Полное собрание сочинений
Шрифт:
– Скажите, пожалуйста, Мирослав Антоныч, кто это «мы» и что вы собираетесь делать с моим открытием? – спросил Калинич без обиняков.
– А вот это, Леонид Палыч, Вас никак не должно интересовать, – отрезал незнакомец.
– Как это – не должно интересовать? То, что я сделал, может привести к глобальной катастрофе, если попадет не в те руки, понимаете? – возмутился Калинич.
– Ну, это пусть Вас нисколько не волнует. Можете быть спокойны. Мы как раз именно того и опасаемся. Притом несравненно больше Вашего и согласны заплатить Вам только за то, чтобы Вы, даже не вводя нас в
– Позвольте, Мирослав Антоныч, позвольте! Я работаю на благо человечества, а не на свалку. Представляете, что было бы с человечеством, если бы в свое время изобретатель колеса уничтожил свое детище? – откровенно возмутился Калинич.
– Леонид Палыч, мы же Вам предлагаем очень крупную и выгодную сделку. Подумайте как следует – у Вас есть еще немного времени, чтобы не упустить своего шанса, – сказал Мелентьев и посмотрел на Калинича колючим пронизывающим взглядом, от которого Леониду Палычу стало не по себе.
Мелентьев достал дорогой мобильник, и его палец с молниеносной быстротой забегал по клавишам. Калинич вынул ключ зажигания и вставил в скважину, давая понять, что разговор окончен. В это время зазвучал вызывной сигнал мобильника, и он рефлекторно сунул руку в карман.
– Не стоит беспокоиться, Леонид Палыч. Это я звоню, – сказал Мирослав Антоныч. – Уже дал отбой. Хочу, чтоб у Вас остался номер моего мобильника на случай, если Вы все же надумаете пойти на сделку с нами. Все. Не смею больше Вас задерживать. Будьте здоровы.
Мелентьев открыл дверцу, вышел из машины и, аккуратно захлопнув ее за собой, тут же смешался с окружающей толпой. «Ну и дела, – подумал Калинич, запуская мотор. – То никто не признает моего открытия, все смеются над ним и начисто отвергают, а то вдруг сплошные предложения!»
Он выехал на проезжую часть и остановился у бордюра. Достав мобильник, удалил из памяти телефон Мелентьева и позвонил Ане.
– Анюта, ты где сейчас? Уже дома? А я немного задержался после работы. В машине сижу – домой еду. Купить по пути ничего не нужно? Нет? Ну, хорошо. Тогда я скоро буду. Без меня не обедай. Пока.
Через полчаса Калинич уже загонял машину в гараж.
XL
Суббота выдалась пасмурной и потому прохладной. Ночью была гроза, прошел теплый ливень, но к обеду уже подсохло. И Калинич решил ехать на дачу за своим хламом, как они накануне договорились с Геной. В половине первого он вывел из гаража машину и позвонил на Генин номер. После третьего гудка Калинич услышал мягкий голос сына:
– Привет, папа! Ты как, не передумал?
– Привет, сынок. Я уже сижу в автомобиле. Если ты готов, то выезжаю, – с отеческой теплотой сказал Калинич.
– Все готово, папа. Я в гараже. Все, какие остались, железки сложил в твой старый сундучок. Может, не стоит возиться? Ей-Богу, здесь один металлолом, который впору выбросить хоть сейчас, хоть немножко позже, – весело сказал сын.
– Нет, Генчик, я иногда нахожу старью неплохое применение. И это барахло тоже должно сослужить мне достойную службу, – весело сказал Калинич. – Итак, я выезжаю. Жди.
– Добро, папа. До встречи.
Калинич сунул в карман мобильник и повернул ключ стартера. Мотор завелся с полуоборота, и Калинич помчал по знакомой дороге, накатанной в продолжение трех десятилетий.
Загородная трасса была относительно свободна, милиция нигде не маячила, и Калинич выжимал из машины все, на что она была способна. Внимательно следя за дорогой, Леонид Палыч не переставал думать о том, как уберечь свое открытие от посягательства посторонних. Он еще и еще тщательно проигрывал в воображении все возможные ситуации, выискивая слабые стороны своего плана и обдумывая, как их устранить.
Никто не должен догадаться, где хранится разобранный репликатор. Нужно сбить с толку тех, кто пытается следить за ним. Калинич не сомневался в том, что его телефоны прослушиваются и что в квартире повсюду установлены «жучки». «Уж не паранойя ли у меня?» – подумал он. Но здесь лучше перебрать, чем недобрать. Береженого Бог бережет. Нужно действовать точно по намеченному плану и ни под каким видом не отступать от него ни на шаг. По телефону – только та информация, которая может или должна попасть к невидимому противнику, а все детали плана действий не должны быть известны никому, даже Ане.
Калинич не заметил, как оказался на территории институтского садоводческого товарищества, куда его, как хорошо всем знакомого, пропустили без малейших проблем. Машина, мягко покачиваясь на выбоинах, как корабль на волнах, тихо пошла по грунтовой дороге, на которой Калинич знал каждую ухабину, каждую колдобину. Вот и его бывший домик – такой аккуратный и милый сердцу. Здесь все сделано его руками. Каждое деревце, каждый кустик посажен и взращен им самим.
Грядки были не засеяны и сплошь заросли сорняками. Роскошные цветы, в прошлом предмет его гордости, полностью захирели и лишь кое-где сиротливо выглядывали из бурьяна, как узники из темницы.
Преодолев тягостное впечатление от увиденного, Калинич остановил машину у ворот, со скрипом отворил давно не смазываемую калитку и направился к открытой двери домика. Навстречу вышел улыбающийся Гена.
– Привет, папа! Я так рад тебя видеть! Как давно мы с тобой здесь не отдыхали! – сказал он с грустью, прижимая отца к груди.
– Всему, Геночка, когда-то приходит конец. Ничто не вечно под Луной, – философски ответил Калинич старший.
– Пойдем, папа, пообедаем, – предложил Гена. – Давно мы с тобой не общались за столом.
– Спасибо, Генчик. Обязательно, но как-нибудь в другой раз, когда я буду посвободнее и не за рулем, – с искренним сожалением сказал Леонид Палыч. – Давай мои железяки, и я поеду. Мне еще сегодня нужно попутно одно важное дело поскорее уладить. Я обещал не задерживаться.
– Вот твои железяки – в небезызвестном тебе сундучке, – грустно сказал Гена. – Вот и ключ к нему.
– Даже так? Вот спасибо. Это мне как нельзя более кстати, – обрадовался Леонид Палыч и, взяв из рук сына сундучок, направился к калитке.