Полночный воин (Хранительница сокровищ)
Шрифт:
— Скоро поедем. — Он лениво потянулся, прежде чем встать и подойти к ней по высокой траве. — Что ты делаешь?
— Пропалываю сорняки. Они стараются высосать соки из моих растений.
— Так ты и с ними борешься. — Он присел с другой стороны грядки и начал тянуть за вылезающие побеги. — Неужели и у твоих растений есть свои драконы, чтобы ты и с ними тоже боролась?
— Разумеется. Там, где кипит жизнь, смерть всегда пытается отнять ее. Если бы я не уничтожала сорняки, то сама стала бы одним из них и возненавидела
— Твоя мать научила тебя разбираться в травах?
— Едва я вылезла из пеленок, — кивнула она. — Я с раннего детства знала, что буду знахаркой, стану сражаться с чудовищами. — Она смущенно посмотрела на него. — Мать рассказывала мне, что на свете существует много разных воинов, и самые лучшие из них те, которые даруют жизнь, а не забирают ее.
— Что-то о таких милосердных я не слышал. На моем пути встречались совсем другие. — Он криво усмехнулся. — Вроде меня.
— Но ты можешь стать другим.
— Только если мир перевернется. — Наклонившись, он вырвал еще один сорняк. — Не шагай я по этой земле завоевателем, не жил бы я на этом свете. Посмотри на себя. Ты рабыня. Что ты получаешь в награду за борьбу со своими драконами?
— Я сражаюсь ради самой борьбы, — просто ответила она.
Он поднял на нее глаза и задумался.
— Сияние… — пробормотал он.
— Что ты сказал?
— Просто повторил слова Малика о тебе. — Он выдернул еще один сорняк и потянулся за следующим. — …Еще до того, как он решил, что влюбляться в тебя непростительно.
— Непростительно? — переспросила она. — Вряд ли Малику известно, что это значит. Вы странные друзья. Где вы повстречались?
— В Византии, — улыбнулся Гейдж. — Он пронзил мне руку мечом.
— Что?
— На мой караван в пустыне, когда я возвращался в Нормандию, напали сарацины. Малик был их предводителем.
— Не представляю Малика разбойником, — нахмурилась она.
— Он был великолепен. Он и его люди отобрали у меня все до последней нитки: товары, лошадей, повозки — и ушли. Спустя два дня он вернулся с лошадьми и водой, достаточной, чтобы вывести нас из пустыни. — Гейдж поморщился. — Кроме того, он перевязал мне руку и преподал урок, как надо сражаться с теми, чье мастерство явно выше.
— Разбойник…
— В деревне его почитали как героя. Три года жители страдали от засухи, жажды и голода, пока Малик не взялся им помогать. Окажись ты в таком положении, что бы ты выбрала — добродетель или жизнь?
— Жизнь, — не задумываясь, ответила она.
— Я тоже так думаю. Малик так и сделал. Никто не любит жизнь больше, чем он. Разве что и ты тоже. — Он огляделся вокруг. — Ему бы понравился твой сад.
— Наверное. — Она порывисто взяла его руку и приложила к теплой земле. — Слышишь, как она дышит? Жизнь вокруг нас. Разве ты не чувствуешь?
— Чувствую. — Он повернул руку ладонью вверх и захватил
Она резко вздрогнула, поймав его взгляд. Ей тоже никогда так не хотелось жить, как в эту минуту. Жизненная сила живыми соками расцветала в ней, придавая ей уверенность и вознося к бездонному небу, туда, где земля, сходясь с небесным куполом, вершила судьбы людей. Бринн озарила лучезарная улыбка, и она пожала его руку.
— Это хорошо.
— Я хочу тебя, — коротко сказал он. — Хочу быть в тебе, почувствовать, что ты живая. Здесь. Сейчас.
Ей сделалось грустно и обидно. Недолго же она парила над земными страстями.
— Как хочешь.
Он тихо выругался.
— Я сказал, что хочу тебя, но я не стану принуждать тебя к этому. — Он поднялся и пошел к берегу ручья. — Ты не понимаешь.
— Нет, не понимаю. — Не в силах скрыть смущение, она смотрела, как он одевается и крупными шагами подходит к своему коню.
— Собирайся, — сказал он. — Пора ехать.
Она поднялась с колен и направилась к своей лошади.
— Если бы ты объяснил, я, может быть…
— Я ничего не собираюсь тебе пояснять. Мы здесь одни. И у тебя нет повода обвинить меня в насилии. — Он подсадил ее на лошадь и сам вскочил на коня. — Одному Богу известно, что я не верю в правила рыцарского поведения, царящие при дворе Вильгельма. Мне всегда казались они фальшивыми, и от них мало толку в несоответствующий момент. — Он пришпорил коня. — Черт побери, неподходящий, дальше некуда!
Она никогда еще не видела его таким расстроенным и подавленным.
Тем не менее Бринн поймала себя на том, что, возвращаясь в Редферн, она радостно улыбается своим мыслям.
Лорд Ричард встретил их во дворе.
— Надеюсь, милорд, Редферн понравился вам? Скажи вы мне, что собираетесь осмотреть наши окрестности, я составил бы вам компанию. — Он подошел к Бринн и снял ее с лошади. — Впрочем, у вас очаровательная спутница.
Бринн торопливо освободилась из его рук и отступила назад.
— Мне надо вернуться к Малику и Эдвине. — Она встретилась взглядом с Гейджем. — Полагаю, я не понадоблюсь вам сегодня в главном зале?
— Думаю, обойдемся без твоего общества. Оно вовсе не способствует хорошему пищеварению.
Она улыбнулась.
— Так повелось, что за свое малейшее неудобство мужчины привычно ругают женщин. — Поднимаясь по лестнице, она повернулась, остановилась и ласково сказала: — Берегите себя, милорд.
— Приложу все усилия, — поклонился Гейдж. — Если вы осчастливите меня вашим присутствием завтра на прогулке по окрестностям.
Он был так галантен, будто обращался к знатной даме. Она бросила взгляд через плечо. Наверняка он опять над ней насмехается. Ничего подобного. Он был серьезен.