Полководец. Война генерала Петрова
Шрифт:
21 декабря рассвет был пасмурный, на море лежал туман. Выполняя директиву Ставки, этим утром к Севастополю подходили боевые корабли. Должны были быть доставлены 79-я морская стрелковая бригада, 10 маршевых рот, боеприпасы. На крейсере «Красный Кавказ» под флагом командующего Черноморским флотом шел вице-адмирал Ф.С. Октябрьский. Петров ждал у причала. У генерала был план — немедленно ввести в бой прибывающую бригаду, дорога была каждая минута, на передовой положение было почти критическим.
Несмотря на благоприятную для маскировки погоду, отряд кораблей все же был обнаружен на подходе к Севастополю и стал прорываться в Севастопольскую бухту уже под обстрелом артиллерии противника. Петров с волнением смотрел на поразительную картину: шли один за другим корабли, а вокруг них вскидывались белые фонтаны воды. Там,
— Огня! Больше огня артиллерии!.
Обеспечивая прорыв кораблей, открыла огонь и береговая и армейская артиллерия. Вылетела на помощь и немногочисленная авиация. Она стала штурмовать огневые позиции батарей противника. Благодаря совместным усилиям артиллерии и авиации боевые корабли вошли в бухту и быстро там ошвартовались.
В эти минуты шли кровопролитные бои в районе станции Мекензиевы Горы. Раненые не уходили с позиций, не на кого было их оставлять. Бойцы буквально стояли насмерть. Понимая, что дорога каждая минута, генерал Петров, как только, с разрешения Октябрьского, высадилась 79-я бригада, поставил боевую задачу полковнику Потапову, приказав ему немедленно выдвигаться в район Мекензиевых Гор и кордона Мекензия № 1 и быть готовым контратаковать противника в направлении Камышлы.
ВОСПОМИНАНИЯ. ГОД 1977
Летом 1977 года я встретился в Севастополе с контр-адмиралом Александром Илларионовичем Зубковым, который в 1941 году командовал крейсером «Красный Крым». На его крейсере прибыли в Севастополь основные силы 79-й морской бригады.
Небольшого роста, коренастый, с глазами цвета морской воды, контр-адмирал говорил мягким спокойным голосом. В его очень правильной речи чувствовалась начитанность, своеобразная военная интеллигентность, отличающая кадровых моряков. Был он человеком обаятельным, и матросы, наверное, его очень любили. Мы о многом говорили с контр-адмиралом Зубковым, выходили на берег моря и к причалам, где швартовался крейсер. Вот что рассказал мне Александр Илларионович о тех очень ответственных часах в обороне Севастополя:
— Мы готовились к десантной операции, намечалась высадка десанта в Керчи и Феодосии. Этим были заняты уже много дней. И вдруг поступил приказ: выйти на помощь Севастополю и перевезти туда Семьдесят девятую бригаду. Двадцатого декабря около семнадцати часов крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидер «Харьков», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник» под флагом командующего флотом вышли из Новороссийска в Севастополь. Вся палуба моего крейсера и все помещения были заняты бойцами Семьдесят девятой морской стрелковой бригады. Когда наши корабли вышли на траверз Керченского пролива, начался шторм до шести-семи баллов. Море заволокло туманом. Пришлось сбавить ход, и вместо раннего утра двадцать первого декабря, когда мы рассчитывали ошвартоваться в Севастополе, мы подошли к нему только к одиннадцати часам. Тут как раз начал рассеиваться туман и стал виден берег. Соответственно, и нас тоже стало хорошо видно с берега. Артиллерия противника открыла огонь, налетели вражеские бомбардировщики. От всплесков воды, которые поднимали бомбы и снаряды, некоторое время даже не были видны корабли, идущие рядом. Самолеты врага сбрасывали бомбы и одновременно обстреливали корабли из крупнокалиберных пулеметов, а у меня вся палуба забита бойцами морской бригады! Наши зенитчики приложили все усилия, чтобы отбить налет бомбардировщиков, и это им удалось. Очень смело прикрывали наши корабли и немногочисленные самолеты, которые базировались здесь, в Севастополе. Наше приближение к бухте осложнялось еще и тем, что вокруг в море были мины и мы двигались по фарватеру в минном заграждении. Не было никакой возможности для маневра. Поэтому мы решили использовать только единственное оставшееся в нашем распоряжении — скорость. Несмотря на опасность быстрого движения по узкому фарватеру, мы на полной скорости, на какой корабли никогда в бухту не входят, ворвались в бухту и быстро под бомбежкой и обстрелом противника
Я спросил Зубкова:
— Александр Илларионович, для меня, человека сухопутного, не совсем ясно: почему же так удачно, без потерь, вы проникли в бухту?
