Полное собрание стихотворений

Тютчев Федор Иванович

Кончен пир, умолкли хоры, Опорожнены амфоры, Опрокинуты корзины, Не допиты в кубках вины, На главах венки измяты, — Лишь курятся ароматы В опустевшей светлой зале… Кончив пир, мы поздно встали — Звезды на небе сияли, Ночь достигла половины… Как над беспокойным градом, Над дворцами, над домами, Шумным уличным движеньем С тускло-рдяным освещеньем И бессонными толпами, — Как над этим дольным^* чадом В горнем^*, выспреннем пределе Звезды чистые горели, Отвечая смертным взглядам Непорочными

лучами…

‹1850›

Рим, ночью^*

В ночи лазурной почивает Рим. Взошла луна и — овладела им, И спящий град, безлюдно-величавый, Наполнила своей безмолвной славой… Как сладко дремлет Рим в ее лучах! Как с ней сроднился Рима вечный прах!.. Как будто лунный мир и град почивший — Всё тот же мир, волшебный, но отживший!..

‹1850›

Наполеон^*

1

Сын Революции, ты с матерью ужасной Отважно в бой вступил — и изнемог в борьбе… Не одолел ее твой гений самовластный!..        Бой невозможный, труд напрасный!..         Ты всю ее носил в самом себе…

2

  Два демона ему служили,   Две силы чудно в нем слились:   В его главе — орлы парили,   В его груди — змии вились…   Ширококрылых вдохновений   Орлиный, дерзостный полет,   И в самом буйстве дерзновений   Змииной мудрости расчет.   Но освящающая сила,   Непостижимая уму,   Души его не озарила   И не приблизилась к нему…   Он был земной, не божий пламень,   Он гордо плыл — презритель волн, —   Но о подводный веры камень   В щепы разбился утлый челн.

3

И ты стоял, — перед тобой Россия! И, вещий волхв, в предчувствии борьбы, Ты сам слова промолвил роковые:           «Да сбудутся ее судьбы́!..»^* И не напрасно было заклинанье: Судьбы́ откликнулись на голос твой!.. Но новою загадкою в изгнанье^* Ты возразил на отзыв роковой… Года прошли — и вот из ссылки тесной На родину вернувшийся мертвец^*, На берегах реки, тебе любезной, Тревожный дух, почил ты наконец… Но чуток сон — и по ночам, тоскуя, Порою встав, он смотрит на восток И вдруг, смутясь, бежит, как бы почуя        Передрассветный ветерок.

‹1850›

Венеция^*

Дож Венеции свободной Средь лазоревых зыбей, Как жених порфирородный, Достославно, всенародно Обручался ежегодно С Адриатикой своей. И недаром в эти воды Он кольцо свое бросал: Веки целые, не годы (Дивовалися народы) Чудный перстень воеводы Их вязал и чаровал… И чета в любви и мире Много славы нажила — Века три или четыре, Всё могучее и шире, Разрасталась в целом мире Тень от львиного крыла^*. А теперь?     В волнах забвенья Сколько брошенных колец!.. Миновались поколенья, — Эти кольца обрученья, Эти кольца стали звенья Тяжкой цепи^*

наконец!..

‹1850›

"Святая ночь на небосклон взошла…"^*

Святая ночь на небосклон взошла,         И день отрадный, день любезный, Как золотой покров, она свила,         Покров, накинутый над бездной. И, как виденье, внешний мир ушел… И человек, как сирота бездомный, Стоит теперь и немощен и гол, Лицом к лицу пред пропастию темной. На самого себя покинут он — Упра́зднен ум, и мысль осиротела — В душе своей, как в бездне, погружен, И нет извне опоры, ни предела… И чудится давно минувшим сном Ему теперь всё светлое, живое… И в чуждом, неразгаданном ночном Он узнает наследье родовое.

Между 1848 и мартом 1850

Пророчество^*

Не гул молвы прошел в народе, Весть родилась не в нашем роде — То древний глас, то свыше глас: «Четвертый век уж на исходе, — Свершится он — и грянет час!^* И своды древние Софии^*, В возобновленной Византии, Вновь осенят Христов алтарь». Пади пред ним, о царь России, — И встань как всеславянский царь!

1 марта 1850

"Уж третий год беснуются языки…"^*

Уж третий год беснуются язы́ки, Вот и весна — и с каждою весной, Как в стае диких птиц перед грозой, Тревожней шум, разноголосней крики. В раздумье тяжком князи и владыки И держат вожжи трепетной рукой, Подавлен ум зловещею тоской — Мечты людей, как сны больного, дики. Но с нами бог! Сорвавшися со дна, Вдруг, одурев, полна грозы и мрака, Стремглав на нас рванулась глубина, — Но твоего не помутила зрака!.. Ветр свирепел. Но… «Да не будет тако!» — Ты рек, — и вспять отхлынула волна.

Между 1 и 6 марта 1850

К. В. Нессельроде^*

Нет, карлик мой! трус беспримерный!. Ты, как ни жмися, как ни трусь, Своей душою маловерной Не соблазнишь Святую Русь… Иль, все святые упованья, Все убежденья потребя, Она от своего призванья Вдруг отречется для тебя?.. Иль так ты дорог провиденью, Так дружен с ним, так заодно, Что, дорожа твоею ленью, Вдруг остановится оно?.. Не верь в Святую Русь кто хочет, Лишь верь она себе самой, — И бог победы не отсрочит В угоду трусости людской. То, что обещано судьбами Уж в колыбели было ей, Что ей завещано веками И верой всех ее царей, — То, что Олеговы дружины Ходили добывать мечом, То, что орел Екатерины Уж прикрывал своим крылом, — Венца и скиптра Византии Вам не удастся нас лишить! Всемирную судьбу России — Нет, вам ее не запрудить!..

Май 1850

"Тогда лишь в полном торжестве…"^*

Тогда лишь в полном торжестве В славянской мировой громаде Строй вожделенный водворится, Как с Русью Польша помирится, — А помирятся ж эти две Не в Петербурге, не в Москве, А в Киеве и в Цареграде…

Первая половина 1850