Полночный воин (Хранительница сокровищ)
Шрифт:
Что там за шум? Впечатление, что кто-то пытается заглушить рыдания. Она быстро прошла к кровати. Малик глубоко спал, значит, шум мог исходить от Эдвины. Но она тоже лежала не двигаясь…
Эдвина лежала с открытыми глазами, блестящими от слез.
— Бринн…
Господи, неужели в эту ночь придется пережить еще какие-нибудь неприятности?
— Ты слышала? — шепотом спросила она, сев на постель и взяв в руки ладони Эдвины. — Не плачь, все будет хорошо.
— Я так долго хотела подарить ему ребенка.
— Я знаю. Ничего страшного.
— Он
Гейдж ласкал ее, входил в нее, поднимал ее.
— Не всегда.
Эдвина посмотрела Бринн в глаза.
— Норманн не причинял тебе боли, когда ложился с тобой в постель?
— Тебе известно о норманне?
— Ричард, вернувшись из Гастингса, рассказал мне, что тебе придется заниматься не только лечением. Я молилась за тебя. — Ее руки сжались и разжались, захватив покрывало. — А потом, когда я снова заболела, я молилась за себя. Я знала, что только Бог мог спасти меня. Ричард всегда хотел, чтобы я умерла, но я не поддамся. Я не сразу поверила, что он может быть таким жестоким. Я просто старалась делать то, к чему меня призывал долг жены. Я не виновата, что у меня нет детей, что бы он ни говорил. — Она посмотрела на Алису, уснувшую на лежаке. — Бедняжка, я ей не завидую. Ребенок — это чудо, но я скорее умерла бы, чем родила сейчас ребенка от него.
— Так нельзя говорить. Ребенок — невинное существо.
— Знаю, но ребенок обязательно родился бы таким же красивым, как Ричард, и я постоянно помнила бы о его жестокости и своей глупости. Когда я впервые попала в Редферн, Ричард показался мне таким радостным, любезным. Он поразил меня своим великолепием.
— Тебе было только тринадцать лет.
— Дело не в этом. Меня всегда поражает красота, и я преклоняюсь перед ней. Даже спустя годы его привлекательность потрясала меня. Я не допускала и мысли, что Бог, сотворив такую красоту, наделил ее черным сердцем. — Она горько усмехнулась. — Помнишь, я радовалась, что мой муж не такой, как Делмас? Ты тогда, должно быть, решила, что я непробиваемая дура.
— Я никогда так не думала, — мягко не согласилась Брини.
— Но я научилась думать и делать выводы, я поняла, что моя воля не так уж слаба. Я твердо решила выжить, когда Ричард выкинул меня в пристройку при конюшне. Я хочу жить, Бринн, хочу выздороветь. Ты поможешь мне?
— Поэтому-то я и вернулась, — улыбнулась Бринн.
Эдвина пожала руку Бринн.
— Я знаю, это не очень благородно с моей стороны, у тебя своих забот хватает. Что с Делмасом?
— Лорд Ричард отправил его куда-то.
— Почему?
Бринн отвела взгляд.
— Лорд Гейдж не хочет видеть его здесь.
— Алиса сказала, что норманн возбудил в тебе любовь. Правда?
— Нет, он просто возжелал то, что лежит у меня между ног.
— Но ты же сказала, что он не грубо обходится с тобой.
Мягко, как ураган, нежно как обжигающее пламя. Он заполоняет ее всю. Она невольно вспомнила, как сегодня днем они занимались любовью. И в ответ сладко
— Я не говорила, что он был кроток со мной.
— Тебе нравится. — Эдвина в испуге зажмурилась. — Ты любишь спать с норманном. Я думала, он не оставил тебе выбора.
— Так и было.
— Однако же тебе хорошо с ним. — Ее брови озабоченно поползли вверх. — Верно? У тебя есть муж. Грех так делать.
— А разве не грех быть с мужем, силой принуждающим тебя жениться? Я не произносила слова обета.
— Женщине не требуется давать клятву.
— В Гвинтале по-другому.
— Тогда там странные законы.
— Справедливые. — Она погладила руку Эдвины. — Не волнуйся. Я сплю с норманном, потому что должна. Скоро всему придет конец, и я уверена, что Господь Бог отпустит моему бренному телу его грехи.
— Тебе все простится, Бринн, другого и быть не может. Ты не сердись на меня за расспросы. Не мне судить, что есть грех, а что нет. Все переменится, верно?
— Успокойся. Не надо никакого прощения. Мы ведь друзья? А теперь спи.
— Бринн… — нерешительно заговорила Эдвина. — Скажи, все эти чужаки ведут себя так же достойно?
— Что?
— Ну, понимаешь, норманн явно нравится тебе и…
Эдвина нетерпеливо махнула рукой.
— Он привлекает тебя?
Широкие мощные плечи, голубые, как северное море, глаза. А у Гейджа они такие яркие.
— Да. Я о нем думаю, — скорее себе ответила Бринн.
— А этот? — Эдвина показала на спящего Малика. — Он еще красивее, чем мой муж. Ричард рассказывал мне, что норманны — грубые варвары с кривыми зубами и редко моются. Если все они столь же красивы, то немудрено, как трудно удержаться от греха.
— Малик не норманн. Он сарацин и не дьявол-искуситель. Его сердце столь же прекрасно, как и его лицо.
Эдвина в сомнении покачала головой.
— Я так думала и о Ричарде. Нелегко понять, как может ничтожество скрываться под привлекательной наружностью.
— Как тебе сказать, норманны похожи на саксов. Но они все разные: одни красивы, на других страшно смотреть. Ты права, главное, разгадать, какой человек. — Она встала и достала шерстяное одеяло из сундука для полотна и теплых вещей. — И вообще, сегодня ни о чем не надо волноваться.
Эдвина снова посмотрела на Алису.
— Бедняжка, — выдохнула она. — Как жестока жизнь к женщинам! Мы что-то должны делать…
— Добрый день. — Гейдж стремительно вошел в спальню. — Как ты, Малик?
— С каждым днем все лучше. — Он показал на Эдвину. — Познакомься, это леди Эдвина. Мой друг, Гейдж Дюмонт.
— Лорд Гейдж, — едва слышно произнесла Эдвина. Она на мгновение остановила на нем пристальный взгляд, а потом, улыбнувшись, протянула руку. — Спасибо, что приняли приглашение в Редферн.
Гейдж осторожно взял ее тоненькую руку и грациозно поклонился.
— Если бы я знал, что здесь скрывается столь прекрасная дама, то убедил бы Вильгельма пойти в поход на Англию гораздо раньше.