— Как потом нам сказал вице-адмирал Октябрьский, он, принимая решение об этом маневре, надеялся, что все командиры кораблей опытные моряки и справятся с такой сложной задачей. И, как видите, он не ошибся. Что же касается стремительного входа «Красного Крыма» в Южную бухту, то его сравнивали с полетом Чкалова под мостом, потому что раньше через узкий вход в эту бухту корабли заводили только буксиры.
Сейчас в центре Севастополя воздвигнут величественный мемориал. Здесь увековечены номера воинских частей и названия кораблей, защищавших город. Когда мы подошли к этому мемориалу, Александр Илларионович с гордостью показал на одну из строк и сказал:
— Вот, как видите, записан и подвиг экипажа крейсера «Красный Крым». Наш крейсер участвовал в пятидесяти восьми боевых операциях, защищал Одессу, Севастополь, Новороссийск, Керчь, Феодосию. За смелость и героизм крейсер «Красный Крым» и его экипаж приказом народного комиссара Военно-Морского Флота от восемнадцатого июня тысяча девятьсот сорок второго года удостоены гвардейского звания. Но теперь уже нет нашего корабля-ветерана. В память о прославленном крейсере его имя передано большому противолодочному кораблю Черноморского флота, на котором был торжественно поднят гвардейский флаг. С тех пор он называется «Красный Крым». Конечно, я дружу и с командованием, и с экипажем этого нового корабля. И не только я — многие члены экипажа старого крейсера бывают в гостях у нынешних моряков «Красного Крыма». Мы поддерживаем и передаем наши боевые традиции новому поколению моряков.
Вместе с контр-адмиралом Зубковым я побывал в гостях у экипажа нового гвардейского корабля. С нами пришли и многие офицеры старого экипажа крейсера. Нам повезло: мы были в дни, когда экипаж пополнялся матросами нового призыва. Когда мы поднялись по трапу на борт, командир «Красного Крыма», высокий, баскетбольного роста капитан 3-го ранга, подал команду и подошел к адмиралу с рапортом:
— Товарищ контр-адмирал! Экипаж гвардейского противолодочного корабля «Красный Крым» по большому сбору по случаю приема молодого пополнения гвардейцев построен. Командир корабля капитан третьего ранга Еремин.
Адмирал повернулся к строю матросов, поглядел на них уже не строгим командирским, как бывало прежде, а добрым отеческим взглядом и поздоровался.
— Здравия желаем, товарищ адмирал! — дружно ответили ему моряки.
После короткого разговора с адмиралом командир корабля подал команду:
— К принятию гвардейской клятвы приступить!
Один из моряков встал перед строем. Зазвучали торжественные слова гвардейской присяги:
— Мы, сыны советского народа, сегодня, вступая в ряды славной гвардии, клянемся постоянно совершенствовать боевое мастерство, крепить воинскую дисциплину, ежедневно готовить себя к подвигу, свято продолжать боевые традиции моряков-гвардейцев крейсера «Красный Крым»…
А напротив строя молодых моряков стояли те самые ветераны, чьи боевые традиции клялись продолжать молодые моряки.
После клятвы ветераны подходили к матросам и вручали им гвардейские ленточки. Моряки надевали их на свои бескозырки. Черножелтые ленты развевались по ветру и словно оттеняли этими цветами боя молодые лица моряков. Они делали призывников отныне причастными к делам славным, боевым, гвардейским. Лица у пожилых и у молодых моряков были просветленные, растроганные.
Я тоже был взволнован и понимал состояние моряков. Да, принять присягу, дать гвардейскую клятву — это бывает раз в жизни и запоминается навсегда. Тем более что гвардейскую ленточку вручает участник боевых операций, за которые этому кораблю дано столь высокое отличие!