Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших
Шрифт:
Этого бедолагу, принесенного в ящике с фермы, мы снимали на берегу Усманки, опасаясь, что он, допекаемый беспокойством и безоблачным небом, шмыгнет в родимую для него речку.
Этого «дровосека» мы сняли в заповеднике.
Фото автора. 16
Самый умелый из рыбаков
(Окно в природу)
Сегодня мы познакомимся с рыболовом. Исключительным. По мастерству ни с кем не сравнимым.
Речь пойдет о скопе.
Немного людей могут сказать, что видели эту птицу. А кто видел, запомнил. Во многих странах скопу называют рыбным орлом. Но в полете похожа она скорее на чайку — сизовато-белая, в черных пестринах птица. Крючковатый клюв и когтистые лапы выдают в скопе хищника. Кто видел ее желтые пронзительные глаза, мог заподозрить в ней хищника злобного.
На самом деле скопа — птица почти что кроткая. Сама никого не обидит. Ее обижают. Орланы и коршуны подстерегают скопу в полете, чтобы отнять добычу. С обидчиками не связывается, предпочитает бросить улов и начать все сначала.
Рыбу скопа высматривает, делая круги над водой на высоте двадцати пяти — тридцати метров. Может остановиться в воздухе, как пустельга, и из этого положения камнем, по крутой горке, падает вниз, вытянув вперед голенастые ноги с когтями, из которых, если птица не промахнется, выскользнуть рыбе не суждено.
Облик этого мастера природа шлифовала тысячи лет и добилась совершенства, отклонения от которого лишь ухудшало бы качество в высшей мере специализированного охотника.
< image l:href="#"/>Скопа с добычей.
Скопа распространена по всему миру. И повсюду выглядит одинаково, без каких-либо значительных видовых вариаций. И охотится везде одинаково, и повадки — сразу узнаешь. В отличие от орланов, коршунов, чаек, не брезгующих снулой рыбой, скопа берет добычу только живую. В отличие от многочисленных зимородков и пеликанов, ныряющих в глубину и хватающих рыбу клювом, скопа берет ее лапами. Кроме острых серповидных когтей, скользкую рыбу удерживают также жесткие «щетки» на подушечках лап.
Не каждый бросок с высоты в воду бывает удачным. Подсчитано, в среднем лишь раз из пяти взлетает скопа с добычей. Жертвой орла-рыболова может стать рыба любая, гулявшая у поверхности вод. Чаще всего некрупная — в ладонь или чуть больше. Но ловит скопа лещей и щучек до килограмма. В Карелии я видел птицу, несшую очень крупного окуня. Семьсот — девятьсот граммов рыбы надо ежедневно промышлять рыболову, чтобы кормиться и содержать иждивенцев — самку, неотлучную от гнезда, и двух-трех птенцов.
Припоминаю, где приходилось видеть скопу…
В прошлом году в апреле у Селигера снимали мы глухарей. В лесу лежал еще
Несколько гнезд скопы видел также на Абакане. Есть на этой горной таежной реке участок с названьем Тиши — бурные воды в этом месте стихают, река зеркалом отражает ельники и кедровники. Мы заглушили, помню, мотор и шли на веслах. Тут я увидел в воде отражение птицы. Поднял глаза — скопа! Она летела к гнезду.
Гнездо скопы узнаешь безошибочно. Оно подобно огромной шляпе, нахлобученной на сосну или елку со сломанной вершиной. Высота может быть разной, но сломанная верхушка имеет, как видно, решающее значение. Точно такие же гнезда видел я на Аляске и на Камчатке, на берегу Чесапикского залива (Атлантическое побережье США) и в Калифорнии. В Калифорнии скопу я увидел подвешенной за крыло на сухом дереве. Орел-рыболов, не понимая, что покушается на собственность человека, приноровился ловить форель в рыбоводном пруду.
Предупредительная стрельба на птицу не действовала, и раздраженный хозяин пруда сделал прицельный выстрел. В тот раз я впервые как следует рассмотрел птицу.
Видел скопу я и в Африке на речке, где рыбу, кроме нее, ловили цапли и громадные зимородки, падавшие в воду, как утюги. Но близко с миром скопы удалось познакомиться прошлым летом на Рыбинском водохранилище в Дарвинском заповеднике. Тут скопу не только не беспокоят, но и тщательно охраняют. И вот все вместе — богатые рыбой воды, покой и леса, удобные для гнездовий, — сосредоточило птиц в приметном, самом большом в Восточной Европе количестве — более тридцати пар на территории заповедника.
Гнезда мне показали с пожарной вышки главной усадьбы. Пошарив биноклем по болоту, поросшему невысокими чахлыми соснами, я обнаружил знаменитые «шляпы» — четыре гнезда и рядом с ними наблюдательные вышки-помосты с парусиновыми скрадками. Каждое лето орнитологи и практиканты-студенты дежурят тут, наблюдая повадки и образ жизни скопы.
По болоту до гнезд, утопая в пружинистой мокрой подушке из торфа и трав, шли мы, преследуемые кровососами. («Комаров столько, что можно и не обедать», — записал я в блокноте изречение спутника.)
Непривычный странный ландшафт — редкие, засохшие низкорослые сосны, а где повыше — те же сосны, но с пучком зеленеющих веток.
Трудно сказать, почему благородные птицы выбрали это, на человеческий взгляд, неказистое место для жизни. Рядом высокоствольный лес, но скопы упорно живут на этом болоте. Возможно, вершины сосенок подходящи для размещенья гнезда, а деревце стойко держит многопудовый груз.
Гнезда птицам служат лет по пятнадцать — двадцать. Они открытые, заметные для всех, кто хотел бы поживиться яйцами и птенцами. Потому мать-скопа от гнезда ни на шаг. И рыболов-папа в свободное от трудов время сидит на страже где-то поблизости.