Полное собрание рассказов
Шрифт:
— О чем ты?
Доктор Ременцель вскочил.
— Я намерен поглядеть, — разъяренно объявил он, — насколько быстро тут умеют менять свои решения.
— Первым делом, — уговаривала Сильвия, пытаясь удержать и хоть немного успокоить мужа, — нам надо разыскать Илая.
— Первым делом, — довольно громко возразил доктор, — нам надо записать Илая в Уайтхилл. После этого мы найдем его и приведем обратно.
— Но, дорогой… — начала было Сильвия.
— Никаких «но». Здесь как раз собралось большинство членов правления. И все это мои близкие друзья. Или
Он решительно перешел к соседнему столику, тяжело опустился на стул и заговорил с величественным и суровым пожилым человеком — председателем попечительского совета.
Сильвия извинилась перед озадаченными Хайлерами и побежала искать Илая.
Расспрашивая всех, кого встретила по пути, она наконец нашла его во дворе одиноко сидящим на скамье под готовой вот-вот расцвести сиренью.
Услыхав, как под ногами матери заскрипел гравий, Илай устало спросил:
— Уже знаете? Или объяснять?
— О том, что с тобой случилось? — уточнила Сильвия. — Что тебя не взяли? Доктор Уоррен рассказал.
— Я разорвал письмо.
— Я так и подумала. Зря мы с папой вечно твердили, что ты не можешь учиться нигде, кроме Уайтхилла. Другого почему-то и представить не могли.
— Знаешь, а мне легче, — попытавшись улыбнуться, сообщил Илай. — Теперь, когда все позади. Я собирался сказать вам заранее — и не смог. Не получалось.
— Это я во всем виновата. Ты ни при чем.
— А где папа?
Сильвия так спешила найти и успокоить сына, что даже не задумалась, что собрался предпринять муж. Только тут она осознала, что доктор Ременцель намерен совершить непростительную ошибку. Теперь, когда стало понятно, как трудно пришлось бы Илаю в Уайтхилле, она совсем не хотела отдавать мальчика именно сюда.
Не зная, как объяснить ему, чем занят отец, Сильвия пробормотала:
— Думаю, скоро появится. Не бойся, он все поймет. Хочешь, подожди здесь, а я его приведу.
Но ей не пришлось бежать за доктором Ременцелем. В эту самую минуту его величественная фигура появилась у выхода из гостиницы и направилась к жене и сыну. Вид у доктора был ошеломленный.
— Ну что? — спросила жена.
— Они все сказали «нет». Все до единого! — подавленно сообщил доктор.
— Ну и хорошо. Я даже рада. Нет, в самом деле рада!
— Кто сказал «нет»? Про что? — допытывался Илай.
— Члены совета, — ни на кого не глядя, объяснил доктор Ременцель. — Я попросил их сделать для тебя исключение и принять в школу.
Лицо Илая исказили недоверие и стыд.
— Что? — переспросил он, и в его голосе не осталось ничего детского. — Это ведь не положено! — со злостью крикнул он отцу.
— Мне так и ответили, — кивнул доктор Ременцель.
— Тогда зачем? Как ты мог? Невероятно…
— Ты прав, — пробормотал отец.
— Какой позор, — сказал Илай, и видно было, что это сказано от души.
Пристыженный доктор не нашелся что возразить.
— Простите меня, — проговорил он наконец. — Зря я все это затеял.
— Теперь все знают, что Ременцель может требовать привилегий, — ответил Илай.
— Бен, полагаю, пока не появился? — продолжил доктор, хотя всем было понятно, что время подавать машину еще не пришло. — Давайте подождем его здесь. Не хочется возвращаться.
— Ременцель попросил о поблажке, — не унимался Илай. — Словно он не такой, как все!
— Боюсь… — начал доктор Ременцель и осекся.
— Боишься — чего? — озадаченно переспросила жена.
— Боюсь, мы больше никогда не вернемся в Уайтхилл.
Олень
Гигантские черные трубы заводов Федеральной машиностроительной корпорации в Илиуме плевались едким дымом и копотью в сотни мужчин и женщин, выстроившихся в длинную очередь перед красным кирпичным корпусом заводского управления. Стояло лето. Заводы Илиума, к настоящему моменту второе по величине промышленное предприятие в Америке, на треть увеличивали штат в связи с новыми заказами на вооружение. Каждые десять минут служащий охраны открывал дверь управления, выпуская из кондиционированного помещения струю прохладного воздуха и впуская внутрь трех новых кандидатов.
— Еще трое, — сказал охранник.
После четырехчасового ожидания в здание попал и человек лет под тридцать, среднего роста, с юным лицом, слегка закамуфлированным при помощи очков и усов. Его воодушевление, равно как и костюм, несколько поблекло от едкого дыма и августовского солнца, да к тому же ему пришлось пожертвовать ланчем, чтобы не потерять место в очереди. Тем не менее молодой человек старался не утратить жизнерадостности. Он был последним в тройке, представшей перед секретаршей.
— Оператор винтонарезного станка, мэм, — определил свою специальность первый.
— Пройдите к мистеру Кормоди в седьмую кабину, — сказала секретарша.
— Пластическая прессовка, мисс, — назвался второй.
— К мистеру Хойту, во вторую кабину, — ответила она и обратилась к молодому человеку в поблекшем костюме: — Специальность? Фрезеровка? Сверловка?
— Писательство, — ответил он. — Все виды писательства.
— Вы имеете в виду рекламу и продвижение товара?
— Да… именно это.
Секретарша засомневалась:
— Ну… я не знаю. Мы не объявляли о найме на эту специальность. Ведь вы не можете работать за станком, не так ли?
— Мой станок — пишущая машинка, — шутливо ответил он.
Секретарша была серьезной молодой женщиной.
— Компания не использует стенографистов мужского пола, — сказала она. — Пройдите к мистеру Биллингу в двадцать шестую кабину. Возможно, он знает о какой-нибудь вакансии в отделе рекламы.
Молодой человек поправил галстук, одернул пиджак и изобразил на лице улыбку, подразумевавшую, что он интересуется работой на заводах просто ради шутки. Он проследовал в двадцать шестую кабину и протянул руку мистеру Биллингу — такому же молодому человеку.