Полная безнаказанность
Шрифт:
— Некоторые все еще держатся.
Я это заметил.
— По вечерам Альбертина читала девочкам книжки. Когда очередь дошла до «Робинзона Крузо», малышки смеялись: «А знаешь, мамочка, в нашем доме мы живем как Робинзоны!» И своим дочерям они прочли эту книгу одной из первых.
Не успела Мадлен закончить фразу, как в кухню вошла Сара, с растрепанными волосами и пятнами крови на блузке.
— Девочка моя! Что с тобой?
— Устала и зла как черт. У тебя есть что-нибудь чистое? А ведь я предупреждала этого осла Ларсенуа, что придется делать кесарево! Куда там, он все знает лучше меня: Бланшетта всегда телилась без проблем, чего тут выдумывать!
Я скромно отступил в сторону и отвернулся к окну, пока Сара, прекрасно меня разглядевшая, снимала блузку и мыла голову под краном, не прерывая свой рассказ.
— Я ждала неприятностей и приготовила инструменты. Мне пришлось хорошенько надавить на него, чтобы успеть, пока корова не начала телиться, как хотел этот болван!
— И тогда мать погибла бы, — вполне профессионально прокомментировала Мадлен.
— Бланшетта слишком стара, ее нельзя больше осеменять, но Ларсенуа тот еще старый скупердяй. Ладно! В конце концов я всех спасла.
Покончив с мытьем, Сара соорудила на голове тюрбан из махрового полотенца, переоделась и повернулась ко мне.
— Ну вот вы и познакомились с подноготной жизни деревенского ветеринара.
«А также с изумительной формой груди этого ветеринара», — подумал я, но благоразумно промолчал.
— Я умираю от голода, Мадлен. Он хотел, чтобы я осталась на обед, но я отказалась. Скряга мог вычесть стоимость еды из моего гонорара!
— Надеюсь, ты содрала с него достаточно денег.
— Можешь не сомневаться. Он наверняка поинтересуется у Лербье, не слишком ли я задрала цену.
— Собираешься его предупредить?
— Нет. Не хочу, чтобы он подумал, будто бы я ему не доверяю.
Она присела перед большой миской салата-латука с эстрагоном. Пока длился ее рассказ, я накрывал на стол, следуя указаниям Мадлен, после чего сходил за солонкой и наполнил графин водой. Сара с явным одобрением следила за моими действиями.
— Вы, похоже, прекрасно освоились с нашими порядками, — сказала она.
— Я живу один и вполне способен накрыть на стол.
— Вы сами готовите? — спросила Мадлен.
— Конечно. Не блестяще, но вполне терпимо.
Сара быстро покончила с едой. По двору к консультации направлялись две дамы с корзинками.
Это сестры Летелье. Они позвонили сегодня утром: у их кошек расстройство желудка.
— А ведь я предупреждала, чтобы не поили животных цельным молоком! Что же, тем лучше: два расстройства и одно кесарево — день удался.
Я с радостью остался бы с Мадлен, чтобы послушать продолжение ее повествования, но не хотел раздражить ее чрезмерным любопытством. Мы вымыли посуду, и я удалился.
У себя в комнате я продолжил свои записи. Тогда я еще не понимал, почему меня так завораживает история этих женщин. В конце концов, речь шла всего лишь о медленном упадке семьи, дважды за столетие пережившей финансовый крах, и о молодых особах, изо всех сил старавшихся заработать на кусок хлеба. Я удивился, когда Сара попросила сто евро за комнату своей матери, но куда сильнее меня поразил тот факт, что они не постеснялись обсуждать с Альбертиной претендентов на ее руку при совершенно незнакомом человеке. Я вспомнил двусмысленную шутку времен моего детства:
«Она дергала дьявола за хвост. И однажды спросила себя: а почему только дьявола?»
Я спрашивал у матери, в чем соль анекдота. Она отвечала: узнаешь, когда вырастешь. Я смеялся и обещал себе, что при следующей встрече обязательно скажу ей, что уже понял смысл шутки.
Дело не в семье, дело в доме. Дом совершенно потрясающий. Завтра, если позволит освещение, я его пофотографирую.
Я почувствовал усталость. Мадемуазель Ламбер рекомендовала мне хорошо отдохнуть — последуем ее мудрому совету. Я открыл балконную дверь, надеясь, что коты удостоят меня визитом, лег и мгновенно заснул.
Меня разбудил голос, по чистому, с легкой хрипотцой тембру я сразу узнал Сару.
— Ты рассчитала имитационную модель?
Мадемуазель Ламбер с завидным постоянством рассказывала мне о чудесах компьютерного моделирования, позволявшего с точностью просчитывать бюджет.
— Да.
Это сказала Шарлотта, программистка. Последовала небольшая пауза.
— Эй, в чем дело? Неужели все так плохо?
— Не представляю, как мы выберемся на сей раз. Мы уже задержали налог на недвижимость, к зиме нужно во что бы то ни стало починить крышу — новых снежных бурь она не выдержит, что касается твоего грузовика, Жером считает, что ремонт встанет как минимум в тысячу евро, без стоимости его работы. Он говорит, что деньги будут выброшены на ветер, грузовик того не стоит.
— Вряд ли я смогу позволить себе новую машину.
— Нам даже подержанная тачка не по карману!
Они помолчали.
Шарлотта и Сара находились в нескольких метрах от окна, наверное, сидели на скамейке, загорая под бледными лучами проглядывавшего из-за туч зимнего солнца. Они не могли не знать, что в моей комнате все слышно, но их это не волновало.
Или я ошибаюсь? У меня была дорогая машина, секретарша, компаньоны, возможно, они видели во мне богатую партию для своей матери? Я отбросил эту нелепую идею, сказав себе, что они просто забыли обо мне.
— Если операция «Виши» провалится, нам конец, — сказала Шарлотта. — Останется одно — продать лес От-Диг. Ларсенуа мечтает поделить его на участки и продать.
— Это немыслимо. Семья владеет им двести лет, мама умрет, если придется с ним расстаться.
— Я и сама этого не вынесу. Можешь себе представить, что у нас под носом как грибы вырастут домики «под ключ»?
— С лужайками и детскими качелями!
— С садовыми гномами! И сарайчиком для хранения газонокосилки!