Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Намеки

Есть намеки тайные В будничных вещах. Есть необычайные Пропасти в сердцах. В той же ежедневности, Где томишься ты, Дышат бури гневности, И цветут цветы. Краткое мгновение Может пронести Ужас разрушения На твоем пути. Краткое мгновение Может дать нам сон, Весь восторг забвения, Целый небосклон. День, что был томительным, Ярким станет вдруг, Блеском поразительным Все зальет вокруг. Верь в приход нежданного, Тайна есть во всем, В сердце много странного, Мы живем... Живем!

Лестница любви

Только бы встречаться. Только бы глядеть. Молча сердцем петь. Вздрогнуть и признаться. Вдруг поцеловаться. Ближе быть, обняться. Сном одним гореть. Двум в одно смешаться. Без конца сливаться. И не расставаться. Вместе умереть.

Ребенок

1

Полозья проскрипели, Умолк вечерний гул. В недвижной колыбели Ребенок мой уснул. Горели звезды где-то, Но я их не видал. Мечта была пропета, Слеза была – кристал. Храни Господь Всевышний Всех темных на земле, Того, кто в мире лишний, Того, кто здесь, во мгле. Храни Господь незлобный Всех тех, кто слаб и сир. Кто страшной тьмой утробной Заброшен в этот мир. Я знаю, что пребудет Во мраке наша плоть. О, что с тобою будет? Храни тебя Господь.

2

Нет, нет, я не жалею, Что мне ты был рожден. И я любя лелею Твой безмятежный сон. Дитя мое, я знаю, Что ты услада дней, Но все дороги к Раю, Забыты меж людей. И мне так больно, больно Того, что в жизни ждет. Я думаю невольно, Пусть лучше смерть придет. И думать так не смею, Ведь я люблю тебя. И я твой сон лелею, Мучительно скорбя. Тебя благословляя, Скорблю, в душе своей, Что не найдешь ты Рая, Вплоть до исхода дней.

3

Нет, что бы мне не говорили Все мысли мудрые мои, Что надо поклоняться Силе, Чтоб с нею слиться в бытии, — Нет, что бы мне не утверждали, Что будут счастливы все те, Которые живя страдали И задохнулись в пустоте, — Я не могу принять мучений Немых, как ангелы, детей. И вижу я, что темен Гений Земных убийственных сетей. О, Господи, я принимаю Все, что из пыток дашь Ты мне. Чтобы найти дорогу к Раю, Готов гореть века в огне. Но я не в силах видеть муки Ребенка с гаснущим лицом, Глядеть, как он сжимает руки Пред наступающим концом. Глядеть, как в этом кротком взоре Непобедимо нежных глаз Встает сознательность, и, в споре Со смертью, детский свет погас. Глядеть, как бьется без исхода В нем безглагольная борьба! Нет, лучше, если б вся Природа Замкнулась в черные гроба! Но лишь не он, в ком все так тонко, Кто весь был обращен к лучу. Нет, пытки моего ребенка Я не хочу, я не хочу!

4

И вдруг мне послышался Голос, Откуда-то с неба ответ На то, что так больно боролось, В душе выжигая свой след. «Будь равен со слабым и сильным, И к каждому мыслью спеши. Не медли в томленьи могильном, Но слушай напевы души. Весь мир есть великая тайна, Во мраке скрывается клад. Что было, прошло не случайно, Все счастье вернется назад. Но, если дорога есть к Раю, Кто скажет, быть может, и Я Безмерно, бездонно страдаю В немой глубине бытия. Кто был тот безумный и пленный, Обманно сказавший тебе, Что я улыбаюсь, блаженный, Когда вы томитесь в борьбе? Зачем восхожденье, ступени? Поймет эту тайну лишь тот, Кто всю беспредельность мучений В горячее сердце вольет. Но в темных равнинах страданья, Принявши крещенье огнем, Придем мы к Бессмертью Мечтанья, Где будем с негаснущим днем. Ты плачешь у детской постели, Где бледный ребенок застыл. Но очи его заблестели Высоко над мглою могил. Последнего атома круга Еще не хватало – но вот, По зелени пышного луга Он к братьям небесным идет. Там ярко цветут златооки, Он должен увидеть их был. Он сам в полуясном намеке Улыбкой о них говорил. И мысль твоя скорбью одета, Но ты полюбил – и любим: — Дорога незримого света Теперь меж тобою и им. Смотри, Я его облекаю В сиянье Своей красоты. С тобою Я слезы роняю, Но Я зажигаю – цветы».

