Золотисты лица купальниц.Их стебель влажен.Это вышли молчальницыПоступью важнойВ лесные душистые скважины.Там, где проталины,Молчать повелено,И весной непомерной взлелеяныПоседелых туманов развалины.Окрестности мхами завалены.Волосы ночи натянуты туго на срубыИ пни.Мы в листве и в тениИздали начинаем вникать в отдаленные грубыПриближаются новые дни.Но пока мы одни,И молчаливо открыты бескровные губыЧуда! о, чуда!Тихонько дымПоднимается с пруда...Мы еще помолчим.Утро сонной тропою пустило стрелу,Но одна – на руке, опрокинутой в высь,Ладонью
в стволистую мглу —Светляка подняла... Оглянись:Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?Нет, светись,Светлячок, молчаливой понятный!Кусочек света,Клочочек рассвета...Будет вам день беззакатный!С ночкой вы не радели —Вот и всё ушло...Ночку вы не жалели —И становится слишком светло.Будете маяться, каяться,И кусаться, и лаяться,Вы, зеленые, крепкие, малые,Твари милые, небывалые.Туман клубится, проноситсяПо седым прудам.Скоро каждый чертик запроситсяКо Святым Местам.
11
«Детское» (нем.)
19 февраля 1905
«Иду – и всё мимолетно…»
Иду – и всё мимолетно.Вечереет – и газ зажгли.Музыка ведет бесповоротно,Куда глядят глаза мои.Они глядят в подворотни,Где шарманщик вздыхал над тенью своей.Не встречу ли оборотня?Не увижу ли красной подруги моей?Смотрю и смотрю внимательно,Может быть, слишком упорно еще...И – внезапно – тенью гадательной —Вольная дева в огненном плаще!..В огненном! Выйди за поворот:На глазах твоих повязка лежит еще...И она тебя кольцом неразлучным сожметВ змеином логовище.
9 марта 1905
Песенка
Она поет в печной трубе.Ее веселый голос тонок.Мгла опочила на тебе.За дверью плачет твой ребенок.Весна, весна! Как воздух пуст!Как вечер непомерно скуден!Вон – тощей вербы голый куст —Унылый призрак долгих буден.Вот вечер кутает окноСплошными белыми тенями.Мое лицо освещеноТвоими страшными глазами.Но не боюсь смотреть в упор,В душе – бездумность и беспечность!Там – вихрем разметен костер,Но искры улетели в вечность...Глаза горят, как две свечи.О чем она тоскует звонко?Поймем. Не то пронзят ребенкаБезумных глаз твоих мечи.
9 апреля 1905
Легенда
Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? —Весна плыла высоко в синеве.На глухую улицу в полночь вышлиВеселые девушки. Было – две.Но Третий за ними – за ними следомМелькал, неслышный, в луче фонаря.Он был неведом... одной неведом:Ей казалось... казалось, близка заря.Но синей и синее полночь мерцала,Тая, млея, сгорая полношумной весной.И одна сказала... «Ты слышишь? – сказала. —О, как страшно, подруга... быть с тобой»И была эта девушка в белом... в белом,А другая – в черном... Твоя ли дочь?И одна – дрожала слабеньким телом,А другая – смеялась, бежала в ночь...Ты слышишь, господи? Сжалься! О, сжалься!Другая, смеясь, убежала прочь...И на улице мертвой, пустынной остались.Остались... Третий, она и ночь.Но, казалось, близко... Казалось, близкоТрепетно бродит, чуть белеет заря...Но синий полог упал так низкоИ задернул последний свет фонаря.Был синий полог. Был сумрак долог.И ночь прошла мимо них, пьяна.И когда в траве заблестел осколок,Она осталась совсем одна.И первых лучей протянулись нити,И слабые руки схватили нить...Но уж город, гудя чредою событий,Где-то там, далеко, начал жить...Был любовный напиток – в красной пачкекредитокИ заря испугалась. Но рукою СудьбыКто-то городу дал непомерный избыток,И отравленной пыли полетели столбы.Подходили соседи и шептались докучно.Дымно-сизый старик оперся на костыль —И кругом стало душно... А в полях однозвучноХохотал Невидимка – и разбрасывал пыльВ этом огненном смерче обняла она крепчеПыльно-грязной земли раскаленную печь...Боже правый! Соделай, чтобы твердь стала легче!Отврати твой разящий и карающий меч!И откликнулось небо: среди пыли и давкиПоявился архангел с убеленной рукой:Всем казалось – он вышел из маленькой лавки,И казалось, что был он – перепачкан мукой...Но уж твердь разрывало. И земля отдыхала.под дождем умолкала песня дальних колес...И толпа грохотала. И гроза хохотала.Ангел белую девушку в дом свой унес.
