Полное собрание рассказов
Шрифт:
Моя будущая жена провела остаток дня в еле сдерживаемой лихорадке волнения, любви и страха. Испорченные страницы одна за другой отправлялись в мусорную корзину. Эми не решалась еще раз прослушать запись Барроу или хотя бы обменяться взглядами с мисс Хостеттер из боязни выдать свою ужасную тайну.
В пять выключили Андре Костеланеца, Мантовани и вентиляторы отопительной системы. Девушки из внутренней курьерской службы принесли лотки с новыми записями, которые предстояло расшифровать утром, и выбросили увядшие цветы из ваз на столах — каждое утро туда ставили новые из заводских парников. Девичий цветник заколыхался, словно под ветром, и устремился к вешалкам. У разных вешалок Эми и мисс Хостеттер надели свои пальто.
Вихрь окончания дня понес девушек дальше, по железной лестнице, на улицу. Последней спустилась моя будущая жена.
Она постояла в каньоне нумерованных зданий, где в воздухе еще висела поднятая девичьим вихрем угольная пыль, затем вернулась в бюро, освещенное лишь оранжевым пламенем далеких заводских печей.
Дрожа от волнения, Эми выдвинула нижний ящик стола. Записи не было.
Вне себя от неожиданности и злости, Эми открыла нижний ящик мисс Хостеттер. Запись была здесь. Кроме нее, в зеленом стальном лотке лежали только пузырек меркурохрома [24] и вырезка из «Вестника “Монтесумы”» под заголовком «Кредо сотрудницы “Монтесумы”». «Я — сотрудница “Монтесумы”, — начинался текст, — рука об руку с мужчинами — сотрудниками “Монтесумы” шагаю в лучшее будущее под тройным знаменем Бога, Родины и Фирмы, гордо неся щит своего служения».
24
Меркурохром — антисептик, широко применявшийся в Америке вместо йода и зеленки. В настоящее время не используется из-за содержания ртути.
Эми взвыла от ярости. Она пулей вылетела из бюро, пробежала по лестнице и дальше вдоль ряда нумерованных зданий к проходной, где располагался главный пост заводской полиции. Моя будущая жена не сомневалась, что мисс Хостеттер там: гордо сообщает полицейским, где искать Барроу.
Главный пост заводской полиции располагался в большом помещении сразу за входом. Вдоль стен были выставлены образцы продукции, над ними висели стенды с чертежами и диаграммами. Посредине стоял прилавок, за которым толстая буфетчица продавала сладости, журналы и сигареты.
Высокая женщина в пальто взволнованно говорила с дежурным полицейским.
— Мисс Хостеттер! — запыхавшись, выговорила Эми.
Женщина, обернувшись, с любопытством глянула на мою будущую жену, потом снова заговорила с полицейским. Это была не мисс Хостеттер, а посетительница. Она ходила на экскурсию по заводу и где-то потеряла кошелек.
— Или я его обронила, или его украли, — говорила женщина. — Может, там, где был такой грохот, искры и расплавленный металл, или там, где работают огромные молоты, или там, где ученый показывал нам всякие умности у себя в лаборатории… Да где угодно! Может, его вытащил у меня убийца, который у вас на заводе прячется.
— Мэм, — терпеливо ответил полицейский, — да он уж помер наверняка. А если и живой, то не за кошельками охотится, а за едой. Ему жить охота.
Он мрачно улыбнулся:
— Но жить ему в любом случае недолго.
Уголки нежных алых губ моей будущей жены невольно пошли вниз.
Где-то на территории залаяли собаки.
— Слышите? — довольно спросил полицейский. — С собаками ищут. Если ваш кошелек у него, мэм, то скоро вы все получите назад.
Эми обвела глазами большую комнату, ища мисс Хостеттер. Ее тут не было. Эми без сил опустилась на жесткую банкетку под стендом «Может ли силикон разрешить ваши проблемы?».
На нее навалилась беспросветная тоска. Эми знала это чувство — оно всегда накатывало после окончания хорошего фильма. В зале зажигался свет, унося восторги чужой любви. Эми не имела права на экранную любовь. Она была лишь зрительницей — одной из многих.
— Слышите собак? — спросила за спиной у Эми буфетчица, обращаясь к покупателю. — Говорят, особенная порода. Ищейки вообще-то добрые, но те, с которыми ищут Барроу, — наполовину енотовые гончие. Вот уж они злющие! Их специально натаскивают на преступников.
Эми резко вскочила и подошла к буфету.
— Плитку шоколада, пожалуйста, — сказала она. — Большую, за двадцать пять центов. Два батончика, кокосовый и карамельный. И пакетик арахиса.
— Решила устроить себе праздник? — спросила буфетчица. — Главное, не забывай, что сладкое портит кожу.
Эми торопливо вернулась на территорию завода и втиснулась в переполненный служебный автобус. Кроме нее, там были одни мужчины, работающие во вторую смену. Увидев мою будущую жену, они все стали очень вежливыми и внимательными.
— Скажете, когда будет здание номер двести двадцать семь? — спросила Эми шофера. — Я не знаю, где это.
— И я не знаю, — ответил шофер. — Вроде его раньше не спрашивали.
Он вытащил из-за щитка от солнца замусоленную карту заводской территории.
— И не спросят, — вмешался пассажир. — В двести двадцать седьмом ничего нет, кроме фонарей и бочек с песком. Ну, может, еще чугунная печка. Вам точно не туда, мисс.
— Сотрудник позвонил в бюро и сказал, что ему сегодня допоздна нужна стенографистка, — ответила Эми. — Кажется, он сказал «двести двадцать семь».
Она глянула на карту и увидела, что палец шофера остановился на одиноком квадратике рядом с железнодорожным депо. На квадратике стоял номер 227. Ближайшее большое здание, номер 224, располагалось сбоку от путей.
— Может быть, он сказал «двести двадцать четыре», — проговорила Эми.
— О, точно! — радостно подхватил шофер. — Транспортный цех. Туда-то вам и надо.
Весь автобус облегченно вздохнул. Мужчины с ласковой гордостью смотрели на хорошенькую южаночку, которой так замечательно помогли.
Все пассажиры, кроме Эми, уже вышли. Автобус ехал по пустырю, отделявшему цеха от железнодорожного депо. Между шлаковыми кучами и грудами металлолома плясали лучи карманных фонарей.
— Фараоны с собаками, — сказал шофер.
— А? — рассеянно переспросила Эми.
— Начали с кабинета, куда он вломился вчера ночью. Судя по тому, как собаки себя ведут, они уже близко к цели.
Эми кивнула. Моя будущая жена мысленно разговаривала с мисс Хостеттер.
«Если вы сообщили в полицию, — говорила она, — вы все равно что сами его убили. Ровно так же, как если бы навели пистолет и спустили курок. Понимаете? Или вам наплевать? Неужели у вас не осталось и капли женственности?»