Полное собрание сочинений. Том 1. Повести. Театр. Драмы
Шрифт:
У меня вряд ли найдется несколько иллюзий для того, чтобы заставить актера играть перед публикой, а не с публикой, хотя это было бы желательно. Я не мечтаю о том, чтобы видеть спину актера в течение всей важной сцены, но я горячо желаю, чтобы решительные сцены не проходили у суфлерской будки, как дуэты, в расчете на аплодисменты, и желал бы, чтобы они исполнялись на указанном положением месте. Стало быть, никакого переворота, а лишь незначительные видоизменения, потому что, превращая сцену в комнату без четвертой стены и, стало быть, ставя часть мебели спиною к зрительному залу, можно, пожалуй, повредить впечатлению.
Если
В современной психологической драме, где тончайшие движения души должны выражаться больше на лице, чем в жестах и в шуме, лучше всего было бы прибегать к сильному боковому свету на маленькой сцене и к помощи актеров без белил или, по крайней мере, свести последние до. минимума.
Если б мы могли еще уничтожить видимый оркестр с его раздражающим светом ламп и обращенными к публике лицами; если б мы могли настолько поднять театральный пол, чтобы линия глаза зрителя была выше колен актера; если б нам удалось убрать авансцену и сверх того держать зрительный зал во время представления в полной темноте, а главное, располагать маленькой сценой и малым залом, то, может быть, возникла бы и новая драма, и, по крайней мере, театр снова стал бы учреждением для удовольствия образованных людей. В ожидании такого театра мы должны писать передним числом и подготовлять будущий репертуар.
Я сделал попытку! И если она не удалась, то никогда не поздно попытаться вновь!
Фрёкен Юлия
ЛИЦА:
Фрёкен Юлия, 25 лет.
Жан, лакей, 30 лет.
Кристина, кухарка, 35 лет.
Действие происходит в графской кухне, в Иванову ночь.
Большая кухня, боковые стены и потолок которой закрыты занавесками и кулисами. Задняя стена тянется наискось по сцене слева; на левой же стороне две полки, уставленные медной, железной и цинковой посудой; полки обклеены по краям узорами из бумаги; несколько дальше, направо, часть большого сводчатого выхода с двумя стеклянными дверями, через которые виден фонтан с амуром, цветущие кусты сирени и молодые пирамидальные тополя.
Налево, на сцене, угол большой кафельной плиты и часть навеса.
Направо — виден конец кухонного стола из белого соснового дерева с несколькими стульями.
Плита убрана березовыми ветвями; пол — ветками можжевельника.
На конце стола большой японский горшок с цветущей сиренью.
Комнатный ледник, стол для мытья посуды, умывальник.
Большие старомодные часы с боем над дверью и комнатный телефон с левой стороны двери.
Кристина стоит налево у плиты и что-то жарит на сковороде; на ней светлое ситцевое платье и фартук.
Жан входит через стеклянную дверь; он одет в ливрею, в руках держит пару сапог со шпорами для верховой езды; он ставит их на видном месте, на пол, в задней части сцены.
Жан. Фрёкен Юлия нынче опять с ума сошла; совсем с ума сошла.
Кристина. А, ты уж вернулся?
Жан. Я проводил графа на станцию и, возвращаясь назад мимо амбара, заглянул туда и хотел потанцевать. Смотрю, Фрёкен начинает танцевать с лесничим. Но, заметив меня, она сейчас же подбежала ко мне и пригласила меня на вальс. И вот тут-то она плясала так, что я ничего подобного в жизни не видал. Сумасшедшая!
Кристина. Ведь она всегда была такая, хотя и не в такой степени, как последние две недели, с тех пор, как свадьба расстроилась.
Жан. Да, что это за история? Он же был славный малый, хотя и не богат. Да что говорить, ведь у них бывают такие странные фантазии! Садится у конца стола. Но согласись, ведь очень странно, что Фрёкен предпочла остаться дома с прислугой, а не поехала с отцом к родным?
Кристина. Она, вероятно, немножко стесняется после этой истории со своим женихом.
Жан. Возможно! А все-таки он был отличный парень. Знаешь, Кристина, как это у них вышло? Я всё видел, хотя они меня и не заметили.
Кристина. Как, ты всё видел?
Жан. Да. Как-то вечером они были в конюшне, и Фрёкен «тренировала» его, как она выражается, — знаешь, что она делала? Она заставляла его прыгать через хлыст, как собачонку. Два раза он перескочил и оба раза получил по удару, но в третий раз он уже не захотел прыгать, а вырвал хлыст у неё из рук, разломал его на тысячу кусков и ушел.
Кристина. Так вот как это было! Скажите, пожалуйста!
Жан. Да, это было так! — Но чем же ты угостишь меня, Кристина?
Кристина снимает жаркое со сковороды и подает Жану. У меня есть только немного почек, которые я вырезала из жареной телятины.
Жан нюхает еду. Великолепно! Это мое любимое кушанье! Трогает тарелку. Однако не мешало бы погреть тарелку!
Кристина. Ну, уж ты разборчивее, чем сам граф. Любовно гладит его но волосам.
Жан сердито. Ай, не тяни меня так за волосы; ты знаешь, как я чувствителен.
Кристина. Ну, ну, ведь я же любя.
Жан ест.
Кристина откупоривает бутылку пива.
Жан. Пиво, в Иванову-то ночь! Нет, благодарю покорно. У меня есть кое-что получше. Открывает ящик стола и достает бутылку красного вина с желтой головкой. Видишь, желтая головка! Дай-ка мне стакан! На высокой ножке, — когда пьют настоящее вино.
Кристина возвращается опять к плите и ставит на нее маленькую кастрюлю.
Ну, пошли Бог терпения той, кому ты достанешься в мужья! Этакий ворчун!
Жан. Эх, полно толковать! Ты сама была бы очень рада подцепить такого молодца, как я; и я не думаю, чтобы тебе был большой ущерб оттого, что меня называют твоим женихом! Пробует вино. Великолепное вино, только холодное немножко. Греет стакан в руках. Мы его купили в Дижоне; оно обошлось по четыре франка за литр без посуды; да еще пошлина! Что ты там такое варишь? Адская вонь!