Еще в сентябре месяце Вернер приказал своему доверенному лицу:
— Купца не баловать. Пусть узнает, что значит сидеть в тюрьме на скудной пище вместе с крысами.
— А если он сдохнет? — желчно, с садизмом на лице, спросил Кетлер.
— До этого не допускать. Если купец умрет, то ты понесешь суровое наказание.
Кетлер недоуменно хмыкнул:
— Я не понимаю тебя, господин командор.
— Тебе нечего и понимать. Я не намерен отчитываться перед своими слугами. Выполняй то, что тебе приказано.
Кетлер обидчиво фыркнул и вышел из палаты Валенрода. Свою злость он вымещал на пленнике. Он ненавидел русских людей, считая их дикими варварами, которые сравнимы лишь со скотиной.
Однажды ночью, когда узник спал, фогт тихо вошел в казамет и приказал Кетлеру осветить факелом лицо пленника. Оно было настолько худым и изнеможенным, что Вернер метнул суровый взгляд на своего доверенного слугу.
— Этого купца скоро унесут в могилу. Ты плохо выполняешь мой приказ, Кетлер. С завтрашнего дня я назначаю другого надзирателя.
— Но я видел в нем всего лишь пленника, хотя и не жаждал его гибели, — норовил оправдаться Кетлер.
— Помолчи! — повысил голос Валенрод. — А кто жестоко избил беззащитного купца?
Кетлер удивился: кто-то из стражников всё-таки доложил об избиении узника. Но кто? Этого никогда не узнаешь. Ясно одно: у фогта всюду имеются свои глаза и уши. Но почему-то Вернер ничего не сказал ему, Кетлеру. Странно.
Вышагивая в сопровождении телохранителя Бертольда Вестермана и слуг с факелами к парадной двери замка, Валенрод думал:
«Этот купец, сын известного посланника Лазуты Скитника, оказался крепким и выносливым человеком. Ни разу он не пожаловался на холод, нищенское питание и отвратительную камеру с мышами и крысами.
Командор преднамеренно проверял русича, чтобы убедиться — стоит ли игра свеч. За слабака и рохлю, никчемного сына, отец и ломаного гроша не даст. А вот за достойного сына посланник ничего не пожалеет. Ныне, как донесли лазутчики, Скитник находится в составе войска князя Дмитрия. Он, хоть и в годах, но силен, как медведь. Сказывают, бывший ямщик и кузнец князя Василька Константиновича, что мужественно погиб в битве с татарами на реке Сить. О его геройской гибели легенды дошли даже до немецкой земли.
Вернер Валенрод уважал неустрашимых ратоборцев. С такими интересно воевать, и тем почетней поразить бесстрашного воина копьем или мечом. Война же близится. Войска князя Дмитрия идут уже по землям Литвы и вскоре они вступят во владения датских крестоносцев.
Магистр Руденштейн тоже зря времени не теряет. Подписав «вечный» мир с Русью, он собирает всех ливонских рыцарей в Мариенбурге, готовя неожиданный удар (а если уж честно — предательский удар) князю Дмитрию в спину. Конечно, такую победу честные хронисты [137] не назовут блистательной, даже в угоду великому магистру, на что тот и надеется. Напрасно, Отто! Такую коварную победу не назовешь победой века. Разве что твои крючкотворцы-лизоблюды напишут о тебе как о великом полководце. Но история никогда не верит придворным лживым хронистам.
137
Хронисты — так назывались на Западе летописцы.
Уже в своих покоях Вернер внезапно подумал:
«Великий магистр говорил только о Пскове и Новгороде. О Переяславле же Залесском он и словом не обмолвился. Выходит, этот город не входит в его планы… Тогда зачем он посылал его, первого рыцаря Ордена, в столь далекое и небезопасное путешествие? Зачем?.. Ливонский Орден никогда не ходил на Ростово-Суздальскую Русь. Его удел — пограбить северо-западные рубежи, и не больше.
Любой предыдущий великий магистр отчетливо понимал, что пройти из земли Немецкой через всю Русь — полностью потерять всех крестоносцев. Даже великий полководец, хан Батый, напав на русичей со своим 500-тысячным войском, был страшно раздосадован гибелью сотен тысяч своих неустрашимых воинов. Куда уж идти вглубь Руси Отто Руденштейну, когда его войско едва ли не в десять раз меньше татарского? Он об этом и не помышляет.
Значит, поездка Вернера была бессмысленной. План переяславской крепости никому не нужен. Пустая бумажка. Какой же вывод?.. Думай, командор, думай! У тебя разумная голова, и ты непременно должен разгадать странное поручение великого магистра. Некоторые рыцари нашептывают, что он, Валенрод, давно уже стал неудобен Отто Руденштейну, ибо является первым претендентом на его высокий трон. Не в этом ли разгадка?
Великий магистр полагал, что он, Вернер, не справится со сложным поручением, вернется в Мариенбург с поникшей головой и потеряет славу первого рыцаря. Орден святой Марии не терпит тех, кто не справляется с заданием великого магистра. А раз так — Вернер Валенрод отодвинется в тень и навсегда забудет свою высокую мечту — стать властелином Ордена.