Полночный прилив
Шрифт:
Слуга пожал плечами.
– У нас нет трав, хозяин. Пришлось импровизировать.
– С чем? С овечьей шкурой?
Бугг удивленно задрал брови.
– Почти угадали. У меня осталось немного шерсти.
– Желтой или серой?
– Серой.
– Тогда ладно. – Тегол пригубил напиток. – Хм, вкус мягкий…
– Так и должно быть.
– Но мы не отравимся?
– Разве что самую малость, хозяин.
– Временами, – сказала Шурк Элаль, – я жалею, что умерла. Так вот сейчас – не тот случай.
Мужчины
– Великолепно, – продолжила Шурк. – Теперь мне надо бы закашляться, чтобы скрыть неловкость. Но я не способна чувствовать неловкость. И потом, если я закашляюсь, последствия будут неприятными.
– Селуш изобрела насос, – сказал Тегол. – Процедура, э-э, не для чувствительных натур. Зато скоро ты будешь благоухать розами.
– И как она это сделает?
– Полагаю, с помощью роз.
Шурк подняла тонкую бровь.
– Меня набьют сушеными цветами?
– Ну, разумеется, не везде.
– Говоря практически, Тегол Беддикт. Как я смогу оставаться незаметной, если буду похрустывать при каждом шаге?
– Хороший вопрос. Давай спросим у Селуш.
– Как и обо всем остальном… Мне рассказывать дальше о поместье потенциальной жертвы? Я полагаю, твоему слуге можно доверять.
– Вне всякого сомнения, – ответил Тегол. – Продолжай.
– Финадд Герун Эберикт посетит Большие Утопалки, а по их завершении он приглашен к Турудалу Бризаду…
– Консорту королевы?
– Да. Однажды я его обокрала.
– Да ну! Что взяла?
– Его невинность. Мы были очень молоды – по крайней мере, он. Это было задолго до того, как он танцевал во дворце и привлек внимание королевы.
– Интересная подробность. И ты была его настоящей любовью, извини за личный вопрос?
– Турудал любит только самого себя. Как я сказала, он был моложе, а я – опытнее. Сейчас-то он старше меня – даже интересно. В каком-то смысле. В любом случае уже в то время не было недостатка в липнущих к нему мужчинах и женщинах. Думаю, он считал, что его всегда ждет победа. Наверное, и сейчас так считает. Для идеального вора главное – чтобы жертва оставалась в счастливом неведении, что ее обокрали.
– Думаю, – вмешался Бугг, – что Турудал Бризад не жалел о своей капитуляции.
– И тем не менее, – сказала Шурк Элаль. Затем помолчала и проговорила: – В этом мире нет ничего, чего нельзя украсть.
– И с этой мыслью, свербящей, как овечий пот у нас в желудках, – сказал Тегол, поставив чашку, – мы с тобой прогуляемся, Шурк.
– А до Селуш далеко?
– Мы не будем спешить. Спасибо, дорогой Бугг, за восхитительный напиток. Приберись тут, ладно?
– Если время найду.
Шурк помедлила.
– Мне слезть по стене и следовать за тобой тайком?
Тегол нахмурился.
– Только если невмоготу. Просто накинь капюшон – и останешься неузнанной.
– Хорошо. Встретимся на улице, чтобы не видели, как я выхожу из дома, куда не входила.
– За мной до сих пор шпионят?
– Может быть, нет, но лучше проявить осторожность.
– Хорошо. Тогда до скорого.
Тегол спустился по лестнице и вышел в дверь, однако повернул не налево, как обычно, а направо – туда, где теперь был навален строительный мусор. Выходящая сюда стена была закрыта кирпичной кладкой и дверьми без задвижек.
Шурк Элаль появилась из тени в надвинутом на лицо капюшоне.
– Расскажи мне еще об этой Селуш.
Они двинулись друг за другом по узкой тропинке в сторону улицы.
– Бывшая сотрудница Бугга. Бальзамировщики и все, кто работает с покойниками, – это своего рода большая семья. Постоянно обмениваются методами и частями тела. Я слышал, это целое искусство. Историю тела можно прочитать по множеству мелких деталей, как свиток.
– Что толку читать список изъянов, если субъект уже мертв?
– Болезненное любопытство. Или любопытная болезнь.
– Пытаешься шутить?
– Ни в коем случае, Шурк Элаль. Я твердо запомнил твое предупреждение.
– Тегол Беддикт, ты очень опасен для меня. И все же я подсела, как будто ты – умственный белый нектар. Мне нравится, что я с трудом удерживаюсь от веселья.
– Если у Селуш получится то, что она задумала, опасность, связанная со смехом, исчезнет; сможешь фыркать без опаски.
– Даже когда я была живая, я никогда не фыркала. И не собираюсь, раз уж я мертвая. Но то, что ты предлагаешь, грозит… разочарованием. Пропадет напряжение, умрут искры. Боюсь, я впаду в депрессию.
– Таков риск исполнения мечты, – сказал, кивнув, Тегол, когда они добрались до грязного Сточного канала и пошли вдоль него. – Сочувствую, Шурк Элаль.
– Расскажи, что ты знаешь о старой башне на запретной земле за дворцом.
– Немного, только что твоя немертвая подруга живет поблизости. Девочка.
– Да, я назвала ее Кубышка.
– Перейдем здесь. – Тегол показал на пешеходный мостик. – Она что-то значит для тебя?
– Трудно сказать. Наверное. Может статься, что она значит что-то для всех нас, Тегол Беддикт.
– Ага. И могу я тут чем-то помочь?
– Неожиданное предложение.
– Я стараюсь постоянно удивлять, Шурк Элаль.
– Я пытаюсь выяснить ее… историю. Она кажется мне важной. Старая башня каким-то образом зачарована, и эти чары связаны с Кубышкой. Башня испытывает постоянную нужду.
– В чем?
– В человеческой плоти.
– Ох.
– Во всяком случае, именно поэтому Герун Эберикт теряет шпионов, которых посылает к тебе.
Тегол остановился.
– То есть?