Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Она, как русалка

Она, как русалка, воздушна и странно-бледна, В глазах у нее, ускользая, играет волна, В зеленых глазах у нее глубина – холодна. Приди, – и она обоймет, заласкает тебя, Себя не жалея, терзая, быть может, губя, Но все же она поцелует тебя не любя. И вмиг отвернется, и будет душою вдали, И будет молчать под Луной в золотистой пыли, Смотря равнодушно, как тонут вдали – корабли.

Как волны морские

Как волны морские, Я не знаю покоя и вечно спешу Как волны морские, Я слезами и холодом горьким дышу И как волны морские, Над равниной хочу высоко вознестись. И как волны морские, Восходя, я спешу опрокинуться вниз.

Побледневшая ночь

Зашумела волна, Покачнулся челнок И восстал ото сна Пробужденный Восток. Покачнулся челнок. И уносится прочь. И не видит Восток Побледневшую ночь. И уносится прочь Все, чем счастлив я был, Что в короткую ночь Беззаветно любил.

Полоса света

Море чуть мерцает под Луной Зеркалом глубоким и холодным Веет сном и грустью неземной, Чем-то дальним, сладостным, свободным. Точно дух навек ушедших дней Встал в тени немых воспоминаний, Стал шептать слышней и все слышней Сказку счастья с музыкой рыданий. Светочем болезненным сверкнул, Ярко вспыхнул дрогнувшей слезою, Прожил миг – и в бездне утонул, Бросив свет широкой полосою.

Бездомные

Небосклон опрокинутый, Уходящая даль. Об отчизне покинутой Замирает печаль. Над пустынями водными Виден пенный узор. И слезами холодными Затуманился взор. И над мачтой мелькающей Все темней небеса. И корабль убегающий Уронил паруса. Над свинцовыми тучами Альбатросы летят, За волнами кипучими С поднебесья следят. Так и ждут, что раздвинутся Очертанья волны, Чтоб стремительно кинуться С неземной вышины. И почуяв, раскатами Набегающий, гром, Вновь рядами крылатыми Выкликают кругом. И бездомные, темные, Посылают – в Лазурь Эти крики заемные, Эти отклики бурь.

В дымке нежно-золотой

Есть ли большее счастье, большая paдость как обожать красоту, медленно встающую в далях невозможного?

Кальдерон

Я знал

М.А. Лoxвицкой

Я знал, что, однажды тебя увидав, Я буду любить тебя вечно. Из женственных женщин богиню избрав, Я жду – я люблю – бесконечно. И если обманна, как всюду, любовь, Любовью и мы усладимся, И если с тобою мы встретимся вновь, Мы снова чужими простимся. А в час преступленья, улыбок, и сна Я буду – ты будешь – далеко, В стране, что для нас навсегда создана, Где нет ни любви, ни порока.

Немая тень

Немая тень среди чужих теней, Я знал тебя, но ты не улыбалась, — И, стройная, едва-едва склонялась Под бременем навек ушедших дней, — Как лилия, смущенная волною, Склоненная над зеркалом реки, — Как лебедь, ослепленный белизною И полный удивленья и тоски.

Однодневка

Я живу своей мечтой В дымке нежно-золотой, Близ уступов мертвых скал, Там, где ветер задремал. Весь я соткан из огня, Я лучистый факел дня, В дымке утренней рожден, К светлой смерти присужден. Однодневкой золотой Вьюсь и рею над водой, Вижу Солнце, вижу свет, Всюду чувствую привет. Только умер, вновь я жив, Чуть шепчу в колосьях нив, Чуть звеню волной ручья, Слышу отклик соловья. Вижу взоры красоты, Слышу голос: «Милый! Ты?» Вновь спешу в любви сгореть, Смертью сладкой умереть.

Из-за дальних морей

Из-за дальних морей, из-за синих громад, Из-за гор, где шумит и гремит водопад, В твой альков я цветов принесу для тебя, Зацелую, любя, заласкаю тебя. А когда, отгорев, побледнеет луна, И от жгучего сна заалеет Весна, Задрожишь ты, как тень, пробужденье гоня, И, краснея весь день, не забудешь меня.

Нет и не будет

Как нам отрадно задуматься в сумерках светлых вдвоем! Тень пролетевшего ангела вижу во взоре твоем. Сердце трепещет восторженно вольною радостью птиц. Вижу блаженство, сокрытое бархатной тенью ресниц. Руки невольно касаются милых сочувственных рук. Призраки мирного счастия кротко столпились вокруг. Белыми светлыми крыльями веют и реют во мгле. Как нам отрадно проникнуться правдой Небес на Земле! Нет, и не будет, и не было сердца нежней твоего, Нет, и не будет и не было, кроме тебя, ничего. Вот, мы блаженны, как ангелы, вот мы с тобою вдвоем. Друг мой, какое признание вижу во взоре твоем!

До последнего дня

Быть может, когда ты уйдешь от меня, Ты будешь ко мне холодней. Но целую жизнь, до последнего дня, О, друг мой, ты будешь моей. Я знаю, что новые страсти придут, С другим ты забудешься вновь. Но в памяти прежние образы ждут, И старая тлеет любовь. И будет мучительно-сладостный миг: — В лучах отлетевшего дня, С другим заглянувши в бессмертный родник, Ты вздрогнешь – и вспомнишь меня.

Алая и белая

1

Мы встретились молча. Закат умирал запоздалый. Весь мир был исполнен возникшей для нас тишиной. Две розы раскрылись и вспыхнули грезой усталой, — Одна – озаренная жизнью, с окраскою алой, Другая – горящая снежной немой белизной. И ветер промчался. Он сблизил их пышные чаши. Мы сладко любили на склоне предсмертного дня. Как сладко дышали сердца и созвучия наши! Что в мире рождалось воздушнее, сказочней, краше! Зачем, о, зачем же закрылась ты – прежде меня?