Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Вожди красноцветных

Один звался – Любимый, Он строил города, Другой был – Скрытый в дымы, А третий был – Звезда. Глядящий прозорливо, Могучий Волк племен, При нем взрастала нива, Хотя был хищник он. Немая Память, Цельный, Ныряющий до дна, Зеленоглаз Свирельный, Знамена-имена. Лазоревая Птица, Захватистая Рысь, Весельщик вод, Зарница, Как Боги вы сошлись. Ступающий безгласно, Поющая Змея, Вы, мыслившие страстно, Вы, ласка бытия.

Перистый перстень

Колибри, малая Жар-Птица, Рожденье Воздуха и грез, Крылато-быстрая зарница, Цветная лакомка мимоз. Ты нежный перстень, ожерелье, Перистый венчик, золотой, На свадьбе вольного веселья С воздушно-пряною мечтой. Колибри, малая Жар-Птица, Ты фея в царстве орхидей, Ты Мексиканская царица, И ты сильнее всех царей. Промчались битвенные шумы, И рой царей исчерпан весь, И нет Ацтекам Монтезумы, А ты, Колибри, здесь как здесь.

Мексиканский вечер

Заснул Чапультепек, роскошный парк Ацтеков, Растоптанных в борьбе за красные цветы. Затих напрасный шум повторных человеков. Созвездья дружные сияют с высоты. О чем ты думаешь, печальница немая, Ты, переплывшая Атлантику со мной, Ты, встретившая дни единственного Мая, Как Море луч Луны – ласкающей волной. Мы здесь с тобой одни, нам ближе тень Кортеса, Чем призраки друзей в туманностях Земли. К нам зовы не дойдут из Северного леса, Все, нам привычное, растаяло вдали. Воспоминания, что призрачно-угрюмы, Да не восстанут вновь из-за громады вод. Здесь агуэгуэтль, любимец Монтезумы, Своей седой листвой сложился в мирный свод. Воздушный ветерок в ветвях шуршит напевно, Уйдем от наших дум, всецело, в наши сны. Вечерней Мексики лучистая царевна, Венера манит нас с прозрачной вышины. Богиня с прядями волос лучисто-длинных, Венера влюблена по-прежнему в любовь, И шлет нам светлый зов из тучек паутинных: — Горите, вы вдвоем, любите вновь и вновь. А Ицтаксигуатль, венчанная снегами, И Попокатепетль, в уборе из снегов, Свой горный и земной возносят лик пред нами: — Любите, вы вдвоем, доверьтесь власти снов.

Довременная

1

Ты любишь только верные слова, Ты видишь только вечные сиянья, Живешь, как первозданная листва, Как первых трав роса и трепетанья. В твоих глазах глубинный изумруд Волны, узнавшей зыбь и высь впервые. Ты с нами, здесь, ты светишься, вот тут, Но между нами бездны вековые.

2

Помню, как ты в первый раз В нашем зримом мне предстала. Это был вечерний час, Разделяли люди нас, Но от глаз до дальних глаз Вдруг незримость проблистала. С кем тогда я говорил? Я не помню. С безымянным. Вдруг в душе я ощутил Точно дальний звон кадил, Ум внезапно схвачен был Угаданьем слишком странным. Я как в сказке поднял взор, Я, глядя, застыл как в сказке. Прост и строг был твой убор, Вмиг я вспомнил храм и хор, Наша встреча – с давних пор, Решена в иной завязке. Помню, помню, лик Луны, Над садами Атлантиды; Остров Верных; помню сны Той Халдейской вышины; Лабиринты, крутизны; Строгость траурной Изиды. Где-то, где-то – сердце, где? — В этом, вмиг живом. Когда-то, Звезды плыли по воде, Но, одной молясь Звезде, Мы расстались, чтоб везде Было сердце болью сжато. И дрожала в нас тоска, И в безмерности печали, Умирали мы века, Сохла, вновь была река — Где ты? Как ты далека! Где ты? – Глаз глаза искали. И обманностью светясь, Многократно погасая, Жил из века в век алмаз, Но Звезда связала нас: — Ты моя на этот раз! Твой! – Порвалась цепь ночная. Это я тебя убил На высоком теокалли. Я убит тобою был В битве равных вечных сил Жизни цвет над тьмой могил, Все я вижу, как в кристалле!

