Полное собрание сочинений. Том 10
Шрифт:
В эпоху распада, после долгих “нефракционных” колебаний, он опять идёт вправо и в августе 1912 года входит в блок с ликвидаторами. Теперь опять отходит от них, повторяв, однако, по сути дела их же идейки .*
Такие типы характерны, как обломки вчерашних исторических образований и формаций, когда массовое рабочее движение в России еще спало и любой группке “просторно” было изображать из себя течение, группу, фракцию, — одним словом, “державу”, толкующую об объединении с другими.
Надо, чтобы молодое рабочее поколение хорошо знало, с кем оно имеет дело, когда с невероятными претензиями выступают люди, не желающие абсолютно считаться ни с партийными решениями, которые с 1908 года определили и установили отношение к ликвидаторству, ни
Выходит, таким образом, что Троцкий во время после 1903 года всё время обретался вне большевистского лагеря, то перебегая в лагерь меньшевиков, то отходя от них, но не примыкая никогда к большевикам, а с 1912 года организовал блок с меньшевистскими ликвидаторами против Ленина и его партии, оставаясь в одном лагере с меньшевиками.
Что же тут удивительного, если такая “фигура” не внушает доверия нашей большевистской партии?
Что же тут удивительного в том, что оппозиционный блок, возглавляемый этой самой “фигурой”, оказался изолированным и отброшенным от партии?
Второй основной вопрос, на котором свихнулись лидеры оппозиции, есть вопрос о возможности победы социализма в одной стране в период империализма. Ошибка оппозиции состоит в том, что она попыталась незаметно ликвиднуть учение Ленина о возможности победы социализма в одной стране.
Ни для кого не представляет теперь тайны тот факт, что Ленин еще в 1915 году, за два года до Октябрьской революции, исходя из закона неравномерности экономического и политического развития в условиях империализма, провозгласил тезис о том, что “возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране” (Ленин, т. XVIII, стр. 232).
Ни для кого не представляет теперь тайны тот факт, что именно Троцкий, а не кто-либо другой, в том же 1915 году выступил в печати против этого тезиса Ленина, заявив, что признавать возможность победы социализма в отдельных странах “значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности* , которая составляет сущность социал-патриотизма” (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 89—90).
Не составляет тайны также тот общеизвестный факт, что впоследствии эта полемика между Лениным и Троцким по сути дела не прекращалась вплоть до выхода в свет последней брошюры Ленина “О кооперации” в 1923 году, где он ещё и ещё раз провозглашает возможность построения “полного социалистического общества” в нашей стране.
Какие изменения произошли в истории нашей партии после смерти Ленина в связи с этим вопросом? В 1925 году на XIV конференции нашей партии Каменев и Зиновьев, после ряда колебаний, признали учение Ленина о возможности победы социализма в одной стране и отмежевались вместе с партией от троцкизма в этом вопросе. А через несколько месяцев после этого, перед XIV съездом, когда они остались в меньшинстве в борьбе против партии и оказались вынужденными блокироваться с Троцким, — они повернули “вдруг” в сторону троцкизма, порвав с резолюцией XIV конференции нашей партии и отойдя от ленинского учения о возможности победы социализма в одной стране. В результате, полуменьшевистская болтовня Троцкого о национальной ограниченности теории Ленина становится той завесой в руках оппозиции, которой старается она прикрыть свою работу по ликвидации ленинизма в вопросе о социалистическом строительстве.
Спрашивается: что же тут удивительного, если партия, воспитанная и выкованная в духе ленинизма, сочла необходимым отвернуться после всего этого от таких ликвидаторов, а лидеры оппозиции оказались изолированными от партии?
Третий основной вопрос, на котором свихнулись лидеры оппозиции, есть вопрос о нашей партии, вопрос о её монолитности, вопрос о её железном единстве.
Ленинизм учит, что партия пролетариата должна быть единой и монолитной, без фракций, без фракционных центров, с единым партийным центром, с единой
Иначе смотрит на дело троцкизм. Для троцкизма партия есть нечто вроде федерации фракционных групп с отдельными фракционными центрами. Для троцкизма невыносима пролетарская дисциплина партии. Троцкизм не терпит пролетарского режима в партии. Троцкизм не понимает, что без железной дисциплины партии невозможно проведение диктатуры пролетариата.
Знали ли об этих органических дефектах троцкизма бывшие ленинцы из оппозиции? Конечно, знали. Более того, они со всех крыш кричали о несовместимости “организационной схемы” троцкизма с организационными принципами ленинизма. Тот факт, что оппозиция отреклась в своём заявлении от 16 октября 1926 года от понимания партии, как федерации групп, — этот факт является лишним подтверждением того, что оппозиция хромала и продолжает хромать на обе ноги в этой области. Но отречение это было словесное, неискреннее. На деле троцкисты никогда не отказывались от своих попыток навязать нашей партии троцкистскую организационную линию, а Зиновьев и Каменев помогают им в этом бесславном деле. Стоило только Зиновьеву и Каменеву остаться в меньшинстве в их борьбе против партии, чтоб они повернулись к троцкистскому, полуменьшевистскому организационному плану и провозгласили вместе с троцкистами борьбу с пролетарским режимом в партии, как лозунг дня.
Что же тут удивительного, если наша партия не сочла возможным хоронить организационные принципы ленинизма и отбросила прочь от себя нынешних лидеров оппозиции.
Вот, товарищи, три основных вопроса, на которых свихнулись нынешние лидеры оппозиции, порвав с ленинизмом.
Можно ли после этого удивляться, что ленинская партия в свою очередь порвала с этими лидерами?
Но падение оппозиции на этом не остановилось, к сожалению. Падение оппозиции пошло дальше, доведя её до грани, дальше которой нельзя итти, не рискуя оказаться за пределами партии. Судите сами.
До сих пор трудно было предположить, что оппозиция, как бы она ни пала, колебнётся в вопросе о безусловной обороне нашей страны. А теперь приходится не только предполагать, но и утверждать, что позиция нынешних лидеров оппозиции является позицией пораженческой. Как же иначе понять глупый и несуразный тезис Троцкого о клемансистском эксперименте в случае новой войны против СССР? Разве можно сомневаться, что это есть признак дальнейшего падения оппозиции?
До сих пор трудно было предположить, что оппозиция выдвинет когда-либо глупое и несуразное обвинение нашей партии в термидорианстве. В 1925 году, когда Залуцкий впервые заговорил о термидорианских тенденциях в нашей партии, нынешние лидеры оппозиции решительно отмежевались от него. А теперь оппозиция пала до того, что она идёт дальше Залуцкого, обвиняя партию в термидорианстве. Я не понимаю только, как могут оставаться в нашей партии люди, утверждающие, что партия стала термидорианской.
До сих пор оппозиция старалась “лишь” организовать отдельные фракционные группировки в секциях Коминтерна. А теперь она дошла до того, что организовала на глазах у всех новую партию в Германии, партию контрреволюционных пройдох Маслова и Рут Фишер, в противовес существующей там германской коммунистической партии. Но это есть позиция прямого раскола Коминтерна. От фракционных группировок в секциях Коминтерна к расколу Коминтерна, — таков путь падения лидеров оппозиции.
Характерно, что Зиновьев не отрицал в своей речи факта существования раскола в Германии. А что она, эта самая антикоммунистическая партия, организована нашей оппозицией, ото видно хотя бы из того, что антипартийные статьи и речи лидеров нашей оппозиции печатаются и распространяются в виде отдельных брошюр Масловым и Рут Фишер. (Голос: “Позор!”.)