5 апреля 1905
«Ты в поля отошла без возврата…»
Ты в поля отошла без возврата.Да святится Имя Твое!Снова красные копья закатаПротянули ко мне острие.Лишь к Твоей золотой свирелиВ черный день устами прильну.Если все мольбы отзвенели,Угнетенный, в поле усну.Ты пройдешь в золотой порфире —Уж не мне глаза разомкнуть.Дай вздохнуть в этом сонном мире,Целовать излучённый путь...О, исторгни ржавую душу!Со святыми меня упокой,Ты, Держащая море и сушуНеподвижно тонкой Рукой!
16 апреля 1905
«Я вам поведал неземное…»
Я вам поведал неземное.Я всё сковал в воздушной мгле.В ладье – топор. В мечте – герои.Так я причаливал к земле.Скамья ладьи красна от кровиМоей растерзанной мечты,Но в каждом доме, в каждом кровеИщу отважной красоты.Я вижу: ваши девы слепы,У юношей безогнен взор.Назад! Во мглу! В глухие склепы'Вам нужен бич, а не топор!И скоро я расстанусь с вами,И вы увидите меняВон там, за дымными горами,Летящим в облаке огня!
16 апреля 1905
Невидимка
Веселье в ночном кабаке.Над городом синяя дымка.Под красной зарей вдалекеГуляет в полях Невидимка.Танцует над топью болот,Кольцом окружающих домы,Протяжно зовет и поетНа голос, на голос знакомый.Вам сладко вздыхать о любви,Слепые, продажные твари?Кто небо запачкал в крови?Кто вывесил красный фонарик?И воет, как брошенный пес,Мяучит, как сладкая кошка,Пучки вечереющих розШвыряет блудницам в окошко..И ломится в черный притонВатага веселых и пьяных,И каждый во мглу увлеченТолпой проституток румяных...В тени гробовой фонари,Смолкает над городом грохот...На красной полоске зариБеззвучный качается хохот...Вечерняя надпись пьянаНад дверью, отворенной в лавку..Вмешалась в безумную давкуС расплеснутой чашей винаНа Звере Багряном – Жена.
16 апреля 1905
Болотный попик
На весенней проталинкеЗа вечерней молитвою – маленькийПопик болотный виднеется.Ветхая ряска над кочкойЧернеетсяЧуть заметною точкой.И в безбурности зорь красноватыхНе видать чертенят бесноватых,Но вечерняя прелестьУвила вкруг него свои тонкие руки.Предзакатные звуки,Легкий шелест.Тихонько он молится,Улыбается, клонится,Приподняв свою шляпу.И лягушке хромой, ковыляющей,Травой исцеляющейПеревяжет болящую лапу.Перекрестит и пустит гулять:«Вот, ступай в родимую гать.Душа моя радаВсякому гадуИ всякому зверюИ о всякой вере».И тихонько молится,Приподняв свою шляпу,За стебель, что клонится,За больную звериную лапу,И за римского папу.Не бойся пучины тряской —Спасет тебя черная ряска.
17 апреля 1905
«На весеннем пути в теремок…»
На весеннем пути в теремокПерелетный вспорхнул ветерок,Прозвенел золотой голосок.Постояла она у крыльца,Поискала дверного кольца,И поднять на посмела лица.И ушла в синеватую даль,Где дымилась весенняя таль,Где кружилась над лесом печальТам – в березовом дальнем кругу —Старикашка сгибал из березы дугуИ приметил ее на лугу.Закричал и запрыгал на пне:«Ты, красавица, верно, ко мне'Стосковалась в своей тишине!»За корявые пальцы взялась,С бородою зеленой сплеласьИ с туманом лесным подняласьТак тоскуют они об одном,Так летают они вечерком,Так венчалась весна с колдуном.
24 апреля 1905
«Вот на тучах пожелтелых…»
Вот на тучах пожелтелыхОтблеск матовой свечи.Пробежали в космах белыхЧерной ночи трубачи.Пронеслась, бесшумно рея,Птицы траурной фата.В глуби меркнущей аллеиЗароилась чернота.Разметались в тучах пятна,Заломились руки Дня.Бездыханный, необъятныйИстлевает без огня.Кто там встанет с мертвым глазомИ серебряным мечом?Невидимкам черномазымКто там будет трубачом?