Полное блюдце секретов
Шрифт:
– Вон в тот подъезд. Мы слазили туда и обломились. Проходной.
– Ну, значит, не такой он и дурак, хочу заметить. А потерпевшая?
– Лет сорок, ничего особенного, одета неброско. Я насчитал четыре ножевых. Может, больше, там кровища сплошная. – Весело. Еще, кстати, не вечер. – Черт!
Подъехал автобус с районными экспертами. Постовой активно разгонял толпу, не очень стесняясь в выражениях. Странно, ничто не вызывает такого любопытства, как чужая смерть.
Про совпадение примет Паша спрашивать не стал. Они совпадали. Он помнил их наизусть – все уши прожужжали на сходках
– Твоя земля? – спросил Паша у Музыканта. – Да, – мрачно ответил Серега.
– Ты потом собери с участковых справки по обходу, ОПД все равно мне заводить.
– Хорошо. Хотя, может, попадется? Совсем уж оборзел.
– Чикатило двадцать лет ловили. – Эх… Подошел Таничев.
– Привет, Серега. Мужики, там муж тетки вернулся. Пойдем, покалякаем.
– А, – махнул рукой Музыкант. – Без толку. Что он вам скажет? – Все равно надо, хотя бы формально. Опера двинулись к подъезду. – Хуже всего, когда дурак, – опять запричитал Музыкант. – Никакого страха, никакого смысла. Опасный урод.
– Да, – ответил Таничев. – Дураки опасны. Недавно в нашем РУВД взяли на работу дурака. Следователем. Самого настоящего идиота, состоящего на учете в психушке. Как он прошел комиссию? Но раз взяли, значит, прошел. Сейчас, в принципе, всех берут. Так вот, для преступников это был самый опасный человек. Для преступников любого ранга – начиная от мелкого наркомана и заканчивая бандитским боссом.
Он, как это ни странно звучит, руководствовался только законом. Приносят ему, к примеру, дипломат с пятью тысячами баксов и говорят: «Давайте, товарищ, разберемся по справедливости. Не должен наш брат сидеть в тюрьме».
Дурик башку почешет, потом УПК откроет, полистает и отвечает: «А здесь про пять тысяч ничего не сказано, извиняюсь. Тут про арест сказано, извиняюсь». И хлоп братана за решетку.
Столько он за полгода пересажал, сколько иной за всю жизнь не смог. И не боялся ведь ничего – ни угроз, ни подстав. Одно слово, дурак. Я действую по закону, я действую по закону…
– А сейчас он где?
– Слили парня. Кто-то из крупных мафиози не на шутку встревожился, когда его братву в порядке живой очереди начали отправлять в тюрьму. И пожаловался руководству РУВД. Сначала попытались на взятке хлопца слить. Подключили РУОП, зарядили в дипломат такую сумму, что нам троим до конца дней хватит и детям еще останется. Ан хрен. Дурак опять в кодекс пальчиком потыкал и постановление на арест – будьте любезны. Ну, тогда пришлось действовать старыми методами. Нашли в деле какую-то незначительную ошибку и уволили.
– Ты хочешь сказать, что те, кто не берет и действует по закону, дураки?
– уточнил Музыкант.
– Не обязательно. Но в нашем следственном отделе такой прецедент был единственным. А сказать я хочу, что дураки опасны.
В подъезд посторонних не пускали. Опера кивнули постовому, и тот посторонился, пропуская их к месту происшествия.
Женщина лежала в лифте, свернувшись калачиком. Как говорят медики, в эмбриональной
Женщину, должно быть, застигнуть врасплох не удалось – на ладонях имелись многочисленные порезы. Наверное, это и сгубило ее. Предыдущие жертвы не оказывали сопротивления, поэтому собачник, нанеся два-три удара, убегал. Сегодня он, видимо, рассвирепел от противодействия и довел дело до ужасного конца.
Рядом с головой валялась небольшая дамская сумочка. Одета женщина была действительно неброско – обычное голубое платье в белый цветочек.
Она жила на пятом этаже. Муж сидел на кухне, подперев голову рукой и уставившись в одну точку. Он вернулся домой уже после трагедии и, постояв немного возле лифта, ссутулившись, поднялся в квартиру. С ним пока никто не говорил, давали время немного успокоиться. Ему было лет двадцать пять на вид, что немного удивляло, ведь его жене наверняка уже за сорок. Но любовь зла и часто выходит за рамки традиционных устоев.
Паша вытащил из-под стола вторую табуретку и достал блокнот.
– Простите, молодой человек, вы в состоянии отвечать на наши вопросы?
Парень вздрогнул и оглядел присутствующих:
– Да, да, конечно.
– Прошу не удивляться вопросам, может, они покажутся жестокими и нелепыми.
– Пожалуйста.
– Это ваша жена? Вы опознали ее?
Парень закрыл глаза. Чувствовалось, что его горе было неподдельным.
– Да, это Галя, – вполголоса ответил он.
– У вас есть ее документы?
– Да, секундочку.
Парень открыл дверцу настенного шкафа и достал пачку документов, перетянутых черной резиночкой.
Паша нашел паспорт и стал переписывать данные.
– Вы не расписаны? То есть она вам не жена?
– Она мне жена. Если для вас имеет значение штампик в паспорте, то для нас – нет.
– Вы прописаны здесь?
– Нет, Она прописана одна, вернее с дочерью.
– Сколько дочери?
– Одиннадцать. Галя поздно родила.
– А где дочь?
– Не знаю. Возможно, гуляет.
– Я правильно понимаю, есть еще настоящий муж?
– Нет, он умер пять лет назад. Сердце…
– Чем занималась Галя?
– Работает на кондитерской фабрике. То есть работала.
Молодой человек склонил голову над столом и зарыдал.
Музыкант с Пашей переглянулись. Петрович, решив не вмешиваться в разговор, спустился еще раз вниз, потолковать со свидетелями.
Парень поднял голову и вытер глаза:
– Извините.
– Ничего, ничего, мы понимаем. А вы сами, если не секрет, чем занимаетесь?
– Нет, конечно. Мелкая коммерция. Формально безработный. А так, что подвернется. В основном, рыба. Закупаю в рыболовецких совхозах и раскидываю по магазинам. На жизнь хватает.
– Ваши документы можно?
– Да, конечно.
Парень достал из заднего кармана брюк коричневые корочки.
– Там паспорт, права, пластиковая карточка – это пропуск в гараж.
– Да, я разберусь, Андрей Олегович.
Паша вновь взялся за ручку.
– Расскажите про сегодняшний день, – – вступил в разговор Музыкант.