Полное собрание сочинений. Том 83

Толстой Лев Николаевич

Ради Бога воздержись и прочти спокойно, на время отложивъ мысль о себ. О теб, о твоихъ чувствахъ и твоемъ положеніи я буду говорить посл, но теперь необходимо теб, чтобы понять свое отношеніе ко мн, понять меня, мою жизнь, какая она есть, а не такою, какою бы ты хотла, чтобы она была. То, что я говорю теб о томъ, что мое положеніе въ семь составляетъ мое постоянное несчастіе, есть фактъ несомннный, я его знаю, какъ знаютъ зубную боль. Можетъ быть я самъ виноватъ, но фактъ есть и, если⁸ теб мучительно знать, что я несчастливъ (я знаю, что теб мучительно), то надо не отрицать боль,⁹ не говорить, что ты самъ виноватъ, а подумать, какъ отъ нея избавиться — отъ боли, к[оторая] болитъ во мн и заставляетъ страдать тебя и всю семью. Боль оттого, что я почти 10 лтъ тому назадъ пришелъ къ тому, что единственное спасеніе мое и всякаго человка въ жизни въ томъ, чтобы жить не для себя, а для другихъ и что наша жизнь нашего сословія вся устроена для жизни для себя,¹⁰ вся построена на гордости, жестокости, насиліи, зл и что потому¹¹ человку въ нашемъ быту, желающему жить хорошо, жить съ спокойною совстью и жить радостно, надо не искать какихъ нибудь мудреныхъ далекихъ подвиговъ, а надо сейчасъ же, сію минуту дйствовать, работать, часъ за часомъ и день за днемъ, на то, чтобы измнять ее и идти отъ дурнаго къ хорошему; и въ этомъ одномъ счастье и достоинство людей нашего круга, а между тмъ ты и вся семья идутъ не къ измненію этой жизни, а съ возрастаніемъ семьи,¹²

съ разростаніемъ эгоизма ея членовъ къ усиленію ея дурныхъ сторонъ. Отъ этаго боль. Какъ ее вылчить? Отказаться мн отъ своей вры? Ты знаешь, что это нельзя. Если бы я сказалъ на словахъ, что отказываюсь, никто, даже ты, мн бы не поврилъ, какъ, если бы я сказалъ что 2 x 2 не 4. Чтоже длать? Исповдовать эту вру на словахъ, въ книжкахъ, а на дл длать другое? Опять и ты не можешь посовтовать этаго. Забыть? нельзя. — Что же длать? Вдь въ томъ то и дло, что тотъ предметъ, к[оторымъ] я занятъ, къ к[оторому], можетъ быть, я призванъ, есть дло¹³ нравственнаго ученія. A дло нравственнаго ученія отличается отъ всхъ другихъ тмъ, что оно измняться не можетъ, что не можетъ оставаться словами, что оно не можетъ быть обязательнымъ для однаго, а не обязательнымъ для другаго. — Если совсть и разумъ требуютъ, <и> мн¹⁴ ясно стало то, чего требуютъ совсть и разумъ, я не могу не длать того, что требуютъ совсть и разумъ и быть покоенъ, — не могу видть людей, связанныхъ со мной любовью, знающихъ то, чего требуютъ разумъ и совсть и не длающихъ этаго, и не страдать. —