Один из итогов

В конце концов я твердо знаю, Кто мы, что мы, где я, в чем я. Всю неразрывность принимаю, И вся Вселенная – моя. Я знаю все ее стихии, Я слышал все ее слова. И здесь являясь не впервые, Моя душа опять жива Из тех планет, что были стары, Я много новых создаю. Неумирающие чары И возрождение пою. Металлов мертвенные слитки Бросаю в нестерпимый жар, И – в первозданьи, и – в избытке, И свеж, и юн – кто был так стар. Я знаю все. Но есть забвенье И страшно-сладко мне забыть, И слушать пенье, видеть звенья, И ненавидеть, и любить. Моя заманчивая доля — Быть вольным даже и в цепях О, да, я воля, воля, воля, Я жизнь, я смерть, я страсть, я страх. Мое певучее витийство — Не только блеск созвучных сил. Раз захочу, свершу убийство, Быть может, я уж и убил. Но в должный миг припоминанье Пронзит внезапно темноту И приведет меня скитанье К весеннеликому Христу. К Тому, который не страдает, Страдая вольно за других, Но бесконечно созидает Из темных душ блестящий стих. Он убедителен и кроток, Он упоительно-жесток, И Он – в перебираньи четок, Но больше в пеньи звонких строк. Всечуткий, многоликий, цельный — Встречает с ясностью лица Всех тех, кто в жажде беспредельной Во всем доходит до конца. Кто говорит, что Он – распятый? О, нет, неправда, он не труп, Он юный, сильный, и богатый, С улыбкой нежной свежих губ. Он так красив, так мудр, спокоен, Держа все громы в глубине. Он притягателен и строен, И вечно нас ведет к Весне. Он смотрит, как резвятся дети, Как мчится молний череда, Не двадцать маленьких столетий, А сердце говорит – всегда. И был ли Он сейчас в хитоне, И был ли в панцыре как – знать! Но только в самом страшном стоне Сокрыта звездная печать. Земле, что ярче изумруда, Сказал Он, что ей суждено — Нам первое являя чудо, Он воду превратил в вино И, весь – бездонное значенье, Зиме уготовляя Май, Разбойника за миг мученья Он взял с собою в вечный Рай. И там, где звезд живые реки, Звеня, не точат берега, — Внемлите слову, человеки, — Он примет худшего врага. У Человека больше сходства С Христом, чем с Дьяволом, и он, Впадая в низкое уродство, Лишь на мгновенье ослеплен. Впадая в ярость возмущенья, В великий Сатанинский Сон, Желая ужаса и мщенья, Лишь на мгновенье ослеплен, В гореньи властного пожара Себе лишь нанося урон, Впадая в марево Кошмара, Лишь на мгновенье ослеплен. И это краткое мгновенье Продлится миллионы лет, Но в яркий праздник Воскресенья Весь мрак войдет в безмерный Свет!

Другие итоги

Другие итоги Их много, И скоро я их расскажу Но я еще здесь – у порога, С восторгом смотрю на межу. И то, что заветная тайна До завтра во мне заперта, Не прихоть, что встала случайно, Но знаний моих полнота. О, сколько вам будет открытий, Безвестные братья мои, О, сколько блистательных нитей, Различных в одном бытии. Еще я колеблюсь, робею, Еще я горжусь, и гляжу, Великою тайной моею Лелейно еще дорожу. Но скоро всю бездну сокровищ Явлю в прорицаньях я вам, И вы, миновавши чудовищ, Войдете в невиданный Храм. Не будет ни звука, ни краски, К которым мечтой не коснусь, И в правде неслыханной сказки Я все их отдам вам... Клянусь!

Сознанье, сила, и основа

Сознанье, Сила, и Основа Три ипостаси Одного О, да, в начале было Слово, И не забуду я его В круженьи Солнца мирового Не отрекусь ни от чего. Высоты горные Сознанья — Как Гималайские хребты. Там вечный праздник пониманья, Зачатья новой красоты. Для нежной радости ваянья Я изменяю все черты. Неумирающая сила Не знает, что такое мель. Она не помнит то, что было, Родит приливы и метель И в каждом атоме могила, В пылинке каждой колыбель. Неистребимая Основа — Неисчерпаемый рудник В ней все возможности живого, В ней мрак и блеск и вздох и крик Столетье отжил я, и снова Встречаю детски майский миг. Среди стихийного бесчинства, И столкновенья встречных струй, Я чую радость материнства, Я слышу новый поцелуй, И двустороннее Единство В моей крови поет «Ликуй!» О, да, в начале было Слово, И как не помнить мне его! В движеньи круга мирового Я прикасался до всего. Сознанье, Сила, и Основа, — Три солнца духа моего!

Полночь

Каждый день я умираю, каждый день рождаюсь вновь. Утром с Солнцем в мир вступаю, ночью праздную любовь. Ненасытно сердце хочет каждый день иной мечты, Каждой ночью смотрят звезды с невозбранной высоты. Опьяненное пространством. Солнце каждый день горит, С неизменным постоянством Полночь сердцу говорит. Слышу, слышу волны звона, то двенадцать бьет часов, С голубого небосклона льются хоры голосов, — Возрастающих в безгласьи, ясно внятных для души, Гул растений ароматных, расцветающих в глуши. Море времени и мысли бьется в бездне голубой, О пределы понимании ударяется прибои. И душе, для снов открытой, сладко знать, что берега Принимают от созвездий и от Моря жемчуга. Миг еще, и тьма закроет в Вечность глянувшую дверь, И сознанье успокоит. Клад получен Спи теперь. Ты – вневременное видел. Вновь во времени умри. И на завтра встань венчанный в первозданности Зари.

Безгласная поэма

Каждый цветок есть изваянный стих, В каждом растении – сага. В них очертания мыслей моих, Слез освежительных влага. Стоит мне только подумать о чем, Мысли в пространство стремятся, Светятся в нем достающим лучом, В гроздьях созвездий роятся Мыслью моею я все достаю, В царствах бездонных Эфира В кузницах тайных незримо кую Звенья богатого мира. То, что чернело, как грубый кусок, Было обломком тяжелым, Я превращаю в горящий цветок, Отданный огненным пчелам. Творческий молот стучит без конца, Искры сплетаются в пляске. Звенья растут Мирового Кольца, Неумирающей сказки. Дальше и дальше уходят мечты, Нет для мышленья границы В новых просторах раскрылись цветы, Искрятся их вереницы. В лилиях белых вся нежность моя, Страсть моя в кактусах красных, В желтых колосьях покой бытия, Ласковость в розах атласных. Арум зловещий, и старый анчар, Пасть орхидеи тигриной Яркая разность тождественных чар, Отблески мысли единой. Кровью я каждый цветок расцветил, Или слезою воздушной, Дал им вкусить от сверкающих сил, Вырастил в бездне послушной. Вырастил их, и до завтра затих, Лучшие радости немы. Каждый цветок есть изваянный стих Вечно безгласной Поэмы.