Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Наш танец

Наш танец, наш танец – есть дикая пляска, Смерть и любовь. Качанье, завязка – шептанье, развязка, Наш танец, наш танец, когда ж ты устанешь, и будет безмолвие вновь? Несказанность слов, неизношенность чувства, теченье мгновении без скрипа минут, Цветов нераскрытность, замкнутые очи, красивость ресниц и отсутствие пут. Завесы бесшумные бархатной Ночи, бездонность затонов, и свежесть глубин, И тихая, тихая нежность, нежнее, чем стоны свирели в плач мандолин. Наш танец, наш танец – от края до края, наш зал сновиденный – небесная твердь, Любовь нас уводит, – о, злая, о, злая! – и манит нас добрая,

добрая Смерть.

Осень

Осень Мертвый простор Углубленные грустные дали. Завершительный ропот, шуршащих листвою, ветров. Для чего не со мной ты, о, друг мой, в ночах, в их печали? Столько звезд в них сияет, в предчувствии зимних снегов. Я сижу у окна. Чуть дрожат беспокойные ставни. И в трубе, без конца, без конца, звуки чьей-то мольбы. На лице у меня поцелуй, – о, вчерашний, недавний По лесам и полям протянулась дорога Судьбы. Далеко, далеко, по давнишней пробитой дороге, Заливаясь, поет колокольчик, и тройка бежит. Старый дом опустел. Кто-то бледный стоит на пороге. Этот плачущий – кто он? Ах, лист пожелтевший шуршит. Этот лист, этот лист... Он сорвался, летит, упадает... Бьются ветки в окно. Снова ночь. Снова день. Снова ночь. Не могу я терпеть. Кто же гам так безумно рыдает? Замолчи О, молю! Не могу, не могу я помочь. Это ты говоришь? Сам с собой – и себя отвергая? Колокольчик вернись С привиденьями страшно мне быть. О, глубокая ночь! О, холодная осень! Немая! Непостижность Судьбы: – Расставаться, страдать, и любить.

Хрустальный воздух

Какая грусть в прозрачности Небес, В бездонности с единственной Звездою. Изваян, отодвинут в Вечность лес, Удвоенный глубокою водою. Из края в край уходит длинный путь. Хрустальный воздух холоден, без ласки. О, Май, ужель ты был когда-нибудь? Весь мир – печаль застывшей бледной сказки.

Прощай

Мне жаль. Бледнеют лепестки. Мне жаль. Кругом все меньше света. Я вижу, в зеркале реки Печаль в туманности одета. Зажглась Вечерняя Звезда, И сколько слез в ее мерцаньях. Прощай. Бездонно. Навсегда. Застынь звездой в своих рыданьях.

Поля вечерние

Поля вечерние. Печальные закаты. Холодность бледная осенних облаков. В грустящей памяти виденья тесно сжаты. Созданья дней иных и невозвратных снов. Тихонько сетуя, печалясь, и тоскуя, Беззвучно шепчутся поблекшие мечты. И словно чудится прощальность поцелуя В туманном шествии вечерней темноты.

Створки раковин

Створки раковин я вижу на песке. В створках раковинок кто-то жил когда-то. Чайка белая мелькнула вдалеке. – Помнишь брата? Чайка, помнишь? Чайка, помнишь? – Нет пути Речь вести со всем кругом, что так люблю я. Лишь одно могу – узоры слов сплести Из стихов и поцелуя.

Не погасай

«Не погасай, – она сказала, — Твой свет восторг. Не погасай». О, нашей власти слишком мало, Чтоб не уйти в закатный край. Закат алеет нежной кровью, И стынет в бездне голубой. Не плачь, припавши к изголовью. Я умер, пусть. Я был с тобой.

Телесность

О,

храм из белых облаков, Из темных туч, и тучек рдяных, Зачем порваться ты готов, Не просияв и двух часов, Пока я медлю тут в туманах? Я ждал, я долго ждал и ждал, Моля мучительно бездонность, Чтоб полог неба заблистал, Чтоб белым он и алым стал, Чтоб, наконец, зажглась червонность. Она в небесности зажглась, Она телесностью блестела, Но вот звезда, и день погас, Глядит душа из грустных глаз, И мир – как раненое тело.

Возглас боли

Я возглас боли, я крик тоски. Я камень, павший на дно реки. Я тайный стебель подводных трав, Я бледный облик речных купав. Я легкий призрак меж двух миров. Я сказка взоров. Я взгляд без слов. Я знак заветный, и лишь со мной Ты скажешь сердцем: «Есть мир иной».

Живому от вечно живого

Я по Земле прошел всей полнотой захвата Приливно-рвушейся волны. Душа других людей всегда в условьях сжата, Я безусловно верил в сны. Я закрывал глаза, я опускал ресницы, Я в глубь души своей глядел. Я лунно-спящим шел, и узкий край темницы В безмерной обращал предел. И больше нет меня. Я схоронен навеки. Но ты, неведомый мне брат, Пойми, и будь как я, и будешь ты как реки, Как в море впавший водопад.

Звезда к звезде

О, Млечный Путь, о, Млечный Путь, Поймем ли мы когда-нибудь, Что только пламенный поток От безразличности далек. О, сколько звезд, тех грез-невест. От Скорпиона – в Южный Крест, Чрез символ Арго – в Орион, И дальше, дальше – в вечный сон. Звезда к звезде, звезда с звездой, Поток всемирно-молодой. Дорога душ, дорога птиц, Дай быть мне там, где нет границ.

Белый звон

1

Бледный лик одной Звезды Чуть мерцает, чуть горит. Месяц светел гладь воды Колыхает, серебрит. Я не знаю, что со мной, Не пойму я, что светлей: Бледный лик Звезды одной, Или Месяц в снах лучей.

2

Наступает тишина. Приходи побыть со мной, Ангел Смерти, Ангел Сна, В лике бабочки ночной. Дай прощальный поцелуй, Разлучи меня с тоской, В ровный ропот сонных струй Вбрось и вздох последний мой. Без упрека, без мольбы, Проскользнем мы над Землей, Ангел Смерти, дух Судьбы, Мы уйдем с тобой домой.

3

Хорошо скользить с тобой, В легком звоне примиренья, Над уснувшею Землей, Как безгласное виденье. Ночью вольно дышит грудь. И звездится цвет сирени. Кротко светит Млечный Путь, Тихой Вечности ступени. Млеет сумрак голубой, Чуть колышутся растенья. Улетает птичий рой, В белом свете восхожденья. Ниспадают лепестки, И звезда порой сорвется. Свет Белеющей Реки Белым звоном отдается.