Полночное пробуждение
Шрифт:
Она приблизилась к нему настолько, что их тела соприкоснулись в темноте. Поднявшись на цыпочки, она услышала его свистящий вздох. Элиза ощутила томительный зной его тела, ее губы нашли его губы. С почти свирепой страстью он обнял ее, притягивая к себе, и превратил ее робкий поцелуй в лихорадочно-возбужденный, дикий.
Тиган зарычал и провел языком по ее губам, Элиза почувствовала острые кончики клыков. Она приоткрыла губы, наслаждаясь лаской, и недовольно застонала, когда Тиган прервал поцелуй и отстранился.
Он тяжело дышал и смотрел на нее исподлобья,
Вид у него был как у матерого хищника — огромный, сильный П1, способный в одно мгновение овладеть ею.
Даже быстрее, если пожелает.
Возможно, ей следовало бояться его, особенно сейчас. Но не от страха у нее подкашивались ноги. И не от страха бешено колотилось сердце.
И не от страха дрожали ее пальцы, когда она медленно отвела назад руку, ухватилась за язычок молнии платья и потянула его вниз.
Ладонь Тигана легла на ее руку, останавливая. Другой рукой он скользил по глубокому вырезу платья, открывавшему мягкую выпуклость груди. Чувство собственничества сквозило в каждом его движении.
Тиган склонился и, поцеловав ее с откровенным плотским желанием, притянул к себе. Горящими глазами он смотрел на Элизу, заставляя ее осознать, насколько близко она подошла к краю пропасти.
Если сейчас она отдастся ему, возврата уже не будет. Он возьмет ее тело и возьмет ее кровь. Его дикий взгляд говорил об этом со зловещей ясностью, а рука, поднявшись вверх, погладила ее шею. Тиган склонился и провел языком по сонной артерии. Элиза ощутила твердость его клыков.
Она сжалась, почувствовав неуверенность. Элиза не была готова к тому, что должно было произойти.
Ей действительно не следовало оставаться с ним наедине.
Не следовало делать этого…
Тиган рассмеялся зло, с мрачной удовлетворенностью и тут же отпустил ее, практически оттолкнул.
— Уходи. — (Элиза с трудом узнала его низкий, глухой голос.) — Беги отсюда, пока не произошло то, о чем мы потом оба будем сожалеть.
Рука Элизы метнулась к шее, к тому месту, где она все еще ощущала теплое прикосновение губ Тигана. Кровь стучала в висках. Когда она отняла руку, на пальцах остались красные пятнышки крови.
Господи, неужели он почти укусил ее?
Жадными, голодными глазами Тиган следил за каждым ее движением. Его дикий взгляд красноречиво говорил о том, что он набросится на нее, если она замешкается хотя бы на несколько секунд.
— Чего ты ждешь? Я же сказал, убирайся отсюда к черту! — по-звериному зарычал Тиган, выводя ее из оцепенения.
Элиза схватила туфли, лежавшие на полу, и опрометью выбежала из эллинга.
Услышав, как хлопнула дверь, Тиган рухнул в кресло.
Его трясло — настолько он хотел эту женщину. Он с трудом мог контролировать свой природный голод — голод вампира, который
Господи, доля секунды, и он вонзил бы клыки ей в горло.
Капелька крови, попавшая ему на язык из нечаянной царапины, практически лишила его рассудка. Тиган содрогнулся от сладостного аромата вереска и розы, который все еще ощущал во рту. Клыки и его мужская плоть болезненно ныли от невыносимого звериного голода.
Тигана отрезвило волнение, внезапно охватившее Элизу. Сквозь жар ее желания он почувствовал вспышку страха. Это произошло в самый последний момент, до этого она была слишком мягкой и податливой даже тогда, когда он намеренно давал ей понять, чего хочет.
Хочет до сих пор.
Вместе рухнуть в самое пекло ада.
Тиган отчаянно вцепился в подлокотники кожаного кресла, чтобы не вскочить и не пуститься за Элизой вдогонку.
Вампирская кровь в его жилах спорила с кровью человеческой. По природе он был хищником, и сейчас «то было заметнее, чем обычно: в оконном стекле напротив отражались его огромные острые клыки и горящие голодным огнем глаза.
Все звериные инстинкты влекли его к Элизе.
Едва ощутив ее вкус, он воспылал ненасытной жаждой. Он бы погиб безвозвратно, если бы позволил себе наполнить рот живительным нектаром ее крови.
И черт возьми, теперь он находился в ужасном состоянии.
Ему срочно нужно было утолить голод.
Но не для поддержания жизненных сил, а чтобы отвлечься. Если он не погасит хотя бы жажду, еще до исхода ночи Элиза окажется в его объятиях.
Элиза бежала не останавливаясь, пока не очутилась перед парадным входом в особняк. Она понимала, что нужно зайти внутрь. Было поздно, к тому лее она замерзла: голые ступни промокли, плечи дрожали от холода. Она понимала, насколько далеко зашла с Тиганом, и должна быть ему благодарна за то, что он позволил ей уйти и не совершить того, что станет непоправимой ошибкой.
И все же…
Элиза стояла на широких мраморных ступенях, ведущих к теплу и безопасности, но не могла заставить себя взяться за ручку двери. Страх, несколько минут назад охвативший ее в домике на берегу, исчез. В те короткие страстные минуты с Тиганом она испытывала волнение, осознавала, как сильно он ее желает, и удивлялась своему ответному желанию, но, сбежав от него как последняя трусиха, сейчас она ощущала… пустоту.
Элиза развернулась спиной к особняку.
Ей не хотелось туда.
Как только ее ноги ступили на холодную траву, она подобрала подол платья и побежала назад. Обогнула угол дома и через лужайку и сад, задыхаясь, устремилась к эллингу. Элиза открыла дверь и помчалась по ступенькам наверх, готовая дать Тигану все, что он хочет.
Но на чердаке было пусто.
Тиган ушел.
Во второй раз за вечер Тиган направлялся в город, двигаясь со скоростью, делающей его невидимым для человеческого глаза. Тиган был рад возможности убраться подальше от поместья Райхена. Был рад холодному зимнему ветру, который помогал остудить голову.