Любовь

Ты непостижная – как сон, Моя любовь, любовь. Твой голос эхом повторен, И вновь к любви – любовь. Я не могу в душе найти Сравнений для очей, Что стали звездами в пути, И манят в мир лучей. Я не могу постичь очей, Исчерпать этот взгляд, В них излучение ночей, В них звезды говорят. В них океанская волна, Фиалки цвет лесной, Глубин небесных тишина, Что спит – перед грозой. В них зов к морям без берегов, И без пути назад, Напевность рун в стране врагов, Светящийся агат. В них глубь таинственных криниц, Где спит неспетый стих, В них рой веков, в них крылья птиц, И взмах ресниц густых. В них тайный свет со всех могил, В них всей Земли стезя. Но что бы я ни говорил, Их рассказать нельзя. И что бы я ни помянул, В душе прорвется вновь, Как бы снегов нагорных гул, Любовь – одна Любовь.

Змеиное число

Восемь лучистых планет, Дважды четыре явив, Да расцветивши и нет, В змеиный сложились извив. Как он певуче-красив, Как разноцветно-хорош. Сколько желтеющих нив, Как зазвездилася рожь. Восемь, тебя не поймешь, Можно тебя лишь любить Правда ли ты или ложь, Звездно ты выткало нить. Восемь, тебя сохранить Вечность велит мне, жезлом. Душу велит опьянить, Этим змеиным числом. Восемь бессмертных планет, Два и четыре явив, Тьму показали и свет, Бурю стихий расцветив. Как он змеино-красив, Этот узывчивый хор, В звеньях растущий порыв, Встречных срастей разговор. Все сочетавши в узор, В полный баюканья плен, Жемчуг бросают в простор Восемь поющих сирен. Счастье и сладость измен, В рдении вечно-живом, Замок без кровли и стен, Сжатый змеиным числом.

Розы

Я видел много красных роз, И роз воздушно-алых. И Солнце много раз зажглось В моей мечте, в опалах. В опальной лунной глубине, В душе, где вечный иней. И мною раз был дорог мне Цвет Неба темно-синий. Я видел много алых роз, И роз нагорно-белых. И много ликов пронеслось В уме, в его пределах. Мне дорог ум, как вечный клад, Как полнота объема. Но робко ласки в нем журчат, И груб в нем голос грома. Не раз в душе вставал вопрос, Зачем я вечно в тайнах: — От белых роз до черных роз, И желтых, нежно-чайных. Но только в Индии святой Все понял я впервые: — Там полдень – вечно-золотой, Там розы – голубые.

Воззванье к богам

Бог Голубого Покрова, С опушкой из белых снегов, Океан, поведай мне слово, Таящее сказку веков. богиня Одежд Изумрудных, Праматерь кошмарных дней, Колдунья снов безрассудных, Земля, говори же ясней. Бог Одежд Златоцветных, Немеркнущий желтый цвет, Радость дней безответных, Солнце, дай мне ответ. Богиня Одежд Опальных, Колдунья бледных теней, Ведунья рун изначальных, Луна, будь бледней, но нежней. Богиня Волос Лучистых, Царица двойной высоты, Венера, из далей сквозистых Скажи, где тайник Красоты. Так с болью, от века до века, Я к Богам и Богиням взывал Но, смеясь над мольбой Человека, Потоплял меня плещущий вал. Земля мне волчцы расстилала, И вонзались мне в руки шипы И опять возникало начало, Бесконечность пустынной тропы. И блуждала преступная сила, И не раз меня Солнце сожгло, И Луна меня обольстила, Завлекла, хоть светила светло. Лишь одна мне осталась богиня, Царица двойной высоты, Венера, и с нею пустыня, И ужас одной Красоты.

Багрянец

Что тебе, мечтанье, надо, Чтоб от будней отдохнуть? – Лишь не это. Что-нибудь. В чуждых странах дальний путь. Многоцветность Колорадо. Гор пурпуровых узор, С их нежданностью уступов Вид – о, вид хотя бы трупов, Лишь не братьев с давних пор Пусть хотя б тигриный взор, Но не добрый взор участья, Утомивший как ненастье, Как осенних капель хор. Вновь, как в детстве, ведать счастье, Что в Природе ты один, И как яркие запястья, Как касанья сладострастья, Чуят цвет иных долин, Гордость красочных растений, Цвет багряных сновидений, Вспышку Майи, Колорин.