Какъ ни поверни, я не могу не страдать! живя тою жизнью, к[оторою] мы живемъ. И никто, ни ты не скажешь, чтобы причина, заставляющая меня страдать, была ложная.¹⁵ Ты сама знаешь, что, если я завтра умру, то то, что я говорилъ, будутъ говорить другіе, будете говорить сама совсть въ людяхъ, будетъ говорить до тхъ поръ, пока люди не сдлаютъ, или хоть не начнутъ длать того, чего она требуетъ. — Такъ что, чтобы уничтожить нашъ разладъ и несчастіе, нельзя вынуть изъ меня причину¹⁶ моего страданія, п[отому] ч[то] она не я, а она <истина> въ совсти всхъ людей, она и въ теб. — И стало быть остается разсмотрть другое: нельзя ли уничтожить то несоотвтствіе нашей жизни требованіями совсти? Нельзя ли измненіемъ формъ нашей жизни уничтожить то страданіе, к[оторое] я испытываю и передаю вамъ? — Я сказалъ, что я спасся отъ отчаянія тмъ, что пришелъ къ истин. Это кажется очень гордымъ утвержденіемъ для тхъ людей, к[оторые] какъ Пилатъ¹⁷ говорятъ: что истина? но гордости тутъ нтъ никакой. Человкъ не можетъ жить, не зная истины. Но я хочу сказать то, что готовъ несмотря на то, что вс мудрецы и святые люди міра на моей сторон и что ты сама признаешь истиной тоже, что я признаю, я готовъ допустить, что то, чмъ я жилъ и живу, не истина, а только мое увлеченіе, что я помшался на томъ, что знаю истину и не могу перестать врить въ нее и жить для нея, не могу излчиться отъ моего сумашествія. Я готовъ допустить и это, и въ этомъ случа остается для тебя то же¹⁸ положеніе: такъ какъ нельзя вырвать изъ меня того, чмъ я живу и вернуть меня къ прежнему, то, какъ <прожить со мной наилучшимъ образомъ?> уничтожить т страданія, мои и ваши, происходящiя отъ моего неизлчимаго сумашествія?

Для этаго, признавая мой взглядъ истиной или сумашествіемъ (все равно), есть одно только средство: вникнуть въ этотъ взглядъ, разсмотрть, понять его. И это то самое, по несчастной случайности, о к[оторой] я говорилъ, не только никогда не было сдлано тобой, а за тобой и дтьми, но этаго привыкли опасаться. Выработали себ пріемъ забывать, не видать, не понимать, не признавать существованія этаго взгляда, относиться къ этому, какъ къ <литературны[мъ]> интереснымъ мыслямъ, но не какъ ключу для пониманія человка.¹⁹

Случилось такъ, что, когда совершался во мн душевный переворотъ и внутренняя жизнь моя измнилась, ты не приписала этому значенія и важности, не вникая въ то, что происходило во мн, по²⁰ несчастной случайности поддаваясь общему мннію, что писателю художнику, какъ Гоголю,²¹ надо писать худож[ественныя] произведенія, а не думать о своей жизни и не исправлять ее, что это есть что-то въ род дури или душевной болзни; поддаваясь этому настроенію, ты <даже> сразу стала въ враждебное отношеніе къ тому, что было для меня²² спасеніемъ отъ отчаянія и возвращеніемъ къ жизни.

