Полное собрание сочинений
Шрифт:
– Никогда татары не живуть без пары. Дай-ка до пары.
– Так мы ж, дед, не татары.
– А мы-ить – не хуже. И не лучше, к тому же.
Вторую сигарету дед проворно сунул за другое ухо и снова обратился к Фомичу:
– Бог, мил-человек, любить троицу!
– Ну и нахал же ты, дед! – смеясь, сказал Фомич, угощая деда третьей сигаретой.
Но дед и на этом не остановился.
– А четвертая-ть Богородица, – сказал он, намереваясь выдурить у Фомича еще одну.
– Имей совесть, дед! Половину всего, что у меня было,
– Ну, будь, по-твоему. Расскажу, как Господь Бог мир створы?л. Годится?
– Валяй, дед, – подзадорил его работяга дядя Лёша. А ребятня, оставив удочки, поспешно обсела рассказчика и затихла в ожидании.
Дед размял сигарету, дважды погладил вдоль тремя пальцами, сдавил с одного конца, потом с другого, чиркнул спичкой и прикурил. С наслаждением затянулся, затем еще раз и, окинув слушателей взглядом, с важным видом начал повествование.
– Ну, так вот. Раньше, когда ишшо ничего не было, были тольки Частивый дух да Нечастивый. И носилси Частивый над водою, а Нечастивый – за ним.
– Как же это? Вода ж, выходит, была? А ты говоришь, ничего не было, – перебил деда Фомич.
Пыхнув сигаретой, дед отмахнулся от дотошного пенсионера.
– Стало быть, воду Частивый ишшо раньше створыл! Но да не в этом дело. Носились яны, значить, носились, и надоело им носиться. Вот и говорыть Частивый:
– Слушай, Нечастивый! Скучно нам с тобой тут носиться, верно?
– Ох, верно, – отвечаеть Нечастивый.
– А давай мир создадим.
– Давай, – говорит Нечастивый. – А как это?
– А ты ныряй в воду и достань мне оттудова тры пяшшынки. Тольки не забудь сказать в уме: «Боже, поможи».
Нырнул Нечастивый, искал, искал три пяшшынки, а «Боже, поможи» не сказал. Вынырнул и говорыть:
– Нету-ть там никаких пяшшынок!
– А ты сказал «Боже, поможи»?
– Ей-Богу, сказал!
– Ой, врешь же ты, нечыстая сила – неверный дух! Да ишшо и божисси, бессрамный! Ныряй снова, тольки теперь уж непременно скажи! Нето ничего у нас с тобой не выйдеть. И будем снова тут скучать да носиться тышшу лет кряду, пока я опять чего-нибудь не придумаю.
Нырнул нечастивый и говорыть в уме: «Боже, поможи». Глядить – а тут тры пяшшынки плавають. Ну, он их – цап-царап – и думаеть: «А зачэм это Частивому тры пяшшынки? Дай, про всяк случай, ядну припрячу». И спрятал ядну за шшаку. Выныриваеть и отдаеть Частивому тольки две. А Частивый яму:
– А трэтяя где?
– Не нашел. Не было там ёй!
– Ой, опять врешь, Нечастивый!
– Ей же Богу – не бряшу?!
– Зря божисси, лукавец. Пожалеешь ведь, окаянный! Ну да ладно. Гляди, что сейчас будя.
Кинул Частивый ядну пяшшынку – появились земля, горы, моря, реки, озера, леса, поля, растения там всякие, цвяты, фрукты и овошшы. Кинул Частивый другую пяшшынку – появились звери разные, у небе – птицы, у реках – рыба. И другие твари Божии. И никаких хищников, змей, скорпионов, пауков, комаров и другой нечисти.
– Жалко, – говорыть ён, – что ты, Нечастивый, ядну пяшшынку спрятал. Много ишшо можно было всяко-разного добра создать. Но я табе сказал: пожалеешь!
Ушли они спать каждый к себе. А утром приходить Нечастивый и криком крычыть:
– Ой, Частивый! Ой! Шшака распухла! Болить немилосердно! Ой, помираю! Что мне делать тепе-е-ерь?
– Ага, Нечастивый! Я ж сказал табе: пожалеешь, что пяшшынку спрятал. Где ж яна у тебе?? За шшакой, небось?
– Да, Частивый! Виноват! Грешен я! Утаил ядну пяшшынку за шшакой! Прости мене, окаянного! Помоги скорэй! Нету сил так больше мучиться!
– Ладно, Нечастивый! Покаялси, значить прошшаю тебе. Но назад времени не воротишь. Плюй теперь тры раза!
Плюнул раз Нечастивый – появились хищники, змеи, скорпионы, пауки, прусаки, мыши, крысы, червяки, комары, мухи и прочая нечисть. Плюнул Нечастивый в другой раз – появились вино, водка, карты, табак, дурман и другое проклятое зельё. Трэтий раз плюнул Нечастивый – появились громы, молнии, вьюги, бури, землетрасения, вулканы там страшные, наводнения и другие всяко-разные лиха природные. Вот с тех пор и живуть рядом в мире добро со злом.
Юлий Гарбузов
15 декабря 2012 года, суббота
Волк на заставе
Случилось это в середине тридцатых годов, когда мой ныне покойный дядя по матери, Сергей Андреевич Диденко, служил молодым командиром-пограничником на Алтае. Их застава располагалась в горах. На высоте около трех тысяч метров над уровнем Мирового Океана. Застава была немногочисленной и находилась примерно в том месте, где сходились территории тогдашнего Советского Союза, Монголии и Китая.
Охраняемый участок Советско-Китайской границы был спокойным. Местность гористая, поросшая лесом с густым подлеском и сплошь заваленная буреломом. Основными нарушителями кордона были медведи, волки да горные козлы. А так – тишина, спокойствие, почти курорт. Только населенные пункты были далековато. Вернее, по алтайским меркам – недалеко, но добираться до них приходилось долго и трудно. Особенно в зимнее, пуржистое время. Дороги извилистые, скользкие, пропасти бездонные. Поэтому и начальство туда наведывалось весьма и весьма редко.
Телефонная связь была плохая, на линии сидело множество абонентов, поэтому вклиниться в разговор для очередного доклада было весьма непросто. Радиосвязь тоже работала из рук вон плохо. Батареи питания очень быстро вырабатывали свои ампер-часы, особенно накальные элементы. И тогда связь могла осуществляться только через вестовых. Роль вестового чаще других исполнял старшина Прохоров, когда ездил в поселок по хозяйственным делам. На его попечении были и кухня, и снабжение, и вообще все хозяйство.