Случилось такъ, что вся моя дятельность на этомъ новомъ пути, все, что поддерживало меня на немъ,²³ теб стало представляться вреднымъ, опаснымъ для меня и для дтей. — Для того, чтобы не возвращаться къ этому посл, скажу здсь объ отношеніи моего взгляда на жизнь къ семь и дтямъ, <чтобы ты не длала въ душ> противъ того неправильнаго возраженія, что мой взглядъ на жизнь могъ быть хорошъ для меня, но неприложимъ къ дтямъ. Есть разные взгляды на жизнь — частные взгляды: одинъ считаетъ, что для счастья надо <главное> быть ученымъ, другіе — художникомъ, третіи — богатымъ, или знатнымъ и т. п. Это все частные взгляды, но взглядъ мой былъ взглядъ религіозный, нравственный, тотъ, к[оторый] говоритъ о томъ, чмъ долженъ быть всякій человкъ для того, чтобы исполнить волю Бога, для того, чтобы онъ и вс люди были счастливы. Взглядъ религіозный можетъ быть неправиленъ и тогда его надо опровергнуть, или просто не принимать его; но противъ религіознаго взгляда нельзя говорить, что говорятъ, и ты иногда, что это хорошо для тебя, но хорошо ли для дтей? Мой взглядъ состоитъ въ томъ, что я и моя жизнь не имютъ никакого значенія и правъ, дорогъ же мн мой взглядъ не для меня, а для счастья другихъ людей; а изъ другихъ людей ближе всхъ мн дти. И потому то, что я считаю хорошимъ, я считаю такимъ не для себя, а для другихъ и главное для своихъ дтей. И такъ случилось, что по несчастному недоразумнію ты и не вникла въ то, что²⁴ было для меня величайшимъ переворотомъ и измнило <безповоротно> мою жизнь, но даже — не то что враждебно, но какъ къ болзненному и ненормальному явленію отнеслась къ этому, и изъ хорошихъ побужденій, желая спасти отъ увлеченія меня и другихъ; и съ этаго времени съ особенной энергіей потянула какъ разъ въ обратную сторону того, куда меня влекла моя²⁵ новая жизнь. Все, что мн было дорого и важно, все стало теб противно: и наша прелестная, тихая, скромная деревенская жизнь и люди, к[оторые] въ ней участвовали, какъ Вас[илій] Ив[ановичъ],²⁶ котораго, я знаю, что ты цнишь, но к[отораго] ты тогда сочла врагомъ, поддерживавшимъ во мн и дтяхъ ложное, болзненное, неестественное, по твоему, настроеніе.²⁷ И тогда началось то отношеніе ко мн, какъ къ душевно больному, к[оторое] я очень хорошо чувствовалъ. И прежде ты была смла и решительна, но теперь эта решительность еще боле усилилась, какъ усиливается ршительность людей, ходящихъ за больными, когда признано, что онъ душевно больной. Душа моя! вспомни эти послдніе года жизни въ деревне, когда²⁸ съ одной стороны я работалъ такъ, какъ никогда не работалъ и не буду работать въ жизни — надъ Евангеліемъ (какой бы ни былъ результатъ этой работы, я знаю, что я вложилъ въ нее все, что мн дано было отъ Бога духовной силы), а съ другой стороны сталъ въ жизни прилагать то, что мн открылось изъ ученія Еванг[елія]: отрекся отъ собственности, сталъ давать, что у меня просили, отрекся отъ честолюбія <и> для себя и для дтей, зная (что я и давно, 30 лтъ тому назадъ зналъ, то²⁹ что заглушалось во мн³⁰ честолюбіемъ), что то, что ты готовила для нихъ въ вид утонченнаго образованія съ франц[узскимъ], англ[ицкимъ], гувернер[ами] и гувернант[ками], съ музыкой и т. п., были соблазны славолюбія, возвышенія себя надъ людьми, жернова, к[оторые] мы имъ надвали на шею. Вспомни это время и какъ ты относилась къ моей работе и къ моей новой жизни. Все это казалось теб увлеченіемъ односторонним, жалкимъ, а результаты этаго увлеченія казались теб даже опасными для дтей. Боюсь сказать и не настаиваю на этомъ, но къ этому присоединилось еще твое³¹ молодое замужество, усталость отъ материнскихъ трудовъ, незнаніе свта, к[оторый] теб представлялся чмъ то плнительнымъ, и ты съ большей ршительностью и энергіей и совершеннымъ закрытіемъ глазъ на то, что происходило во мн, на то, во имя чего я сталъ тмъ, чмъ сталъ, потянула въ обратную, противуположную сторону: дтей въ гимназію, двочку — вывозить, составить знакомства въ обществ, устроить приличную обстановку. <И въ этой твоей дятельности ты почувствовала себя еще совершенно свободно. Тутъ ты сдлала невольную ошибку.> Ты поврила и своему чувству и общему мннію, что моя новая жизнь есть увлеченіе, родъ душевной болзни и не вникла въ смыслъ ея и начала дйствовать съ решительностью даже не похожей на тебя и съ тмъ большей свободой, что все то, что ты длала: и перездъ въ Москву, и устройство тамошней жизни, и воспитаніе дтей, все это уже было до такой степени чуждо мн,³² что я не могъ уже подавать въ этомъ никакого голоса, п[отому] ч[то] все <было противно моей вр> это происходило въ области, признаваемой мною за зло [?]. То, что длалось въ деревн на основаніи взаимныхъ уступокъ, по самой простот³³ жизни, и главное, пот[ому] что оно было старое, 20-лтнее, имло всетаки для меня смыслъ и значеніе; новое же, <безобразное>, противное всмъ моимъ представленіямъ въ жизни, устройство уже не могло имть для меня никакого значенія, какъ только то, что я пытался наилучшимъ наиспокойрйшимъ образомъ переносить это.³⁴ Эта новая Моск[овская] жизнь была для меня страданіемъ, к[оторое] я не испытывалъ всю мою жизнь. Но я нетолько страдалъ на каждомъ шагу, каждую минуту отъ несоотвтствія своей и своей семьи жизни и моей жизни и виду роскоши, разврата и нищеты, въ к[оторой] я чувствовалъ себя участникомъ, я не только страдалъ, но я шаллъ и³⁵ длался гадокъ и участвовалъ прямо сознательно въ этомъ разврат, лъ, пилъ, игралъ въ карты,³⁶ тщеславился и раскаявался и мерзлъ самому себ. Одно б[ыло] спасенье — писанье и въ немъ я не успокоивался, но забывался.

Въ деревн было не лучше. То же игнорированье меня, не одной тобой, но и подраставшими дтьми, естественно склонными усвоить потакающій ихъ слабостямъ, вкусамъ и тотъ взглядъ на меня, какъ на добраго, не слишкомъ вреднаго душевнобольнаго, съ к[оторымъ] надо только не говорить про его пунктъ помшательства. Жизнь шла помимо меня. И иногда, ты не права была въ этомъ, ты призывала меня въ участіи въ этой жизни, предъявляла ко мн требованія, упрекала меня за то, что я не занимаюсь денежными длами и воспитаніемъ дтей, какъ будто я могъ заниматься денежными длами, увеличивать или удерживать состояніе для того, чтобы увеличивать и удерживать то самое зло, отъ к[отораго] гибли, по моимъ понятіямъ, мои дти. И могъ заниматься воспитаніемъ, цль кот[ораго] гордость — отдленіе себя отъ людей, свтское образованіе и дипломы, были то самое, что я зналъ за пагубу людей. Ты съ дтьми выраставшими шла дальше и дальше въ одну сторону — я въ другую. Такъ шло года, годъ, два — пять лтъ. Дти росли <и порча ихъ росла>, мы расходились дальше и дальше³⁷ и мое положеніе становилось ложне и тяжеле. Я халъ съ людьми, заблудившимися по ложной дорог, въ надежд своротить ихъ: то халъ молча, то уговаривалъ остановиться, повернуть, то покоряясь имъ, то возмущаясь и останавливая. Но чмъ дальше, тмъ хуже. Теперь ужъ установилась инерція — дутъ, п[отому] ч[то] такъ по[]хали, уже привыкли и мои уговариванья только раздражаютъ. <Мн осталось одно: не потворствовать и тянуть, пока вытяну жилы въ обратную сторону.> Но мн отъ этаго не легче и иногда, какъ въ эти дни, я прихожу въ отчаяніе и спрашиваю свою совсть и разумъ, какъ мн поступить, и не нахожу отвта. Выборовъ есть три: употребить свою власть: отдать состояніе тмъ, кому оно принадлежитъ — рабочимъ, отдать кому нибудь, только избавить малыхъ и молодыхъ отъ соблазна и погибели; но я сдлаю насиліе, я вызову злобу, раздраженіе, вызову т же желанія, но не удовлетворенныя, что еще хуже, 2) уйти изъ семьи? — но я брошу ихъ совсмъ однихъ, — уничтожить мое кажущееся мн недйствительнымъ, а можетъ быть, дйствующее, имющее подйствовать вліяніе — оставлю жену и себя одинокимъ и нарушу заповдь, 3) продолжать жить, какъ жилъ; вырабатывая въ себ силы бороться со зломъ любовно и кротко. Это я и длаю, но не достигаю любовности и кротости и вдвойн страдаю и отъ жизни и отъ раскаянія. Неужели такъ надо? Такъ въ этихъ мучительныхъ условіяхъ надо дожить до смерти? Она не далека ужъ. И мн тяжело будетъ умирать съ упрекомъ за всю ту безполезную тяжесть послднихъ годовъ жизни, к[оторую] едва ли я подавлю и передъ смертью, и теб провожать меня съ сомнніемъ о томъ, что ты могла бы не причинять мн тхъ единственныхъ тяжелыхъ страданій, к[оторыя] я испыталъ въ жизни. — Боюсь, что эти слова огорчатъ тебя, и огорченіе твое перейдетъ въ раздраженіе.

Представь себ, что мн попадется твой дневникъ, въ кот[оромъ] ты высказываешь свои задушевныя чувства и мысли, вс мотивы твоей той или другой дятельности, съ какимъ интересомъ я прочту все это. Мои же работы вс, к[оторыя] были ничто иное, какъ моя жизнь, такъ мало интересовали и интересуютъ тебя, что такъ изъ любопытства, какъ литерат[урное] произведеніе прочтешь, когда попадется теб; a дти, т даже и не интересуются читать. Вамъ кажется, что я самъ по себ, а писанье мое само по себ. —

Писанье же мое есть весь я. Въ жизни я не могъ выразить своихъ взглядовъ вполн, въ жизни я длаю уступку необходимости сожитія въ семь; я живу и отрицаю въ душ всю эту жизнь, и эту то не мою жизнь вы считаете моей жизнью, а мою жизнь, выраженную въ писаніи, вы считаете словами, не имющими реальности.

Весь разладъ нашъ сдлала та роковая ошибка, по к[оторой] ты 8 лтъ тому назадъ признала переворотъ, к[оторый] произошелъ во мн <чмъ то неестествен[нымъ]>; переворотъ, к[оторый] изъ области мечтаній и призраковъ привелъ меня къ дйствительной жизни, признала чмъ то неестественнымъ, случайнымъ, временнымъ, фантастическимъ, односторонним,³⁸ который не надо изслдовать, разобрать, а съ которымъ надо бороться всми силами. — И ты боролась 8 лтъ и результатъ этой борьбы тотъ, что я страдаю больше, чмъ прежде, <задыхаюсь>, но не только не оставляю принятаго взгляда, но все дальше иду по тому же направленію и задыхаюсь въ борьб и³⁹ своимъ страданіемъ заставляю страдать васъ.

Какже тутъ быть? Странно отвчать, потому что отвтъ самый простой: надо сдлать то, что надо было сдлать съ самаго начала, что люди длаютъ, встрчаясь со всякимъ препятствіемъ въ жизни: <уничтожить это препятствіе силою или> понять, откуда происходитъ это препятствіе и понявъ уничтожить это препятс[твіе] или, признавъ его неустранимымъ, покориться ему.

Вы приписываете всему, только не одному: тому, что вы причиной, невольной, нечаянной причиной моихъ страданій. —

дутъ люди и за ними валяется избитое въ кровь, страдающее, умирающее существо. Они жалютъ и хотятъ помочь, но не хотятъ остановиться. Отчего не попробовать остановиться?

⁴⁰Вы ищете причину, ищите лкарство. Дти перестанутъ объдаться (Вегетаріанство). Я счастливъ, веселъ (несмотря на отпоръ, злобные нападки). Дти станутъ убирать комнату, не подутъ въ театръ, пожалютъ мужика, бабу, возьмутъ серьезную книгу читать — я счастливъ, веселъ, и вс мои болзни проходятъ мгновенно. Но вдь этаго нтъ, упорно нтъ, нарочно нтъ.

Между нами идетъ борьба на смерть — Божье или не божье. И такъ какъ въ васъ есть Богъ, вы⁴¹

Надо вникнуть въ то, что движетъ мною и что я выказываю, какъ умю, тмъ боле это нужно, что рано или поздно — судя по тому распространенію и сочувствію, к[оторое] возбуждаютъ мои мысли — придется понять ихъ, не такъ, какъ старательно ихъ понимаютъ навыворотъ, т, к[оторымъ] он противны, что я только проповдую то, что надо быть дикимъ и всмъ пахать, лишиться всхъ удовольствій, — а такъ, какъ я ихъ понимаю и высказываю.